Валерий Гусев - Ворюга в клеточку
Я схватил его за руку и прошептал прямо в ухо:
– Ты что! Собака-то не виновата!
– Отцепись. Я не в собаку! - прошептал Алешка.
– Еще лучше! - Ружье хоть и духовое, но бьет чувствительно.
– Я в банку, Дим. Фокус будет.
И тут до меня дошло. Джой уже подходил к банке из-под пепси и злобно на нее рычал. А потом как на нее, дурной, рявкнет! Чтобы она удрала с его дороги.
А банка не испугалась: в ответ как подскочит. И как на него бросится, гремя своими боками по асфальту.
Неустрашимый Джой даже хвост не успел поджать. Взвизгнул, как щенок, и рванул в колючие кусты боярышника, которые росли вдоль дорожки. Толстый его хозяин такой прыти не ждал. И на брюхе поехал за Джоем. И так взвыл, когда врезался в кусты, что Джой еще больше испугался и рванул по газону к ограде. Волоча за собой хозяина. И вскоре они исчезли вдали.
– Вот так вот! - сказал Алешка, опуская ружье. - Долго теперь хамить не будут.
Да, я все больше и больше чувствую его превосходство. Честный такой, прямой. Настоящий полковник.
– Всех сов, наверное, распугали своими воплями, - проворчал Алешка.
– Пошли домой, - обрадовался я.
– Совы ночью охотятся. Не знал?
Перспектива просидеть на дереве всю ночь мне вовсе не улыбалась.
– Лех, - сказал я, - если она прилетит за добычей ночью, мы все равно ее не увидим в темноте.
– Ладно, - согласился он. - Как стемнеет, снимем засаду. - И снова взялся за ружье.
А если сова и вправду прилетит? Неужели он будет в нее стрелять? И я спросил его:
– Тебе ее не жалко? Такая способная птица.
А Лешка вдруг произнес в ответ загадочную фразу:
– Не больно-то она и птица.
И молчал до самого вечера.
Вернувшись домой, мы незаметно пронесли ружье в свою комнату и спрятали под тахту. А потом пошли мыть руки и ужинать.
Папа еще не пришел с работы, и мама, поглядывая на часы, вздыхала и, наверное, подсчитывала в уме годы и дни до его пенсии.
– Где бегали? - наконец спросила она. - Чем занимались?
– Шалаш в парке строили.
– Лучше бы в своем доме порядок навели.
– А зачем? - удивился Алешка. - Все равно ремонт будем делать.
– С вами сделаешь, - вздохнула мама и опять взглянула на часы.
– Он сову ловит, - сказал Алешка, правильно поняв ее грустный взгляд. - На удочку.
– Не говори глупости! Лучше посуду помой.
«Чем это лучше?» - подумал я. А Лешка и тут меня обошел:
– Сегодня Димкина очередь.
– Не спорь со мной, Алексей! - вспылила мама. - Ой! Папа пришел! Кушай, Ленечка, кушай, милый. - И она, пригладив ему хохолок на макушке, побежала открывать дверь.
– Где бегали? - спросил папа, переобуваясь. - Чем занимались?
– Бешеных собак отстреливали.
Полуправда всегда убедительна. Ясно же - человек не хочет в чем-то признаться и деликатно врет. Расспрашивать его в таком случае бесполезно.
Папа усмехнулся и пошел ужинать. А мы с Лешкой пошли спать. Но не успели мы угомониться, как раздался телефонный звонок. Так поздно могли звонить только папе. К сожалению, мы не смогли пробраться в прихожую, к параллельному аппарату, и поэтому подслушали одного папу. Но по его ответам сумели восстановить этот ночной диалог.
Участковый: Извините, товарищ полковник, у вас все в порядке?
Папа: Кажется, да. А в чем дело?
Участковый: Сигнал поступил, что ваши ребята сегодня ночуют в парке… на дереве.
Папа на всякий случай приоткрыл дверь в нашу комнату, оглядел «безмятежно спящих» сыновей и снова взял трубку.
Папа: Вполне возможно. Я их выгнал за плохую успеваемость.
Участковый: Может, мне их подстраховать?
Папа: Спасибо, не стоит. Я это сделаю сам.
Участковый (с заминкой): Значит, вы это… тоже… А ваша супруга, значит…
– На ветке, - сказал папа и, попрощавшись, положил трубку.
Какой добросовестный и заботливый человек этот наш участковый. Прямой такой. Будущий полковник.
После уроков мы опять провели время на… ветках.
– Еще один день, - сказал я Алешке, - и я перьями начну обрастать.
Но Алешку это не испугало. Он яростно утверждал, что если сова ворует вещи, то таскает их в свое гнездо. А гнездо у совы может быть только в парке. Значит, совершив очередную кражу, она неизбежно пролетит мимо нас.
– Логично? - спросил Алешка.
– Логично, - вздохнул я.
Но мне почему-то показалось, что Алешка старается убедить не столько меня, сколько самого себя.
Но вот в чем?…
В общем, мы не только обжились в своем «гнездышке», но и начали обрастать, как перьями, новыми полезными знакомствами. В частности, ближе к вечеру мимо проходил наш районный бомж Вася, который к лету перебирался на местожительство в парк. Он сразу же нас засек, остановился, оглядел шалаш, одобрил:
– Неплохо сладили. Токо стенки надо добавить. Опасно без них.
Вася знал, что говорил. Он сам в свое время построил в глубине парка «бунгало» на ветвях. Но однажды свалился с него во сне. И поэтому перебрался на землю - соорудил себе домик из полиэтиленовой пленки, обзавелся имуществом и систематически таскал в свою берлогу разные полезные вещи с помоек и свалок. Вот и сейчас, помимо рюкзака за спиной, Васину поклажу составляла вполне приличная подушка от тахты.
– Кресло будет, - пояснил он. - Без кресла - не жизнь. Вы сходите к универсаму - там еще две такие есть.
Разговор завязался.
– А вы чего? Бездомные, что ли?
– Временно, - сказал я.
– А… - сразу все понял Вася. - Педагогический прием. Исправление ошибок.
Такому умному человеку не стоит врать. Полезнее им воспользоваться.
– Мы сову караулим.
– Брехня, - Вася поставил подушку на землю. Махнул рукой. - В парке она не водится. Уж я-то знаю.
– А почему?
– Голубей и ворон много стало. Она, видать, в домах гдей-то гнездится. Потому другая птица, опасаясь, в парк перебралась. Хорошая птица, вкусная. Голубиный паштет делаю. Как мушкетер. Даже рогатку завел. Ну, прощевайте, воробьи. Не забудьте к универсаму сбегать. Там еще кастрюльки выкинули, вполне гожие.
Но мы к универсаму за «гожими» кастрюльками не пошли - у нас их дома полно, - а еще немного посидели в засаде.
И не зря! Ближе к вечеру мелькнула в районе двенадцатого этажа большая птичья тень. Но в парк она не полетела, а исчезла где-то меж домов.
Алешка проводил ее взглядом и загадочно произнес:
– Так я и думал…
Глава III
По-моему, он врет
Еще пару дней мы, оставив свое «гнездо», бродили вокруг немецкой колонии вдоль забора. Поглядывая на открытые по случаю весенней жары окна всех трех домов. И в конце концов привлекли внимание охранников, которые тоже бродили вдоль забора, но внутри, и внимательно на нас поглядывали. Мы - на окна, они - на нас.
С этими охранниками у нас вообще были отношения сложные. Даже если мы просто проходили мимо, они изо всех сил подозревали нас в нехороших намерениях. Делать им было нечего.
В общем, еще два дня мы провели без толку. Никакие совы вокруг немецких домов не крутились, фигуры высшего пилотажа не показывали и золотых вещей не таскали.
Когда дело не дает результата, оно в конце концов наскучит. Так и случилось. Нам надоело слоняться возле немецкой колонии под пристальными взглядами бдительной охраны, и мы «сняли наблюдение».
А зря!
В тот же вечер нас перехватил во дворе Санек, Лешкин одноклассник. Веселый такой пацан, неунывающая личность. И очень интересная. Я уже, кажется, рассказывал как-то о нем. У него две уникальные особенности: все время шнурки развязываются и все время он фантазирует. Видно, просто так, без приключений, жить ему скучно.
И надо еще сказать, что Санек живет в доме, который совсем рядом с немецкими домами.
– Леха! А что я видел! - завопил Санек.
– Сову в клеточку, - проворчал Алешка.
– А вот и нет! Настоящего Карлсона! Он из окошка вылетел. И все при нем: пропеллер за спиной и подтяжка через плечо.
– А денег при нем не было? - серьезно спросил Алешка.
– Сам ты дурак! - обиделся Санек.
…Когда они помирились, Санек взахлеб рассказал, как они с Женькиного балкона бросали водяные бомбы, как попали прямо на крышу Вадькиного «мерса», как тот (Вадька, а не «мерс») орал на них и как вдруг из немецкого дома вылетел Карлсон.
– А куда он полетел, твой Карлсон?
– Как куда? - удивился Санек и взялся завязывать шнурки. И сказал прямо в землю: - Куда ему положено, туда и полетел. На свою крышу. То есть на нашу.
– А в клюве у него ничего не было?
– В каком клюве? Он же Карлсон.
– Ну а… в руках? Что он держал?
– Вроде ничего. Он их вот так раскинул, как крылья. И ногами болтал. А все встречные вороны - от него в разные стороны, с воплями. А самое главное знаешь что? - Санек приблизился к Алешке, осмотрелся, будто великую тайну хотел сообщить, и сказал громким шепотом: - А ведь это в самом деле МОЙ Карлсон!
– Как это твой?
