Посторонним вход воспрещён - Борис Борисович Батыршин

– Да, надо как-нибудь объяснить… – согласился Ромка. – Сын всё-таки. Хотя, самого-то Валентина мне вот нисколечко не жаль. Он с самого начала был с Геннадием, и только и думал, как бы сделать что-нибудь эдакое… выделиться, короче, хотел, ботан! Потому, наверное, и на пулю нарвался.

Алиса кинулась возражать, но Роман уже перехватил инициативу:

– И вообще, по какому праву вы меня допрашиваете? Кто вы такие со своим дядей Юлием? Подумаешь – прочли что-то там, встретили нас на улице, так и что с того?

Он посмотрел на Алису с нескрываемым подозрением:

– Кстати, я понимаю, расследование, интернет, то-сё… а скажите-ка мне, откуда вы зёрнышки к «искалке» взяли?

Алиса поперхнулась чаем и беспомощно уставилась на Гиляровского. Тот хохотнул:

– То-то, дорогая коллега! Вот вам совет старого газетного волка – внимательно следите за словами. Теперь молодой человек вас не оставит в покое, пока вы ему не ответите…

Роман кивнул с мрачной решимостью.

– Да вы, Роман Дмитрич, не переживайте. – продолжил репортёр. – У мадемуазель Фроловой имеются кое-какие профессиональные секреты, и она не спешит их раскрывать. Давайте отнесёмся к этому с сочувствием – не сомневаюсь, что рано или поздно всё прояснится.

Алиса, почувствовав поддержку, очаровательно улыбнулась Гиляровскому. Ромка нахмурился – опять он остался в дураках!

– Вот так, Роман Дмитрич, и действует наш брат газетчик, – усмехнулся Гиляровский. Хоть мы с мадемуазель Фроловой и разделены сотней с лишком лет, а всё же – собраться по цеху. Так что, нам палец в рот не клади, верно, барышня?

– Это уж точно, – развёл руками Роман. – От вас ничего не скроешь.

Мобильник Алисы издал звонкую трель. Девушка схватила аппаратик – «Шурик рекон.» Фу, чёрт, неудобно… придётся выкручиваться, а как?

Извинившись, Алиса шмыгнула в прихожую:

– Ой, Шурик, прости, я сейчас очень-очень занята, давай в другой раз?

И не дожидаясь ответа, сбросила вызов.

Ну вот, теперь ещё и думай, что ему говорить…

День первый

Слушать тоже надо уметь

Я вышел из опорного пункта на Садовой-Черногрязской в семнадцать-ноль-ноль. Лейтенант Скворцов, участковый, принимавший заявление, которое сейчас лежало у меня в папке, не стал скрывать радости, осознав, что ему представился шанс спихнуть криминалистическую загадку века на коллегу. Он торопливо выложил всё, что знал об авторе заявления, и ретировался, отговорившись неотложными делами. Вообще-то, будь я полноценным сотрудником – мог бы и прихватить его с собой – но стажёру это не положено, так что идти «на операцию» пришлось в гордом одиночестве. И, судя по тому, как поспешно покинул сцену лейтенант Скворцов, визит этот запомнится мне надолго.

– Здравствуйте, сержант Онуфриев, следственный отдел Басманного ОВД Москвы. Провожу проверку по вашему заявлению.

Дверь, приоткрытая на ширину цепочки, не дрогнула. Гражданка Коробова Антонина Сергеевна внимательно изучала мое удостоверение. За её спиной, в глубине квартиры, надрывалась собачонка.

– Как мне позвонить вашему начальству, убедиться, что вас в самом деле ко мне прислали?

Я вручил бдительной гражданке картонный квадратик с отпечатанными реквизитами ОВД Басманный. Дверь захлопнулась. Антонина Сергеевна наводила справки, я покорно торчал на лестничной клетке. А шавка всё лаяла и лаяла.

Ждать пришлось умеренно – минут семь. Потом цепочка звякнула, меня впустили.

– Вы проходите на кухню, только разуйтесь, я недавно помыла полы. Вот, тапочки возьмите. Это моего сына – он редко заходит, у мальчика ответственная работа…

И Антонина Сергеевна сделала значительное лицо.

Что ж, хоть не стала держать в прихожей. Я понимающе покивал: «А как же, да, конечно, ответственный сотрудник…»

Хозяйка при ближайшем осмотре чем-то напомнила мне нашу школьную завучиху – такая же основательная, непреклонная, и с таким же крашенным «под каштан» перманентом на голове…

А в квартирке-то чисто, чтобы не сказать, стерильно. И корицей пахнет… ну точно, домомучительница! Главное – не позволить ей взять себя к ногтю, как одного шведского мальчишку. Разобраться с этим бредом, написать отчет и забыть всё, как кошмарный сон. Спокойствие, только спокойствие, как говорил герой той же книжки – два часа позора, и дело в шляпе!

Я надел тапочки и проследовал на кухню. «Домомучительница» величественно указала на окно:

– Вот, посмотрите и убедитесь!

Я посмотрел. Перед самым окном – реденькая крона тополя, за ней просматривается улица архитектора Казакова, почти во всю длину, до самого Университета землеустройства. Действительно, недурной наблюдательный пункт… Вдоль тротуаров множество припаркованных автомобилей. У дома напротив копошатся таджики в оранжевых жилетах со светоотражающими полосами – То ли починяют тротуар, то ли уродуют фасад офисного особнячка… Я покосился влево – Антонина Сергеевна ждала, сохраняя значительное выражение на лице.

– И что я должен увидеть?

– А ничего! – торжествующе заявила бдительная гражданка, – потому что они уже ушли. Несколько часов назад! Вы бы ещё позже приехали!

Похоже – имеем тяжелый случай…

Фрекен Бок властно указала мне на табурет, сама тоже уселась. Ей на колени тут же вскочила кудлатая белая шавка. Я собак люблю, но только не таких вот карманных тварей, с мозгом размером с куриный, и таким же интеллектом. Не собака, а два кило склочности, истерики и мелочной злобы.

Я раскрыл папку и продемонстрировал Антонине Сергеевне её писанину:

– Ваше заявление?

– Мое. – не стала скрывать «домомучительница». – Но, должна официально заявить: пока вы теряли понапрасну время, появились новые безобразные факты! Вот, прошу… – и гражданка Коробова протянула мне серебристую коробочку дешёвой корейской мыльницы.

– Эти шпионы снова появлялись вчера, под вечер. Как раз после того, как ваш сотрудник отмахнулся от моего требования немедленно прислать на нашу улицу наряд! Он даже заявление отказывался принимать – взял только, когда я при нём собралась звонить на Петровку. А вот если бы ваши коллеги выполняли свои обязанности так, как полагается…

Я слушал, старательно кивая в паузах и тихо сатанея.

– Так вот, шпионов этих встречала та самая девица, о которой я писала в заявлении. Она приехала вот на этом авто. Присмотритесь: на фотографии можно различить номера. Впрочем, я их записала, сейчас… и дама потянулась к листочку на серванте. Я же сделал то, что от меня ожидали: стал покорно просматривать кадры на экранчике мыльницы. Фотографий было удручающе много.

– Это не всё. – «домомучительница» будто угадала мои мысли и поспешила лишить даже тени надежды. – Основной массив доказательств у меня на компьютере.

Массив у неё, вишь ты! Продвинутая тётенька, что и говорить…

«Домомучительница» тем временем завладела фотоаппаратом.

– Видите, вот она тут с антенной – эти господа не придумали ничего лучшего, как выдать это приспособление за рамку экстрасенса. А вот, рядом – какая-то тёмная личность со шпионским прибором. Нет-нет, прибора на фотографии не видно, шпион, к сожалению, стоял спиной к окну. Он всего только раз повернулся, я не успела заснять. Такая плоская серая коробочка… Вот, посмотрите, на этом кадре виден уголок!

Я обречённо кивнул, косясь на счётчик кадров; их в памяти фотика