Юрий Вронский - Кукша в Царьграде (Необычайные приключения Кукши из Домовичей - 2)
- Дай-ка ее сюда!
Рябой протягивает руку к рыбе. Кукша невольно прячет рыбу за спину. Рябой со вздохом опускает руку Кукша видит на его лице улыбку.
- Нехорошо поступаешь, - укоризненно говорит Рябой. - Украл у меня рыбину и не отдаешь.
- Я не крал, - выдавливает из себя Кукша. Это первые слова, которые он произнес с тех пор, как убежал из мастерской.
- Где же ты ее взял?
- Нашел.
- Где нашел?
- На земле.
- А как она там очутилась?
- Упала.
- А почему упала?
- Прохожий повалил таганок.
- Верно. А зачем он его повалил?
- Он пьяный.
- Вот это ты врешь, - склабится Рябой. - Он не пьяней тебя, он твой сообщник. Он только притворился пьяным. Я видел, как вы с ним сговаривались, что он опрокинет сковороду и затеет драку, а ты тем временем украдешь рыбу.
Эта ложь поражает Кукшу, он не находится, что возразить, и изумленно таращит глаза на Рябого.
- Отдавай рыбу или я кликну стражников!
При упоминании о стражниках Кукша съеживается. Он протягивает рыбу Рябому. Пусть берет, пусть подавится, только бы поскорее уходил своей дорогой.
- Вот так-то лучше! - замечает Рябой, беря рыбу.
Однако он и не думает уходить Он счищает землю с рыбы, а потом неторопливо ест, выплевывая кости к Кукшиным ногам. При этом он поглядывает на Кукшу. Наконец он спрашивает:
- Ты кто?
Кукша молчит, глядя в землю.
- Молчишь? - говорит Рябой. - То-то! А я знаю, кто ты.
У Кукши сжимается сердце, он напрягается, словно ожидая удара.
- Да, знаю, - продолжает Рябой. Он умолкает, глядя в упор на Кукшу, и вдруг выпаливает: - Ты беглый раб!
"Погиб!" - думает Кукша. В голове молнией вспыхивает мысль оттолкнуть Рябого и бежать. Так он и делает. Но он слишком ослаб за время голодных скитаний по Царьграду. Рябой вцепляется в него мертвой хваткой. Кукша скоро понимает, что ему не вырваться из рук этого здоровенного оборванца, он готов заплакать от мучительного чувства бессилия. Его вдруг охватила такая слабость, что даже начало клонить в сон.
Убедившись, что Кукша оставил попытки вырваться, Рябой выпускает его из рук и толкает на прежнее место. Словно в полудреме, Кукша вяло думает, что Рябой сейчас кликнет стражу и его, Кукшу, потащат в темницу. Там его забьют в колодки, как рассказывал Антиох, будут долго мучить, а потом казнят. Конечно, казнят. Ведь он не просто убежал - он ударил свободного!
Неужели где-то на свете есть деревня Домовичи, в которой постоянно слышен шум порога, в которой есть матушка, чья одежда пахнет коровьим молоком, навозом и дымом, и нет стражников, колодок и темниц?
Однако Рябой не спешит звать стражу. Он доволен, что его догадка подтвердилась, с торжеством в голосе он сообщает Кукше:
- Я даже понял, откуда ты родом, по твоей белобрысой морде. А когда услышал, как ты говоришь, у меня и сомнений не осталось.
Рябой поднимает рыбий хвост, безнадежно извалявшийся в земле, и, повертев, кидает его на колени Кукше.
- На, ешь! Радуйся, что я сегодня добрый!
Кукша обгладывает рыбий хвост и тщетно пытается сообразить, что надо от него Рябому? Если он не собирается сдавать Кукшу страже, то почему не уходит? А Рябой ковыряет в зубах и, словно подслушав Кукшины мысли, говорит:
- Надо бы тебя сдать страже. Да уж больно я сегодня добрый. Сам не знаю, что на меня нашло.
У Кукши отлегло от сердца. Рябой меж тем продолжает:
- Предлагаю тебе хорошее дело - быть моим рабом. Согласен?
Кукша молчит.
- Если станешь мне служить, я не донесу на тебя. А нет - донесу. Так станешь?
Кукша поспешно кивает.
- Пойдем, - говорит Рябой, поднимаясь. - Отныне я твой господин. Только не вздумай убежать. Убежишь - плохо твое дело. Я все равно тебя найду и тогда уж обязательно сдам стражникам. А будешь меня слушаться, тебе же лучше. Как тебя зовут?
- Немой, - отвечает Кукша.
Кукшин ответ развеселил Рябого.
- Хорошее имя! - говорит он. - Надо бы лучше, да некуда! Отныне ты и на самом деле будешь немой. Значит, заруби себе на носу: ты немой. Так оно надежнее. Ты слишком прост, у тебя ничего не стоит выведать, кто ты и откуда. Говорить будешь, только когда я разрешу, понял?
Кукша кивает.
- Вот так, - одобрительно говорит Рябой. - Если видишь, что к тебе кто-то обращается, мычи. Знаешь, как мычат немые?
И Рябой показывает: глухо мычит и разводит руками.
- Повтори, - велит он Кукше.
Кукша повторяет, и Рябой остается доволен. Теперь Кукша его раб.
Поистине счастливый город Царьград! Здесь даже нищий может в один прекрасный день обзавестись рабом!
Глава шестая * АНДРЕЙ БЛАЖЕННЫЙ
По улицам трусцой бежит человек, время от времени подпрыгивая, как делают дети. Губы его шевелятся, он улыбается каким-то своим мыслям. Трудно сказать, молод он или стар. Волос и бороды он не стрижет и, как видно, нечасто моется. Из-за грязи не разобрать, седой он или белокурый. Одежда его состоит из ветхой тряпки, болтающейся на чреслах. Необыкновенная худоба его открыта взорам прохожих. Это Андрей Блаженный.
Навстречу ему важно шествует богатый горожанин в желтой шелковой хламиде. У него холеная иссиня-черная борода. Пальцы его сверкают дорогими перстнями, в калите [Калита - сумка, подвесной карман.], подвешенной к поясу, звякают монеты. Горожанин надменно оглядывает прохожих, он не устает упиваться сознанием своего превосходства. Заметив богача, Андрей останавливается, глаза его загораются весельем, точно он увидел что-то очень смешное.
- Дай мне что-нибудь! - просит Андрей.
- У меня ничего нет, дурачок, - отвечает горожанин.
- Сразу видать, - говорит Андрей, - что ты тот самый булыжный камень, который не пролезает в игольные уши.
- Что ты там бормочешь, безумный? Да есть ли вообще такие уши, в которые можно пролезть?
- Узки и прискорбны уши, - продолжает Андрей, - ведущие в царство небесное, а ты больно толст и тучен. Иного осла так навьючат, что бедняге не пройти по узкой улочке.
- Хоть ты и убогий, - кисло улыбается горожанин, - а лаешь не хуже доброго пса.
- Дай убогому златицу [Златица - золотая монета.], - просит Андрей.
- Нет у меня златицы.
- Тогда дай медницу [Медница - медная монета.] или хлеба кусок.
- Я тебе сказал: ничего у меня нет! - огрызается горожанин. - На всех не напасешься. Вы только и знаете, раз богатый, значит, давай. А знали бы вы, сколько мы, богатые, совершаем всяких добрых дел! Кто жертвует на храмы, на приюты?
Горожанин приосанивается и становится еще более важным, а взгляд Андрея грустнеет.
- Множество пчел в улье, - говорит он, - но одни входят, другие выходят, так же и муравьи. А море, от всей Поднебесной принимая и пожирая реки, не насыщается. Разинул пасть свою змей великий, и никто не может наполнить чрево его снедью, а глотку золотом.
- Болтаешь ты невесть что, - говорит богач, - одно понятно, что наглости в тебе не по убожеству твоему!
- Привыкла земля, - продолжает Андрей, - все отдавать богатым, этим лакомым обжорам, кумиролюбцам и сребролюбцам. Но как море и змей не бывают сыты, точно так и богатые!
Последние слова Андрей говорит уже в спину уходящего богача, который сообразил, что ему нет никакой пользы от бессмысленных речей юродивого. И Андрей пускается дальше, бормоча что-то о бездушных камнях и страшном нелицемерном судии.
Оказавшись в шумной сутолоке одной из самых людных улиц, Андрей прикидывается пьяным, натыкается на прохожих, выкрикивает бессмыслицы. Люди толкают его, бьют по шее, плюют ему в лицо, колотят палками по голове, а он на все отвечает дурацким смехом.
На другой улице на Андрея набрасывается толпа мальчишек, они валят юродивого, привязывают к его ноге веревку и, впрягшись в нее, волокут Андрея по земле. Остальные пинают его ногами и кричат:
- Бешеный, бешеный!
Кто-то раздобыл горшок сажи, и все с хохотом мажут ею лицо юродивого. Прохожие останавливаются и с интересом следят за мальчишеской забавой. А мальчишки волокут Андрея дальше. На хлебном торгу они бросают его и отправляются поискать себе какого-нибудь нового развлечения. Юродивый поднимается с земли, и завсегдатаи хлебного торга видят на его измазанном лице кроткую улыбку. Кое-кто окликает его:
- Как поживаешь, Блаженный?
- Что-то давно тебя не видать!
- Вконец ты отощал, того гляди, ребра кожу прорвут!
Некоторые сердобольные люди дают ему оболы [Обол - византийская медная монета.], другие - хлеба или овощей, третьи - жареной рыбы или сыру: на хлебном торгу продается всякая снедь. Андрей принимает подаяния и идет к ближайшей харчевне. Там он все до крошки раздает таким же нищим, как он сам.
Двое хорошо одетых юношей стоят неподалеку, наблюдая за Андреем. Один из них, судя по одежде, служит в царской гвардии. Он дергает товарища за рукав.
- Нам пора идти, милый Афанасий, - говорит гвардеец. - Не забывай, что мы торопимся.
- Сейчас, сейчас, дорогой Патрокл, - отмахивается Афанасий. Он так растроган незлобивостью и кротостью юродивого, что у него увлажнился взор. - Нет, ты только вдумайся, - восклицает он, - самый жалкий из всех отверженных - и он же самый щедрый! Он отдает все, что имеет!
