Анатолий Дубровный - Листик. Как всё начиналось

— Чего же вы своё прошение не подаёте? — Хитро прищурилась улыбающаяся девочка.

— Листик, ты… Вы действительно баронесса? — растерянно спросила сестра Олива.

— Ага, — ответила рыжая девочка, а Русилина тихонько поинтересовалась, указав на Терлина:

— Тот достойный человек говорит, что вы Хозяйка леса, это правда? Хотя чего я спрашиваю, я же видела… И тогда и сейчас. Но святая Урсула к вам расположена благосклонно, как такое может быть? Ведь вы с нечистью…

— Может потому, что она никого не обижает и обидеть не даёт? — спросил неслышно подошедший Гуго Норек. Все жалобы и прошения были рассмотрены, баронский суд можно было считать законченным. Осталось только прошение матери Русилины. Она смотрела на Листика, не решаясь подать его. Девочка улыбнулась, протянула руку и сама взяла лист бумаги. Листик не стала его читать, ведь помогала составлять его Ирэн. А писалось это прошение в присутствии Листика, тогда ещё не баронессы. Но Русилина‑то этого не знала и теперь считала, что тогда девочка просто посмеялась над ней. Листик вздохнула и подписала, потом глянула на Гуго, тот что‑то произнёс одними губами, девочка, напустив на себя важный вид, повторила:

— Быть по сему! Ага!

Воины дружины ночевали там же, где и в первую ночь, с тем, чтоб утром тронуться в обратный путь. Староста пригласил Листика, но та отказалась:

— Я у Сильмы жить буду, а вы лучше святых сестёр разместите, а то они первую ночь на сеновале спали, неудобно как‑то получается!

Появлению Листика Сильма была удивлена, она думала, что баронесса разместится на постой в доме получше. Улыбающаяся рыжая девочка появилась на пороге, когда Сильма с детьми собрались ужинать. Благодаря Листику, у них теперь было вдоволь мяса, а баронесса принесла хлеб и сладкие пироги, что ей передала Герда, она хоть и знала, что Листик пойдёт в Малые Родники не с дружинниками, но всё равно передала корзинку и строго наказала Гуго отдать Листику. Сильма и её дети сначала чувствовали себя скованно, но младшую дочь открывшееся высокое положение рыжей девочки нисколько не смущало, она сразу же поинтересовалась:

— А когда мы в лусалок иглать будем?

— Обязательно будем! Вот только поужинаем, а потом я со всеми делами разберусь, да ваши окрестности от нежити почищу, — улыбнулась рыжая девочка и протянула Вильме две золотые монеты: — Спасибо за платье, это тебе, чтоб купила себе два новых.

— Но здесь же гораздо больше! Здесь хватит на…

Дочь Сильмы не досказала, Листик её перебила:

— Вильма, я же вижу — деньги вам нужны. Ты отдашь их матери, и вы их попытаетесь сэкономить, так у тебя и не будет двух новых платьев, вот! А так, одну монету будете экономить, а на вторую купите платья! И вообще, вам очень трудно будет здесь прожить, вам, конечно, помогут, но всё равно будет трудно. Сильма, я бы хотела тебе предложить должность в замке, Герде нужна помощница. На кухне есть повара, а по хозяйству она одна, от дружинников в этих делах мало толка. А ещё я переговорила с Гуго, он готов принять Грумта в дружину как оруженосца.

Листик посмотрела на мальчика, тот сразу же кивнул, а потом, смутившись, посмотрел на мать, словно спрашивая у неё разрешения, а рыжая баронесса продолжила, уже непосредственно обращаясь к Грумту:

— А потом и дружинником станешь.

Закончив ужинать стали укладываться спать, к Листику прижалась младшая дочь Сильмы:

— Ласскажи сказку! Волшебную! Как вчела!

Листик задумалась и стала рассказывать сказку другой своей знакомой из Арэмии, наездницы, акробатки и танцорки Карэхиты Игуэс.

Глава восьмая

Немного из прошлого — цирковые

Жозе правил лошадьми. Он ехал в головном фургоне колонны своего цирка, а где должен ехать директор и владелец цирка? А почему сам правил? Так он не гордый, вполне может это делать. А ещё он не такой уж и богатый, чтоб нанимать возниц. Жозе ещё и смотрел по сторонам, а тут было на что посмотреть — местность была очень живописная, словно картина художника. Вот и поворот, за ним раньше дорога подходила к домику под красной черепичной крышей. Но месяц назад, когда цирк Жозе ехал в Арэмию, домика на этом месте не оказалось! Он будто исчез! Если бы его развалили — остались бы развалины, если бы сгорел — осталось бы пожарище. А так — полянка заросшая травой! И всё!

Вот так размышляя, Жозе заметил маленькую худенькую фигурку, стоящую у полянки, где был домик, только тогда, когда кони стали упираться, не желая идти дальше. Судя по крикам, раздавшимся у него за спиной, такое произошло с лошадьми не только его фургона. В коней будто вселились демоны, они громко ржали, брыкались, всем своим видом показывая желание бежать от этого места, бежать в ту сторону, откуда пришли. Но сделать это им не позволял фургон, в который они были запряжены. Жозе больше ни на что не обращал внимания, прилагая титанические усилия, чтоб унять коней. Внезапно кони успокоились, перед их мордами стояла рыжая девочка и, поглаживая, что‑то говорила. Та самая девочка, что стояла у того места, где был домик. Успокоив упряжку первого фургона, девочка пошла ко второму. Только сейчас Жозе обратил внимание на то, что девочка обнажена! Раньше было не до этого, надо было сдерживать испуганных коней. Непонятно почему она разделась, а может её раздели? Жозе пугливо огляделся, если бы здесь были грабители, они уже напали бы! Но с другой стороны, кто‑то же раздел девочку? Хотя какой в этом смысл? Если бы это был ребёнок из богатой семьи, то тут были бы сопровождающие или следы борьбы сопровождающих с грабителями. Но ничего этого не было! Пока Жозе размышлял, кони, запряженные в фургоны бродячего цирка, успокоились, их утихомирила рыжая девочка. Даже львы, зарычавшие в своей клетке–фургоне, затихли — они тоже ревели, добавляя всеобщего переполоха. Жозе спрыгнул с козел и пошёл посмотреть — что же там?

Подойдя к львиному фургону, Жозе застал странную картину — девочка с интересом рассматривала жёлтых хищников, испуганно забившихся в дальний угол клетки. Около рыжей девочки стоял Журо — второй укротитель, или лучше сказать — помощник укротителя, укротителем был сам Жозе. Подняв взгляд на помощника укротителя, рыжая малышка спросила, показывая на больших кошек:

— Это кто?

Жозе заметил у девочки полоски от слёз на щеках, видно, она перед этим плакала, подтвердив догадку директора цирка, что девочку таки обидели — раздели и ограбили. Несмотря на своё удивление — потревоженные львы обычно рычат на посторонних, а тут они словно испугались маленького ребёнка, Журо ответил:

— Это львы! Лев самый сильный зверь! Потому его и называют — царь зверей!

— Ага, а как их зовут? — задала следующий вопрос девочка.

— Льва так и зовут — Царь! Видишь, какая у него грива? Словно царская мантия! А без гривы — это львица, её зовут…

— Ага, Царица, — предположила малышка. Журо улыбнулся:

— Нет, её зовут — Злюка!

— А тебя как зовут? — спросила изящная девушка, с черными как смоль волосами и такими же глазами. Она и другие цирковые, убедившиеся, что лошади, запряженные в их фургоны, успокоились, подошли посмотреть на девочку, их так легко угомонившую.

— Листик, — ответила девочка и сама задала вопрос: — А тебя?

— Селена, — улыбнулась девушка, — вообще‑то это моё артистическое имя, а друзья меня называют — Смоль.

— Ага, — улыбнулась в ответ девочка.

— Откуда ты такая взялась? — поинтересовался Жозе, внимательно рассматривая девочку со странным именем — Листик.

— Оттуда, — мотнула головой в сторону рощи рыжая девочка. Жозе многозначительно хмыкнул — его догадки о том, что эта рыженькая — жертва ограбления, подтверждались. Он хотел спросить девочку, куда делась её одежда, но Смоль его опередила:

— Листик, а где твоя одежда?

Девочка растерянно оглянулась, словно в поисках своих вещей, а потом, пожав плечами, сообщила:

— А у меня её нет.

— Как нет?! — удивился кто‑то из цирковых артистов, а Смоль, приобняв девочку за плечи, увлекла с собой:

— Идём, я тебе дам хотя бы шаль, а потом что‑нибудь придумаем.

Когда маленькие фигурки скрылись за фургоном, Жозе прикрикнул на остальных:

— Что встали? Ехать надо!

Оставшись у фургона со львами вдвоём с директором цирка, Журо придержал его за рукав:

— Царь и Злюка испугались, очень испугались! Забились в угол… А потом подошла эта рыжая и как‑то их успокоила.

— Как она могла их успокоить? — возразил Жозе. — Ты ещё скажи, что это она их напугала! Напугала, а потом успокоила. Меня другое волнует, как она здесь оказалась, да ещё в таком виде! До жилья отсюда далеко, да и вряд ли она голой гулять пошла.

Журо пожал плечами, показав, что это его занимает меньше всего, а Жозе развернулся и пошёл к своему фургону. Проходя мимо фургона Смоль, он потрепал по гриве одну из двух тонконогих лошадок, привязанных к кольцам в заднем борте повозки, потом осторожно туда заглянул, но обитательницы этого фургона: Смоль, Карэхита и Батар — были слишком увлечены, чтоб обращать внимание на тех, кто к ним заглядывает — они одевали рыжую девочку. Та стояла, раскинув руки в стороны, а Смоль подворачивала явно большие цветастые шаровары. Карэхита одёргивала тоже великоватые для этой малышки, вышитые узорами курточку и рубашку, а Батар наворачивала на рыжую голову что‑то вроде тюрбана из длинного куска ткани.