Ив Соколов-Микитов - Голубые дни (Рассказы)
Мы очень долго искали этот ток. Глухарей всюду было множество, зимою мы поднимали их целыми партиями с деревьев, по тридцати, сорока штук, а найти весной ток не удавалось. Однажды весною охотник проходил возле березового болота и вдруг услыхал громкое хлопанье крыльев. Он стал подходить на знакомые звуки, и перед ним открылось богатое токовище. Глухари пели посреди березового болота, на деревьях и на земле. По нашему краю ток был необычайно обильный, - охотник насчитал не менее полсотни птиц. С тех пор новый березовый ток мы держали в строгом секрете, неумелых и жадных охотников туда совсем не пускали...
Дорогу на березовый ток показывал мне приятель. Мы шли по лесу, по нехоженым, диким местам, и по закоренелой охотничьей привычке я замечал путь. Место, где находился березовый ток, было окружено густыми лесами без дорог и селений. Полная безлюдность и глушь мне очень понравились, и, приглядываясь к местности, я радостно предвидел успешную охоту.
Проходя леса, пересекая болота, мы не раз поднимали кормившихся глухарей. С треском и шумом вспархивали рябчики. На мху, на проталинах виднелись кучки свежего лосиного помета. Веточки молодых осинок были начисто острижены лосями. На коре деревьев далеко виднелись свежие погрызы.
Не раз мы видели бурые спины лосей, скрывавшихся в кустарниках и болотах. Шумом и треском наполнялся лес, когда, вскочив с лежек, ломая сушь, звери мчались по лесной чащобе.
Чтобы отдохнуть и хорошенько послушать, мы присаживались на пеньки. Лес окружал нас знакомо и просто. Немного передохнув, мы взваливали заплечные мешки, шли дальше тихо и осторожно.
На место, к березовому токовищу, мы пришли только под вечер и, как водится, тотчас начали приготовляться к ночлегу. Еще до прилета птиц (глухари слетаются на ток на закате солнца) нужно нарубить дров, приготовить из веток постели. Сердцу охотника особенно приятен лесной охотничий уют, с которым не могут сравниться обычные удобства. С особенным удовольствием мы разводили костер, укладывали и развешивали походные пожитки. Здесь, у охотничьего костра, я предполагал провести не одну ночь. Приятель и спутник мой хорошо знал мои охотничьи привычки. Вечером, приготовив ночлег, мы разделились. Спутник отправился искать соседние токовища, а я остался один.
Проводив приятеля, я затоптал костер, взял ружье и не торопясь направился в ток. Еще по первому взгляду место показалось мне совсем неподходящим. Вокруг росли корявые голые березы. Я смотрел на окружавшие меня голые деревья, и мое сомнение вырастало. "Уж не подшутил ли надо мною приятель?" - подумал я, оглядывая болото.
Сомнение мое скоро исчезло. Под деревьями я увидел множество глухариного "игрового" помета. Свежий "игровой" помет - вернейший признак глухариного тока. Нет, друг-товарищ меня не надул, и глухариный ток здесь будет наверно!
Под старой березой я выбрал высокую кочку, очень похожую на бархатное кресло, и расположился на ней с полным удобством. И кочка и березовое глухое болото теперь мне очень понравились; закурив трубочку, я приготовился слушать и наблюдать.
Для нас, охотников, особенную прелесть имеет незабываемый час солнечного заката. Чудесная, волшебная наступает в лесу тишина. Еще поет, разливается, как бы не в силах сдержаться, неугомонный музыкант - дрозд; сидя на вершине дерева, страстно воркует освещенный золотым лучом закатного солнца дикий голубь - витютень; спохватится, прокукует и, как бы вдруг поперхнувшись, примолкнет кукушка. Последние звуки в лесу подчеркивают наступающую тишину. Но уже по-вечернему тихо и прохладно внизу под деревьями. Нарушая наступившую тишину, прогудит жук и, зацепившись за ветку, свалится к ногам охотника на землю. Тихо и влажно хоркая, весь золотой в лучах закатного солнца, пролетит над головою охотника первый вальдшнеп и, как бы на секунду приостановившись, медленно потянет над сквозными вершинами леса.
Еще никогда не доводилось мне видеть на токах такого необычайного количества глухарей. Я сидел в бархатном кресле, а они слетались, иногда обдавая меня ветром своих сильных крыльев, низко садились на голые, сквозившие на золоте неба деревья. Я близко видел их бронзовые груди, сторожко поднятые головы с брусничными бровями.
Я сидел очарованный, не шевелясь, боясь двинуться, чтобы не испугать сидевших птиц. Длинноносые вальдшнепы один за другим непрерывно тянули над лесом. Пара вальдшнепов, страстно цвиркая, неожиданно спустилась на кочку, и я очень близко видел любовную их игру...
Я сидел до позднего вечера, до ночной темноты. До самой ночи глухари пели, "скиркали", дрались и перелетали. Сидя на месте, я видел поющих, дерущихся птиц, - чудными, сказочными казались звуки окружавшего меня лесного мира. Не желая тревожить птиц, я решился остаться до утра в току. Развалившись в лесном кресле, я засыпал и просыпался, курил трубочку и слушал, как пошевеливаются надо мною, покряхтывают спящие птицы. Где-то пролаяла лисица. Гукали и стонали зайцы; было слышно, как прошли краем болота лоси.
Не разжигая огня, я провел среди тока всю ночь. С трепетным чувством я терпеливо ждал утра, утреннего рассвета. Картина невиданного спящего тока рисовалась моему воображению.
Странное дело: утром глухариный ток молчал. Медленно наступал рассвет, на фоне просветлевшего неба выступили черные ветви деревьев, но ни единого звука не слышалось на спящем току.
"Неужто ночью здесь прошли лоси и напугали глухарей?" - думал я, стараясь разгадать причину молчания тока. Чтобы проверить подозрения, я решился тихонько пройти по всему токовищу. Тотчас над моей головою стали слетать с деревьев молчавшие птицы. Казалось, неведомый дирижер им подал сигнал молчания, и они дремали...
Больше я не мог оставаться в току и, огорченный неожиданной неудачей, тронулся в путь к своему костру. Необычайная перемена наступала в лесной природе: гнилой, холодный, почти непроницаемый туман надвинулся из залива. Густой туман медленно окутывал деревья, с намокших ветвей струились и падали тяжелые капли. Моя одежда, ружье были мокры.
"Так вот почему сегодня глухариный ток молчал, - разжигая костер, думал я о необыкновенной способности птиц предчувствовать погоду. Несомненно, глухари знали о приближении тумана, и это было причиной молчания. Мы, охотники, должны приглядываться к явлениям природы: от этого зависит успех охоты..."
НА ЛЕСНОЙ КАНАВЕ
Уже после восхода солнца, возвращаясь с глухариного тока, я шел краем глубокой канавы. Восходившее солнце золотило сосновые вершины. Внизу, под деревьями, на мхах, лежала седая роса, густо пахло прелой листвой и вешней водой. Радуясь солнцу, звонко распевали на деревьях дрозды, на вершине освещенной солнцем высокой сосны, где-то под небом, захлебываясь, ворковал дикий голубь - витютень.
Необыкновенные чувства возникают в сердце впечатлительного охотника в чудесный утренний час! Как бы сливаясь с окружавшей лесной природой, я наслаждался музыкой наступавшего утра, чудесными красками восхода.
Глубокая лесная канава до самых краев была наполнена быстро бегущей мутной водой. Навстречу мне неслись клочья пены, течение шевелило ветви затопленных ольховых и ивовых кустов. Следя за течением, я увидел на воде желтоватое легкое перышко, очень похожее на крошечный кораблик. Чем дальше я шел по канаве, навстречу мне больше и больше вода несла таких корабликов-перышек. Плывшие по воде желтоватые свежие перышки, несомненно, принадлежали самке-глухарке.
"Наверное, - подумал я, глядя на перышки, - утром в лесу произошло что-то недоброе, а я ничего не слышал. Мне нужно в этом хорошенько разобраться".
Я шел, внимательно приглядываясь к местности, к кружившимся на воде перышкам, к кустам и деревьям. Кораблики-перышки все плыли и плыли. Бродя все утро по глухариному току, я не слышал ни одного выстрела, да и вряд ли в эти глухие, малодоступные места мог проникнуть браконьер, не постеснявшийся застрелить на току глухарку. Лесная загадка очень меня занимала.
Пройдя около сотни шагов, на самом краю канавы я обнаружил следы недавней борьбы. На земле были разбросаны перья, и, нагнувшись, я разглядел свежую кровь. Несомненно, здесь и произошло загадочное преступление. Погибшей глухарки не оказалось. Внимательно оглядевшись, я заметил, что капельки крови ведут к воде. Я тщательно осмотрел место. Под ольховыми кустами из-под берега канавы торчал хвост птицы. Я вытащил из воды мертвую, еще теплую птицу. Голова была отъедена, из раны сочилась кровь. По всем признакам, глухарку убил какой-то лесной хищник. Злейший ночной разбойник филин, который иногда охотится на глухариных токах, вряд ли станет прятать добычу в воду. Несомненно, глухарку убил хищный зверь. Я долго думал над лесной загадкой. Самое вероятное, что глухарку поймала и убила норка. Этот небольшой, очень хитрый и злой зверек живет по берегам лесных рек и ручьев. Обычно он разбойничает по ночам, и человеку его трудно увидеть. Мне очень отчетливо представилась картина недавнего преступления. Будучи на току, разгоряченная любовной игрою глухарка подошла к канаве напиться, и тут на нее набросилась норка. Расправа была короткая. Злой зверек отгрыз у глухарки голову и, чтобы спрятать добычу, стащил ее в воду, старательно запихнув под корни ольхи.
