Евгений Наумов - Коралловый город
Полегла трава на мокрой луговине, и стал виден вдали болотный дух — водяной Ханурик, выставивший шишковатую, черную, как сырая коряга, голову из бездонного, затянутого ряской «окошка». Глаза его были прищурены от удовольствия, водоросли, свисавшие с ушей, дрожали…
Как только все стихло, очнулся он и сказал:
— Большую силу ты имеешь, девочка… Если засмеешься язвительно над кем-нибудь, язвы усеют его тело, если презрительно — все живое отвернется от него. Когда же захохочешь гневно — сквозь землю провалится тот, кто осмелится вызвать твой гнев!
И, сказав так, Ханурик с вздохом булькнул в глубину. Юный царевич тоже вздохнул прерывисто, словно просыпаясь от чудесного сна.
— Ах, что за диво твой смех! — воскликнул он. — Как будто я побывал в стране вечных цветов. Я словно парил в воздухе, и вокруг было тепло и радостно…
Он подбежал к Смешинке и порывисто схватил ее за руки.
— Поезжай с нами! — попросил он, заглядывая ей в глаза. — Ты научишь жителей подводного царства смеяться. Всем будет весело и приятно!
Девочка, улыбнувшись, закивала головой:
— Я согласна! Конечно же, поедем!
— Нет! — раздался противный голос колдуньи. — Она моя, эта девчонка! Я спросила свое закопченное волшебное зеркало и узнала, что она родилась из зернышка радости, того самого золотистого зернышка…
— Которое ты украла! — раздался возмущенный голос Остроклюва.
— Это мое дело, — захихикала старуха. И она обратилась к царевичу:
— Могу продать ее. Верните мне все жемчужины да еще добавьте три лунные, и я отдам девчонку.
— Хорошо, — махнул рукой Капелька. Но Смешинка воскликнула:
— Нет! Я не хочу, чтобы меня продавали. Тогда… тогда я не буду смеяться.
— Видишь? — сказал царевич ведьме. — Она не хочет. Уходи!
— Моя власть над ней еще не кончилась, — угрожающе сказала колдунья и трижды взмахнула руками над головой Смешинки. — Берли, верли, резецуй! С первым лучом солнца ты исчезнешь!
В отчаянии бросился вперед Остроклюв, чтобы защитить девочку, но в руках ведьмы появилось тусклое волшебное зеркало.
— Ага! Так это ты мешал мне! Будет и тебе наказание. — Она швырнула в него горсть желтого порошка, и мерзкий удушливый запах пополз по лесу. — Последуешь за девчонкой!
Она заплясала, завыла и крикнула, указывая на посветлевшее море:
— Солнце встает! Гибель идет!
Остановившись перед Смешинкой, ведьма прошипела:
— Согласись быть проданной или погибнешь!
— Смерти я не боюсь! — сказала Смешинка, улыбаясь светло и спокойно. — Хочу быть свободной!
— Так пропади пропадом! — и с диким воем, взвившись на клюке, ведьма улетела.
Минуту царило молчание. Старый аист молча плакал, глядя на прекрасную девочку. О себе он не думал, ему было бесконечно жаль Смешинку и обидно, что ничем он не сумел помочь людям.
Спрут Лупибей шумно возился у берега.
— Пора, — пробурчал он, пуская пузыри. — Солнце уже окрасило верхушки деревьев. Еще немного — и лучи обожгут мне макушку.
Девочка вздрогнула и рассмеялась, глядя на обеспокоенного Лупибея.
— Не бойся, — царевич взял ее за руку. Быстрым движением он надел на тонкий ее пальчик витое золотое кольцо. — Если ты ступишь в воду, это волшебное кольцо спасет тебя от чар колдуньи. Ничто не может сравниться с ним силой в подводном царстве.
— Значит, я должна остаться навсегда в подводном царстве? — задумчиво спросила девочка.
— Нет. Пробыв тридцать и три дня, ты навсегда избавишься от проклятия и сможешь, если захочешь, вернуться на землю.
Смешинка сняла кольцо и со вздохом протянула его Капельке.
— Все равно нет.
— Но почему? — с отчаянием воскликнул царевич. Девочка подошла к Остроклюву и обняла его.
— Потому что я спасусь, а он погибнет. Из-за меня.
Царевич обернулся и что-то быстро сказал Спруту. Тот погрузился в воду и, тут же вынырнув, протянул юноше переливчатый шнур зеленой водоросли.
— Нет ничего проще, чем спасти Остроклюва, — сказал царевич. — Мы повяжем ему «галстук гостя», и он сможет превратиться в любую рыбу, в какую захочет. Он может стать доброй покладистой Камбалой, стремительным Угрем, глазастым Окунем…
— Я хочу быть самим собой, — покачал головой Остроклюв. — Можно, я останусь аистом? Или, если угодно, рыбой-аистом?
— Такой рыбы у нас нет, — задумчиво сказал Капелька. — Но почему бы и не быть? Есть же морской кот, морской петух, морская ласточка…
— А он будет морским аистом! — звонко подхватила Смешинка, и все развеселились.
Царевич обвил длинную шею Остроклюва шелковистой водорослью и завязал замысловатый узел.
Смешинка вошла в волны, взяла у принца волшебный перстень и надела его на палец. Цветочные лепестки платьица осыпались к ее ногам, но чудным перламутром заблестел новый наряд. В тот же миг луч солнца упал на ее лицо, но она уже была вне чар злой колдуньи.
Не сводя глаз с нежно порозовевшего лица девочки, Капелька взял ее за руку и подвел к карете. За ними важно шагал аист Остроклюв.
Встречи в Коралловом городе
На передке кареты сидела рыба Четырехглазка и правила девятью пестрыми Крылатками, запряженными цугом. Справа и слева от кареты, в которой ехали девочка Смешинка, царевич и Остроклюв, стремительно неслись шесть Каракатиц. Пыхтя, поспешал следом Спрут Лупибей. Оглядываясь на него, девочка не могла удержаться от улыбки. Царевич с гордостью показывал Смешинке красоты подводного царства.
Раковина словно парила в лазоревой воде высоко над равниной. Кое-где виднелись островки водорослей, груды камней или одинокий затонувший корабль, облепленный ракушками. Потом показались уступы, и на террасах расцвели алые ветви кораллов, зеленые кактусы губок, причудливые розовые воротники актиний и пушистые шары морских ежей. Разноцветные звезды самых диковинных форм виднелись там и сям. Пышные медузы будто висели в воде, как большие удивительные белые цветы.
Крылатки взмахивали широкими алыми плавниками, словно крылышками, и быстро несли карету вперед. Царевич протянул руку:
— Смотрите, вот он — Коралловый город!
Вдалеке сквозь синий туман сияли белые колонны и исчезали вверху в ослепительном блеске волн, будто вызолоченных изнутри.
По знаку Лупибея две Каракатицы отделились от процессии и умчались по направлению к городу. Через мгновение после того, как они скрылись из виду, донесся сильный гул.
— Пушка извещает о нашем прибытии! — крикнул царевич.
Вскоре город стал ясно виден, и Смешинка улыбнулась от восхищения: он был прекрасен, этот Коралловый город. Внизу, там, где коралловые стены скрывались во тьме глубин, шла широкая черная полоса. Выше она имела фиолетовый оттенок, затем разливалась синими и голубыми озерам, а оттуда поднимались ветвистые зеленые и изумрудные фонтаны, увенчанные ярко-желтыми и огненными сполохами… Снежно-белые колонны на стенах, казалось, были выточены из застывшей пены — вот-вот заколышутся и растают.
— Как чудесно! — захлопала в ладоши Смешинка. — Жить в этом городе — это же великое счастье!
У черного подножия стены что-то зашевелилось, какие-то сгустки всплывали со дна и приближались к карете. Потом они выстроились правильными рядами и оказались стражниками — Спрутами. На выпуклой большой голове каждого красовалась каска с причудливым серебряным украшением, туловище было перепоясано широким ремнем из ламинарии — морской капусты. Сбоку висел громадный водяной пистолет. В каждом из семи щупальцев стражник держал дубинку, и только восьмое было свободно и поднесено к каске для приветствия. Из-под каски смотрели выпученные водянистые глаза.
Четырехглазка взмахнул длиннющим бичом, и Крылатки еще быстрее понеслись мимо вытянувшихся стражников. Каракатицы заняли свои места в эскорте кареты, лениво шевеля щупальцами с изогнутыми крючьями.
Вот и вход в город — широкие ворота, распахнутые настежь. За ними — пестрая толпа. Указав на нее, царевич сказал:
— Жители города вышли встречать нас. Как только карета показалась в воротах, неистово грянули барабаны. Смешинка на миг зажмурилась и от обилия ярких красок и от громких звуков. А потом раскрыла глаза широко-широко!
Сразу же от ворот справа и слева она увидела массы и массы подводного народа. Каких только рыб и морских животных здесь не было! Могучие Чавычи и Белухи молча пялили глаза на процессию, выделяясь в толпе, как большие дубы в лесу. Серая Треска, острорылые Осетры, серебристые Лососи, зябкие блестящие Гольцы, толстые морские Караси-Ласкири. Плотно, одна к одной, толклись Сардины, Кильки, Селедки. Приплясывала от любопытства изящная Корюшка, изумрудно поблескивала Зеленушка. Бычки упрямо протискивали вперед лобастые головы. Топырили колючие иглы Колюшки и Ерши, лезли прямо по спинам морские Коньки и Креветки.
