Святослав Сахарнов - Рассказы и сказки
С воем подлетела белая, с красными крестами на дверцах машина.
Дверцы открылись и захлопнулись. Снова завыла сирена.
Прохора Петровича увезли.
Девушка повела Машку. Скрипела лестница. Машка неуклюже слезала со ступеньки на ступеньку и всё время оглядывалась. Навстречу из порта уже бежали.
БЕЗ ХОЗЯИНА
Прохор Петрович не возвращался.
Машка беспокойно металась по палубе, то и дело подходила к трапу, обнюхивала его. Доски пахли чужими.
Заметив открытый люк, Машка залезла внутрь катера. В тесном маленьком коридорчике была всего одна дверь. За дверью - тесная каютка, в ней койка, застеленная рыжим одеялом.
Машка понюхала одеяло и радостно завизжала. Она тёрлась о него длинной узкой мордой, царапала когтями, лизала.
- Смотри, чего натворила! - закричал матрос, заглянув в каюту. Одеяло испортила! А ну отсюда!..
В тот же день катер ушёл на проводку.
Вместо Прохора Петровича в рубке, рядом со старшиной, стоял новый лоцман. Он был маленький, сухонький, всё время шелестел картой и выбегал с биноклем на палубу.
- А вы не волнуйтесь! - сказал ему старшина. - Человек хотя вы и новый, да проводка обычная. Сто раз ходили!
Маленький лоцман кивнул, но на всякий случай ещё раз осмотрел берег в бинокль.
- У вас тут сложно! - сказал он. - Река, приливы, отливы... У нас на Балтике проще!
И он вздохнул.
Мимо открытой двери по палубе прошмыгнула Машка.
- И знаете, - сказал лоцман, - у нас на Балтике зверей держать на кораблях не разрешают. От них запах и портится обмундирование.
Когда катер с баржей подошли к "Победе", Машка снова появилась у рубки.
- Иди, Маша, на корму! - ласково сказал старшина.
Машка посмотрела на медленно движущийся берег и недовольно замотала головой.
- Урч! - сказала она.
- Пошла на место!
- Рррр!
- Ничего не понимаю, почему она сердится? - сказал старшина. - Тихий зверь, год с нами плавает, все порядки знает...
- Может, что делаем не так? Не тем курсом идём? - осторожно спросил балтиец.
Старшина засмеялся.
В этот момент катер дёрнулся, старшина и лоцман упали друг на друга.
- Трос лопнул! Баржа сидит! На мель выскочила! - закричали матросы.
Все выбежали на палубу.
Баржа неподвижно стояла на месте. Вокруг неё расплывалось жёлтое пятно.
- Отдать якорь! - скомандовал старшина. - Ах ты! - добавил оч. - И верно, не так шли: прилив-то забыли. На этом месте, - обратился он к лоцману, - Прохор Петрович всегда останавливался, прилива ждал... Где эта чёртова скотина?
Машка уже была на носу. Она стояла столбиком у борта и облизывалась. От берега к катеру шла лодка. Ветер доносил сладкий запах горбуши.
В БОЛЬНИЦЕ
Прохор Петрович лежал на белой больничной кровати, укрытый тонким застиранным одеялом.
Над ухом шёпотом бормотал репродуктор.
Ночь лоцман не спал. За окном в чёрном небе падали звёзды. Они летели наискосок из левого угла, вправо и вниз. Не долетев до подоконника, звёзды гасли.
Под утро Прохор Петрович забылся. Ему снова приснился сон.
Снился адресный стол.
Стол был огромный. Он стоял над всем городом, упираясь четырьмя ногами в землю.
Маленькие люди суетились у его подножия. Людям нужно было узнать что-то очень для них важное. Они кричали и размахивали руками. Стол стоял молчаливый, как гора. Изредка с него срывались и падали вниз белые листки бумаги.
Прохор Петрович тоже суетился и бегал вместе с людьми. Он тянул руки вверх к падающим листкам, но каждый раз толпа относила его в сторону.
Вдруг Прохор Петрович увидел Машку. Она пробиралась к нему. В зубах Машка держала белый листок. Она повизгивала и огрызалась - ей наступали на лапы. Листок белел, как салфеточка на груди.
Прохор Петрович хотел броситься к ней навстречу, но почувствовал, что ноги у него опутаны якорной цепью. Он с трудом волочил их.
Когда до Машки оставалось каких-то десять шагов, Машка и стол исчезли. Вместо города перед ним жёлто и безбрежно горел на солнце лиман. Под ногами качалась палуба...
Прохор Петрович проснулся. Кто-то осторожно покачивал койку.
Перед ним стояли сестра и врач в белых халатах.
- Мы решили выписать вас, - сказал врач. - Только никаких рейсов. Ни реки, ни моря. Служите, если хотите, на берегу. И каждый месяц проверяйтесь у нас.
НОВАЯ РАБОТА
Мокрая глинистая дорога сделала ещё один поворот. Открылась бухточка. Прохор Петрович спустил с плеча на землю фанерный, с острыми углами, чемодан. Машка подошла к чемодану и обнюхала крышку.
Чемодан пах хорошо: машинным маслом, железом, катером.
- Вот так, - сказал Прохор Петрович, - доплавались мы с тобой, Машка. Будем плавать теперь на берегу. Склад вещевой мне дают.
Весеннее солнце быстро сушило глину. Обочина дороги желтела прямо на глазах. В бухте белой уткой плавала последняя льдина.
Прохор Петрович поднял чемодан.
Ещё поворот - и открылась щитовая база. Чёрные деревянные домики на берегу, вытащенные на зимнюю стоянку щиты.
Щиты лежали, словно старинные корабли, - задрав кверху острые носы, подняв в небо частокол мачт. На одном щите уже прилаживали между мачт серое, в заплатах полотнище.
- Здорово они его расстреляли! - сказал про полотнище Прохор Петрович. - Из пушек, видно, здесь бьют. Вот служба - рвут да чинят! Чинят да рвут.
Он замолчал и начал спускаться с дороги, тропинкой вниз.
Машка побрела следом. За зиму она вымахала в длину, отощала. За Прохором Петровичем лез чёрный с синим отливом медведь ростом с телка. Лез, осторожно ставя лапы на камни, корни, щупая, где крепче упор.
ЩИТ
На щитовой базе служба оказалась тихая. Прохор Петрович днями сидел в складе, порол тяжёлую грубую парусину, банками выдавал смолу, перекатывал с места на место свёрнутые в тугие круги канаты.
Ещё он ругал матросов.
- Ну, что вам от неё надо? - говорил он какому-нибудь здоровенному верзиле в тельняшке. - Не с кем бороться? Да вас, таких дурней, здесь сотня. Она же скоро вас рвать начнёт. Ведь растёт - силу набирает. Беда будет!
Матрос стоял перед ним потный, красный, вытирая шею разорванным рукавом рубахи.
- Где медведь? Небось спрятался теперь от тебя.
Однажды после такого разговора Прохор Петрович нашёл Машку под одним из щитов. Она лежала, привалясь к длинному коробчатому поплавку и, рыча, вылизывала шерсть.
В бухте сонно плескала вода. Над берегом пахло смолой, стучали топоры. На щите двое матросов кривыми иглами зашивали полотнище - готовили щит в море.
- Что с тобой делать - ума не приложу! - сказал Прохор Петрович и присел возле медведицы. - В город отдать - некому. В лес завести - не уйдёшь... Ну, ладно, сиди здесь, - он привстал, - мне на обед да в море: человек один подменить просит. Хоть раз посмотрю, как тут стреляют!..
Щит на стрельбу повели сразу после обеда. Подошёл буксирный катер, завёл на щит канат - щит уже качался на воде - и потащил его из бухты.
В лимане их встретила волна. Мелкая, частая.
На полигоне - в районе стрельбы - уже ждал корабль. Низкий, серый, он ходил короткими курсами взад-вперёд, держал опущенными книзу стволы пушек.
Катер повернул, повёл щит встречь кораблю. На том дрогнули и поползли вверх стволы.
"Сейчас ударит!"
Прохор Петрович оглянулся на щит и обомлел.
- Человек на щите!
На мачту щита лез человек. Он торопился, долез до половины мачты, уцепился за перекладину.
Старшина катера схватил сигнальный пистолет, бахнул вверх ракету.
- Не стрелять по щиту! - закричал в телефонную трубку радист.
У-у-у! - завыла сирена.
Но было поздно.
В воздухе что-то пропело, и за щитом вспыхнул белый столбик воды.
"Снаряд!"
- Лево руля! - скомандовал старшина.
Катер повернул к щиту.
На корабле это заметили. Выстрелы прекратились.
Когда катер подошёл к щиту поближе, Прохор Петрович ахнул:
- Машка!
Обхватив лапами перекладину, на мачте сидела Машка и испуганно озиралась.
Дрожащую, мокрую её сняли и передали на катер.
Машка тыкалась чёрным сухим носом в матросские ладони и испуганно повизгивала...
- У-у! - сказал Прохор Петрович и ткнул пальцем в покатый Машкин лоб. - Нашла куда прятаться. И сбежать не успела. Да ведь тебя могли...
Он закашлялся.
НЕТ МАШКИ
- Куда тебя деть? - снова и снова говорил Прохор Петрович, вечерами оставаясь с Машкой в складе. - Когтищи-то отрастила! И что с тобой делать? Сегодня опять матроса помяла. Нет такого здесь, понимаешь, места, чтобы тебя приняли.
Машка смотрела коричневыми глазами в лицо хозяина и радостно гукала.
Сентябрьским солнечным днём на базу притащили баржу с досками.
Доски сгрузили. На двух машинах привезли пустые бочки из-под рыбы и свалили в трюм.
Ночью баржу увели.
Утром Прохор Петрович проснулся позже обычного. Болела голова. Плохо дышалось. Помяв пальцем грудь, он вышел на воздух.
Машки у склада не было.
У столовой тоже.
