Алексей Пантелеев - Ленька Пантелеев
Он подбежал к ней, уронил бидончик и, схватив ее за руки, прижался щекой к костяной пряжке ее кушака.
- Мамочка, милая, прости меня!..
Она не оттолкнула его и очень спокойно, даже чересчур спокойно, как показалось Леньке, сказала:
- Боюсь, мой дорогой, что скоро у тебя не будет мамы.
- Мама... не надо! - воскликнул он.
- Да, да, мой милый... Рано или поздно ты добьешься этого... Ждать тебе осталось недолго...
Тогда он опустился на землю у самых ее ног и громко заревел:
- Ма-а!.. Зачем ты так говоришь?!
Она помолчала, выдерживая характер, но не выдержала, сама опустилась рядом и тоже заплакала.
Так они и сидели, плечом к плечу, на сырой траве, под белой березкой и плакали минут пять.
Наконец рыдания стали утихать.
- Ну, что? - сказала Александра Сергеевна, всхлипывая. - Нашел ты свою бандуру?
Ленька деликатно фыркнул и подавился слезами.
- Нашел, - сказал он, подталкивая ногой бидончик.
- Да, кстати, - встрепенулась Александра Сергеевна.
- Что кстати?
Она помолчала, подумала и сказала:
- Впрочем, нет, ничего...
- Как ничего? Ты же что-то хотела...
- Что я хотела? Оставь, пожалуйста. Ничего я не хотела... Господи, вы посмотрите, - на кого он стал похож!.. Леша, где тебя угораздило? Повернись-ка... Что у тебя с блузой?
- Да... с блузой... Ты бы знала!.. Ты знаешь, между прочим, к кому мы чуть не попали?
- К кому?
- К Хохрякову.
Захлебываясь, он стал рассказывать ей о своей встрече с бандитом. Александра Сергеевна слушала его, ахала, закрывала глаза.
- Нет, с меня довольно! - воскликнула она, поднимаясь. - Ты отдохнул?
- Отдохнул.
- Вставай тогда, поднимайся, пошли!
- А куда?
Александра Сергеевна задумалась, выпятив, как девочка, нижнюю губу.
- Н-да. Это действительно вопрос.
- Нам же надо к Волге?
- Увы. К Волге.
- А где она? Далеко?
- Милый мой, если бы я знала! Я даже не имею представления, в какую сторону нам надо идти.
Ленька вскочил.
- Мама, знаешь что? Давай будем искать дорогу по солнцу!
- К сожалению, мой дорогой, я не умею искать дорогу по солнцу.
- Как? Ты же географию знаешь?
- Да... но при чем тут география? Постой! Волга течет в Каспийское море - с севера на юг. Мы находимся сейчас на ее левом берегу...
- Значит, Волга на западе!
- Ты знаешь, пожалуй, ты прав. А где запад?
- А запад? А запад как раз напротив востока.
- А где восток?
- Мама! - с укоризной воскликнул Ленька.
Восток давно уже давал о себе знать. Он кричал о себе яркими красками неба, золотом солнечных лучей. Он быстро сушил слезы на их лицах, трепетал на бело-черных стволах берез, переливался крохотными радужками на каждом листике и на каждой травинке.
...Поставив на голову свой бидончик и придерживая его спереди, Ленька шел мелкими танцующими шажками по тропинке, изображая африканского невольника, которого принанял за бутылку рома или за нитку стеклянных бус торговец слоновой костью.
- Мама, - крикнул он, не оглядываясь, - похож я на негра?
- Пожалуй, ты больше похож на мальчика из мелочной лавки, - ответила Александра Сергеевна. - Впрочем, я далеко не уверена... Пожалуй, такого и в лавке не стали бы держать.
- Почему не стали бы?
- Очень жаль, что нет зеркала. Ты бы посмотрел на себя... Такие оборвыши по большим праздникам у Покрова на паперти стояли.
- А ты-то, думаешь, лучше?
- Да уж... Могу себе представить, какая я красотке... Господи, хоть бы иголка и нитка были...
Ленька сделал еще два-три шажка и так резко повернулся, что бидончик чуть не слетел с его головы.
- Мама! - воскликнул он. - Погоди! А где твоя сумочка?
Он ожидал, что она испугается, вскрикнет, заохает, заужасается, начнет хлопать себя по бокам. Но она даже шага не убавила.
- Идем, пожалуйста, - сказала она.
- Нет, правда, мама!.. Я же не шучу. Где твой ридикюль?
- Это я у тебя должна спросить.
- Почему у меня?
- Потому что я надеялась, что ты принесешь его мне.
- Откуда принесу?
Она взяла его за плечо.
- Идем, мальчик. Не будем особенно волноваться. Я забыла сумочку в сарае, где мы ночевали.
Бидончик сполз с Ленькиной головы на плечо, проехал по груди и по животу и плюхнулся в траву к ногам мальчика. Оказалось, что не матери, а самому Леньке пришлось ужасаться и хлопать себя по коленкам.
- Мама! - вскричал он. - Почему же ты мне не сказала?!
- А потому, что я поздно спохватилась. Тебя уже не было.
- У тебя же там деньги!
- Да, все деньги...
- Как же мы будем жить?!
- Не знаю... Бог милостив, как-нибудь...
Ленька поднял бидончик, сунул его в руки матери.
- Мама... на, подержи...
- Что еще?
- Я сбегаю.
- Куда сбегаешь?
- В Быковку... Ты не бойся. Теперь я дорогу знаю. Я быстро... Я найду...
Она схватила его за шиворот.
- Ну, нет, мой дорогой. Второй раз этого не случится...
- Мама, отпусти! - кричал Ленька.
Но она уже быстро шла и тащила его за собой.
- Мама!! Да отпусти же!.. Ты меня задушишь.
- Не отпущу!
- Ну, ладно, хорошо, - говорил он, спотыкаясь и чуть не падая. Хорошо... я не пойду в Быковку.
- Поклянись.
- К-клянусь, - выдавил он из себя и только после этого был пощажен и получил свободу.
И опять они шли - межами, тропинками и дорогами. И чем дальше шли, тем длиннее становилась большая черная тень, которая, не останавливаясь, бежала впереди, указывая им путь на запад. А над головами путников, тоже ни на минуту не отставая от них, кружил в безоблачном небе жаворонок. Все жарче и жарче припекало затылок и спину солнце. И волнами ходило, перекатывалось по сторонам что-то зеленое и золотистое - иногда повыше, иногда пониже, иногда посветлее, иногда посмуглее...
...Волгу они не увидели, а услышали. Ленька остановился и сказал:
- Мама, ты слышишь?
Где-то не впереди, а несколько правее, за косогором, тоненьким пчелиным басом гудел пароход.
Не сговариваясь, женщина и мальчик свернули с тропинки, путаясь в траве, пересекли поле, взбежали на косогор и дружно, в один голос закричали "ура!".
Внизу - совсем близко, в двух-трех сотнях шагов от них, плескались волны широкой реки. Солнце, которое почему-то переместилось, как показалось Леньке, с востока на север, кидало свои лучи прямо по ее течению, и по этой трепетной розовато-золотистой дорожке в сторону от Ярославля быстро шел, будто убегал, и тащил, уводил за собой на канате длинную плоскую баржу маленький, словно игрушечный буксирчик. На противоположном высоком берегу реки виднелись какие-то постройки, поблескивали стекла, что-то двигалось ехала телега или шли люди.
Через минуту путники уже сидели на песчаной отмели у самой воды, и опять между ними шел крупный разговор. Ленька хотел выкупаться, мать не разрешала.
- В конце концов ты забываешь, что ты болен.
- Чем я болен?
- Ах, ты даже не помнишь, что ты болен? У тебя дифтерит.
- Может быть, мне в постельку лечь?
Она засмеялась, потрепала его за ухо.
- Мурло ты мое! А ну, иди вымойся...
Засучив выше колен штаны, Ленька с наслаждением ходил по холодной воде, мыл руки, шею, лицо и, разгоняя радужный лиловатый налет нефти, украдкой пил горстями пресную сладковатую воду. Александра Сергеевна тоже занялась туалетом, - выстирала чулки, носовые платки, вымыла голову.
Потом они долго лежали на теплом песке, сушили белье и подсыхали сами.
- Что же мы будем делать дальше? - проговорила наконец Александра Сергеевна.
- Я и сам об этом думаю.
- Ты же, наверно, кушать хочешь?
- А ты?
- Нет, я почему-то не хочу.
- И я тоже не хочу.
Но через минуту, помолчав, он сказал:
- Жалко, что тут нет черепах.
- Зачем тебе вдруг понадобились черепахи?
- Можно было бы набрать яиц и сделать яичницу.
- Ну, милый, я думаю, сейчас ты удовольствовался бы и куском хлеба с солью...
И все-таки Александра Сергеевна не торопилась. Ленька чувствовал, что мать даже думать боится о том, что рано или поздно придется переправляться на ту сторону. Солнце стояло уже высоко, песок стал горячим, но волосы у нее почему-то сохли очень долго. Чулки понадобилось перестирывать. Наконец наступила минута, когда ей все-таки пришлось сказать:
- Ну, что ж...
- Давай полежим еще, - великодушно предложил Ленька.
- Нет, надо идти, - вздохнула она.
- А куда же мы пойдем?
- Поищем, нет ли поблизости какой-нибудь переправы.
- Может быть, тут мост есть?
- Нет, к сожалению, мостов тут нет.
...Первое живое существо, которое они встретили на берегу, был теленок. Маленький, тонконогий, рыженький, он стоял, расставив передние ножки, и осторожно тянул воду, постегивая себя по бокам кисточкой хвоста. Ленька подбежал к теленку, стал гладить его, чесать его жестковатую шерстку. Теленок оторвался от воды, посмотрел на мальчика круглым глуповатым глазом, почмокал толстыми губами и, припав к прозрачной воде, снова замахал, заработал хвостиком.
- Мама, ты знаешь, если тут есть телята, - значит, тут и люди есть, сделал заключение Ленька. И не ошибся. Через минуту они заметили дымок, а подойдя ближе, увидели кривобокую дощатую хибарку, рыбачьи сети, растянутые вдоль ее стен, и - самое главное - лежащую на песке, опрокинутую черным смоленым днищем вверх - большую лодку.
