Большая книга ужасов 88 - Анна Евгеньевна Антонова
– Поворачивай голову! – бросил Данила на ходу. – А то закружится!
Совет несколько запоздал. Головокружения избежать не удалось, но это было даже приятно – сомнения и сожаления сами собой улетучились. Какая замечательная идея – приехать на Новый год в Питер, отправиться на бал и встретиться с Данилой! Все это время я существовала будто по инерции, даже не осознавая, насколько мне его не хватает…
Данила крутанул меня последний раз и поклонился. Я присела в реверансе – сейчас бы в школу! Пятерка по ритмике была бы мне обеспечена.
– Можно водички? – сама попросила я, не в силах отдышаться.
Данила кивнул, и мы направились к выходу из зала сквозь возбужденную смеющуюся толпу – похоже, «Вальс цветов» на всех произвел магическое действие.
– Вода холодная, залпом не пей, – предупредил он.
Я недоверчиво взглянула на него – издевается или правда заботится? Он смотрел на меня серьезно и внимательно, и я, не выдержав, отвела глаза. Данила тяжело дышал после вальса, светлые волосы слегка растрепались – очень хотелось протянуть руку и поправить, но я не могла на это решиться.
Неловкое молчание затягивалось. Я буквально чувствовала, как нарастает напряжение, поэтому озвучила первый же вопрос, пришедший в голову:
– Вы здесь учитесь?
– Нет, – после паузы ответил Данила. – Учимся мы в другом здании, современном. А это старинный дом, рядом с ним флигель – в нем когда-то находилась школа судовождения, с которой все начиналось сто лет назад. Поэтому новогодние балы и всякие важные события по традиции проводят именно в этом особняке, чтобы сохранить преемственность поколений…
Он говорил слишком быстро и четко, словно тоже пытался сгладить возникшую неловкость и обрадовался подброшенной теме. Меня это вполне устраивало, поэтому я задала следующий вопрос:
– Здесь твой прапрадед учился?
– Да, – кивнул он. – Тот самый Данила Ломов, мой полный тезка, основатель династии речников. Его тогда все Данькой звали. Во флигеле даже его портрет висит.
– Покажи, – загорелась я.
Данила поморщился:
– Да я сейчас толком и не вспомню, где его искать, не так часто тут бываю…
– И не хочешь поприветствовать предка? – возмутилась я.
Он с сомнением взглянул на меня:
– А ты хочешь поприветствовать моего предка?
– Горю желанием, – серьезно ответила я, лишь чуточку утрируя.
На самом деле мне просто хотелось уйти из шумного зала и немного пообщаться с ним без посторонних глаз. Мы же встретились впервые за несколько месяцев, а перебросились буквально парой фраз. То есть больше, конечно, но все не по делу. Вернее, как раз исключительно по делу… Совсем я запуталась!
– Ну пойдем, – ответил Данила безо всякой охоты.
Похоже, он, наоборот, не хочет оставаться со мной наедине. Я его разочаровала? Он тоже представлял мой идеальный образ, не очень монтирующийся с оригиналом? Впрочем, я слишком все усложняю. Везде говорят и пишут, что парням не свойственны глубокие переживания на тему отношений с девушками. Или это очередной стереотип?
Комната оказалась сквозной, и мы направились к противоположному выходу. По пути я кинула мимолетный взгляд и зеркало и ужаснулась: волосы растрепались не только у Данилы! Мне тоже не помешало бы поправить прическу, а заодно и макияж. Кто же знал, что вальс так разрушителен для внешности. И как киношным красавицам на балах удается сохранять прекрасный свежий вид после быстрых танцев? Мне хватило всего одного, чтобы выглядеть так, будто я не вальс станцевала, а пробежала кросс.
Сейчас прихорашиваться было некогда – не зависать же у зеркала на глазах у Данилы! Поэтому я, слегка отстав, быстрыми движениями пригладила волосы и осторожно провела пальцами под глазами на случай, если тушь размазалась.
– Да красивая, красивая! – обернувшись, небрежно бросил Данила.
Ну и парень – мог бы сделать вид, что ничего не заметил! Идти смотреть на портрет его предка стремительно расхотелось, но отступать было поздно. Мы долго шли каким-то темным коридором и наконец попали в стеклянный переход между двумя зданиями.
Я выглянула в окно: на улице по-прежнему что-то сыпалось с неба, но теперь это был снег, а не дождь. Редкие снежинки планировали в воздухе и летели, казалось, не вниз, а вверх. Неужели к Новому году температура понизилась до минусовой? Росшие во дворе высокие кремлевские ели были украшены гирляндами и выглядели так нарядно и празднично, что немедленно захотелось выйти на улицу. Над домами уже взлетали и рассыпались разноцветными искрами фейерверки – кому-то не терпелось, люди не могли дождаться наступления полуночи.
Я покосилась на Данилу: интересно, что он скажет на предложение прогуляться? Кажется, лучше не проверять, хватит и портрета предка, который, в принципе, я не сильно стремилась увидеть: слишком много страшного и непонятного было с ним связано. То есть не с самим портретом, конечно, а с тем, кто на нем изображен… Зато благодаря этому мы с Данилой познакомились и сблизились, так что передать привет его прапрадеду имелись все основания.
Когда мы миновали переход и вновь углубились в какой-то коридор, я совсем перестала ориентироваться. Если вдруг останусь сейчас одна, вряд ли самостоятельно найду дорогу обратно…
Я одернула себя: что-то фантазия чересчур расшалилась. С какой стати я должна остаться тут одна – Данила меня куда-то заведет и бросит, а сам сбежит? Но зачем ему это? Даже если подобное случится, ничего страшного: это же не пустыня и не темный лес…
– Пришли, – сказал он.
Я вздрогнула от неожиданности: так глубоко замечталась, что перестала замечать все вокруг. Возникни у него желание, завести меня куда-нибудь не составило бы труда.
Мы оказались в небольшом холле, стены которого украшали портреты. Данила подвел меня к одному из них:
– Это он.
Я всмотрелась в лицо. Вот ты какой, Ломов Даниил Александрович, капитан первого ранга. Я пыталась уловить сходство с моим спутником, но трудно было представить молодым строгого капитана с нахмуренными бровями и пронзительным взглядом. Скорее он напоминал ректора, чьим выступлением мы недавно наслаждались: налицо профессиональная деформация.
– Привет, Данька, – шепотом поздоровалась я.
Даниле мое фривольное обращение к предку не понравилось.
– Что это ты с ним так фамильярно? – поинтересовался он.
– А ты считаешь, после всего, что мы пережили по его милости, нельзя пообщаться запросто?
– Пообщаться? – скептически повторил он. – Устроишь спиритический сеанс?
– В другой раз, – невозмутимо отозвалась я.
В этот момент я ощутила смутную тревогу. Как будто кто-то попал в беду и отчаянно звал на помощь, а я поймала сигнал SOS, но ничего не могла поделать…
Данила не особенно внимательно мазнул взглядом по портрету, отошел, уселся на подоконник и похлопал по нему ладонью:
– Иди сюда.
Я послушно подошла и уселась рядом. Из окна сквозило, хотя на нем были установлены стеклопакеты, а от батареи шло тепло, и это создавало странный контраст. Я выглянула за стекло и отвела глаза: все равно отсюда мало видно.
– Не холодно? – Данила подвинулся и обнял меня за плечи.
Мне было не холодно, а теперь и вовсе стало жарко. Он все понял
