Белый голубь, чёрный слон - Ева Немеш
Из-под одеяла вылезти всё-таки пришлось – мало ли кто так сигналит. Ну не Богдан же приехал! Сначала я ничего не поняла. Зевнув, я оглядела двор. Там развлекался какой-то мотоциклист: одной рукой махал, другой нажимал на сигнал. Мотоцикл тарахтел и трясся, коляска подпрыгивала – она была похожа на ту, в которой спал сосед, только та была оторванная и грязная. Когда мотоциклист снял шлем и очки, я открыла рот.
Что?! Папа?! С мотоциклом? Без бороды?! Мы правда едем?!
Чай № 2
Между появлением мотоцикла под окнами и отъездом в путешествие прошло не меньше часа. Несколько минут ушли на прыжки до потолка, обнимание, примерку шлема и целование непривычно гладких щёк. Дальше был #плотныйзавтрак, а потом началось самое дурацкое – бег от мотоцикла к Галиной квартире.
Папа мотался туда-сюда не меньше трёх раз – всё время что-то приносил, как будто мы не на день собрались, а на месяц. Галя не отставала: она притащила не только свёрток с перекусом, но и лохматое и очень колючее жёлтое одеяло. Важно сообщив, что оно верблюжье, она накрыла им коляску.
Я всё это время стояла рядом с мотоциклом и думала, как мы с папой в нём поместимся. На мотоциклах я никогда не ездила, тем более на таких старых и смешных. Ну я вообще ни на каких не ездила и если представляла, что когда-нибудь поеду, то думала, что на мне будет короткая чёрная куртка и я, конечно, буду обнимать водителя в такой же чёрной куртке, а не пакет с бутербродами.
Чай № 3
Только я сделала селфи из коляски – шлем, улыбка, одеяло, – как пикнуло сообщение от мамы:
Ты как?
Мама наконец-то набралась храбрости и решила узнать, как у меня дела, – с тех пор как папа увёз меня из Питера, она ничего не писала. Я её понимаю: мне же было страшно к Гале идти, потому что я не знала, как с ней о дедушке говорить. Но, может, она папе каждый день звонила и про меня спрашивала – надо узнать.
Вместо ответа я выслала ей свежее селфи. Получив фото, мама, конечно, удивилась:
Это что?
Папа в этот момент перебрасывал ногу через сиденье – мы наконец-то уезжали. На подробности времени не было, поэтому я быстро напечатала:
Ты про одеяло?
Не узнаёшь Золотое руно?
Мама перезвонила, но звонок я не слышала – мы мчались к Белому морю.
Кандалакша, 15 октября, 13:15
Чай больше не лезет. Но наш корабль Арго мотоцикл трясётся так, что, скорее всего, на первом повороте всё лишнее выльется – надо пересчитать зубы и рёбра, не удивлюсь, если чего-то не хватает. Про копчик вообще молчу. Мы и правда как аргонавты: попадаем в бури, теряемся, ломаемся, тонем в лужах, но идём, вернее ползём, к своей цели – волшебной шкуре золотого барана Аметистовому берегу.
А вообще, нет. Никакие мы не аргонавты, потому что нас ещё никто не усыпил, не ослепил, не побил и не обманул – все, кто попадался нам на пути, ни в каких коварствах не замечены, так что до заветного мыса мы как-нибудь доберёмся. Галя с Валей вообще неделю бродили – и ничего, всё закончилось хорошо. У нас тоже должно получиться.
Но, если честно, за три часа пути я несколько раз хотела взять телефон, набрать Снежу и прокричать: «Спасите! Я больше не могу. Приезжайте скорее», – однако в последний момент останавливалась, потому что никто меня сюда не тащил – сама всё устроила, так что надо терпеть.
Терский берег, 15 октября, 16:10
Корабль совсем рядом, но сомнений, что мы туда попадём, всё больше. График опять сдвинулся. И хоть колёса у нас подкачанные – одно так вообще новое, – папа всё мрачнее, потому что даже самые лучшие на свете колёса не помогут нам ехать быстрее – асфальтовая дорога закончилась. На границе асфальта и грунтовки нас встретили огромные буквы: на красной земле было написано
ВОТ И ВСЁ
Наверное, кто-то похожий на нас понял, что его песенка спета: нажал на тормоз, заглушил двигатель, вышел, походил, повздыхал, подышал чистейшим арктическим воздухом, потом взял палку и написал о том, что думает про это место. Времени у него было много – даже точки над Ё нарисовал.
А у нас времени нет. У папы завтра самолёт в 14:15, и это пострашнее всех мифических чудовищ. Если он на него не попадёт и не прилетит в Москву, а оттуда в порт, где сейчас пришвартована «Галактика», то останется без работы. Я, конечно, могу сказать, что это не так уж и плохо, потому что деваться ему будет некуда и нам придётся вернуться в любимое Алесино. Но это совсем не хорошо. Это настоящее кораблекрушение.
Терский берег, 15 октября, 17:10
Остановились в рыбацкой избушке. Речка прямо у дома – десять шагов, наверное. Здесь очень красиво, но электричества нет – телефон зарядить негде. Папу это не сильно волнует, он своим почти не пользуется, ему зарядки до утра точно хватит. А мой вот-вот сядет.
Кажется, до Корабля мы сегодня не доберёмся. Жду, когда папа скажет: «Так, всё. Возвращаемся», – но пока он молчит.
Предложил погулять. Ок, иду.
Терский берег, 15 октября, 19:10
Гулять было холодно, так что быстро вернулись в избушку. Внутри никого не было – хозяин чистил рыбу во дворе. Сев за стол, папа тяжело вздохнул:
– Лё, не обижайся на меня. Хорошо? Не рассчитал немного. Завтра всё будет нормально, обещаю. Ночевать будем здесь, хозяин не против, он ночью на рыбалку всё равно пойдёт.
Я выдохнула, потому что боялась, что после «Немного не рассчитал» будет «Собирайся, едем обратно». Папа продолжил:
– Не обижайся на меня, ладно? Извини, закрутился, запустился. Месяц как во сне. До сих пор не верю, что так получилось. Мне с тобой нужно было больше быть, а я то с Пашкой, то с этим мотоциклом. Просто искал чем отвлечься. Ну собрал же? Получилось ведь?
Взбодрившись воспоминаниями о восстановлении мотоцикла, папа опять потух:
– До сих пор не могу поверить и привыкнуть, что отца нет. Вроде бы всё понятно, но в голове не укладывается. И не поговорили толком…
Да, когда папа приехал, дедушка не разговаривал, а писал ерунду в тетрадке. Но, судя по тому, что папа сказал дальше, то и когда все были живыми и здоровыми, никто
