Валерий Медведев - Флейта для чемпиона
— Если Ларионов зазнается, — сказала Надя утешительно тихим голосом, — то он должен будет начать нарушать режим, то он должен будет начать ходить по вечерам в молодёжное кафе, скажем, а если он должен будет посещать молодёжное кафе… то… с тобой…
— А почему именно со мной? — удивилась Гуляева единственному Надиному варианту.
— "Почему, почему"? Ну, хотя бы потому, что ты и… ты и прекрасная собеседница и… вообще.
— Елена Прекрасная, в скобках Собеседница, — пошутила Гуляева. — Это звучит.
Она помолчала, ей показалось, что в этих словах есть что-то обнадёживающее, и она сказала:
— А если он и впрямь зазнается!.. Если он и вправду окажется не таким, каким его все представляют… то я подойду и скажу: "Ах, ты мне нужен и не такой…" А он скажет:
"Правда?! А я думал, что я "не такой" никому не нужен".
Глава 1. ПРОБЛЕМА ГУСЯ И ДРУГИЕ ПРОБЛЕМЫ
Так вот… Если бы мы в самом начале истории, которая называется "Флейта для чемпиона", захотели подняться и взглянуть на место действия с высоты птичьего полёта, то для этого нам пришлось бы воспользоваться теми услугами, что рекламирует фанерный щит, висящий на Ленинградском проспекте возле входа на вертолётную станцию:
Хотите увидетьОкрестности МосквыС птичьего полёта?Летите вертолётом!
Воспользуемся приглашением "Аэрофлота" и поднимемся над Москвой. Мы увидим залитые утренним солнечным светом улицы и площади, затканные паутиной проводов. Электрической паутиной. Когда я смотрю на московское небо снизу вверх или на московские улицы сверху вниз, всегда эти провода мне кажутся делом "рук" какого-то фантастического паука, который но ночам всё прядёт свою металлическую нить и всё гуще заплетает город в свои электрические сети. Ещё увидим мы лужниковский стадион, стадионы "Динамо", "Локомотив", "Труд", "ЦСКА"… Голубую, пересекающую весь город ленту Москвы-реки, напоминающую гигантскую подпись… И дворы, дворы, дворы, бесконечные московские дворы, в одном из которых и произойдёт история с названием "Флейта для чемпиона".
Как говорят вертолётчики, "зависнем" и остановим свой взгляд на одном из дворов, который привлечёт наше внимание тем, что даже с высоты нам сразу станет ясно, что там происходит что-то необычное.
Чуть снизившись ещё, мы различим, что этот двор находится в районе старого Арбата, который я так люблю, старый двор в районе старой Москвы, зажатый с четырёх сторон старомодными домами, теми невысокими домами, что, как люди, каждый имеет своё лицо и, главное, своей вполне нормальной высотой не отнимают у людей неба.
Двор сверху будет выглядеть очень пёстро, как картина абстрактного художника, на которой беспорядочно смешались все краски в разноцветные полосы и пятна. А среди мальчишек и девчонок, заполнивших двор, мы обнаружим какую-то просто безумную суету, если приглядимся ко двору внимательней.
Теперь мы уже совсем низко, над самым двором, и цветочные полосы и пятна на наших глазах превратились во флаги и лозунги, на которых можно разобрать надписи: "Да здравствуют наши 1-е олимпийские игры по прыжкам тройным, в длину и в высоту!", "Уважай сильного! Дружи с равным! Помогай слабому!", "Каждый человек — физкультурник!", "Дадим родине чемпиона по всем прыжкам сразу!"
Итак, никаких следов чемпиона пока нет. И никаких следов безумной идеи. Даже наоборот. Вокруг нас всё говорит о самой разумной затее: устроить во дворе "олимпийские игры", пусть по одному виду спорта, только по прыжкам. Зато здесь всё, как у взрослых: даже есть чаша олимпийского огня, возле которой возится паренёк с закопчённым лицом — это Тарас Сидякин по прозвищу "Дымовой". А мимо него пробегают с озабоченными лицами Елена Гуляева и Надежда Фокина.
— Прошу форум на кворум! — громко выкрикивает Елена. — Толкалина не видел? — спросила она Сидякина.
— Не видел.
— Кворум срывает! — возмутилась Елена. — Безобразие!
Вадим Масюков, развешивающий олимпийские флаги на рыболовных лесках, тоже отрицательно ответил на вопрос Елены.
Всё с тем же кличем "Форум на кворум!" Елена Гуляева промчалась по так называемой "Олимп-аллее", посыпанной жёлтым песком, по бокам которой стоят ещё недокрашенные под мрамор фанерные "греки": Дискобол, Геракл и Апоксимен, Дорифор и Зевс-громовержец, — вернулась в сектор для прыжков с недостроенной для разбега дорожкой. Обогнула пока ещё пустой щит "Вестник Олимпиады", на котором под названием "Старт" должны будут со временем поместиться материалы серьёзного характера, а под шапкой "фальстарт" — будущий олимпийский юмор.
И наконец, во всю прыть вместе с Надеждой Фокиной устремилась к беседке, украшенной фанерной колоннадой в античном стиле с надписью по широкому фронту: "Эланодиум", что в переводе на русский язык значит: "судейская".
Надежда Фокина, на бегу то и дело заглядывая в папку, спросила:
— А вдруг Гусь возьмёт да и разгонит наш форум?
— А кворум на что? — Елену даже всю передёрнуло от одной такой мысли, что Гусь разгонит форум.
— А вдруг Гусь возьмёт да и разгонит кворум? — не унималась Фокина.
— Не в Древней Греции живём, — успокоила её Лена. — Пусть попробует…
— Нет, Лена. Гусь всё-таки — это главная проблема наших олимпийских игр, — продолжала сокрушаться Надежда Фокина. — Но понимаешь, есть…
— А если я эту проблему уже решила? — не дослушала Лена Фокину и загадочно и даже победоносно улыбнулась и почему-то похлопала себя по карману спортивной курточки и добавила ещё загадочней: — А может быть, Гусь у меня в кармане!..
— Ты меня не дослушала, — сказала, поморщившись, Надежда. — Гусь — это, конечно, главная проблема наших олимпийских игр, но самая главная — это Вениамин Ларионов!
— При чём здесь Ларионов? — переспросила Лена.
— Но я же тебе рассказывала про Марка Наполи! — рассердилась Надежда. — Я тебе даже вырезку показывала!
Елена посмотрела на Фокину как на сумасшедшую.
И здесь придётся несколько вернуться назад. Дело в том, что Надежда действительно рассказывала Елене об итальянском профессоре Марко Наполи и показывала вырезку из одного спортивного журнала. Там говорилось следующее.
В Древней Греции был обычай. Если грек преуспевал в каком-либо деле и становился известным, его награждали… человеком с флейтой. Наверное, таким человеком был раб, ибо кому же захочется добровольно стать тенью человека. Куда бы ни направлялся знаменитый учёный муж или философ, повсюду следовал за ним человек и играл на флейте. Звуки собирали греков поглазеть на знаменитость. Флейта делала человека популярным. Всё это стало известно в связи с одним из самых сенсационных открытий археологов XX века.
Древние греки утаили свою живопись. Они подарили нам только скульптуру и здания. А итальянский профессор Марко Наполи обнаружил не так давно неподалёку от развалин античного городка Пестума усыпальницу пятого века до нашей эры. Владелец её и житель, если его можно так назвать, был знаменитым ныряльщиком. На фресках его изящное тело изящно парит в воздухе.
На одной из стен этой усыпальницы прыгун изображён с человеком-тенью позади. Шествует важно ныряльщик, за ним идёт человек-флейта… "Тру-ля-ля! Вот идёт знатный ныряльщик! — поёт флейта. — Непревзойдённый ныряльщик! Нет такого второго ныряльщика в Греции!"
И вот Надежда уже несколько раз предлагала Лене для начала приставить к Вениамину Ларионову ("Самому юному и талантливому спортсмену во всей Москве, по мнению Фокиной, и уж, как пить дать, будущему чемпиону мира по прыжкам в высоту"), — так вот Надежда ещё раз предложила приставить к Ларионову "человека с флейтой". А Елена сомневалась.
Они вошли в судейскую беседку. Здесь собрался весь форум судей. Все, кроме Толкалина.
— Просто безобразие! — опять воскликнула Елена. — Каждый раз этот Толкалин опаздывает! Ну ладно! Это ему отразится! — С видом заговорщика она огляделась вокруг и вдруг, словно дирижёр, взмахнула руками: — Три-четыре…
Хор "эланодиков" тихо, почти шёпотом, подхватил слова Пушкина на какой-то весьма самодельный мотив:
— "…Желаю славы я, чтоб именем моим…"
Это прозвучало, как музыкальный эпиграф, потому что мановением руки Елена оборвала песню.
— Собрание кворума олимпийского комитета считаю открытым, сердито объявила Елена. — Цветкова, веди протокол… На повестке дня две проблемы: проблема Ларионова и его звёздной болезни. Цветкова, записывай…
— А я что делаю?.. — обиделась Татьяна, включившая портативный магнитофон.
Именно в это время Гуляева заметила проходивших мимо Леонида Толкалина с Виолеттой Левской. Он нёс за ней скрипку в футляре.
От возмущения Елена даже хлопнула себя руками по бёдрам. И, перепрыгнув через балюстраду, возникла перед самым носом Леонида:
