Борис Житков - Что я видел (сборник)

Бабушка подошла, взяла шкафчик за верх и поломала пополам, и стало очень смешно, потому что получилась полочка, а на полочке приделан таз, а в стенке — кран, и вышел умывальник. Бабушка пустила воду, а я стал смеяться и стал в ладоши хлопать и кричал:

— Ура!

А потом бабушка закрыла кран и завернула эту полочку наверх и захлопнула. И опять вышел шкафчик, и вода никуда не пролилась.

Я закричал:

— Бабушка, ещё!

Бабушка опять сделала умывальник и сказала:

— Помой же заодно руки.

И мы руки мыли с мылом. А там, за чашкой, пусто, и когда закрывать, вода туда выливается. Бабушка сказала, что оттуда идёт трубочка. Только её не видно. И не надо бумажки бросать, а то трубочка засорится.

Я увидел кнопочку около двери и сказал бабушке:

— Это чтоб чай дали, кнопка?

Бабушка сказала:

— Это чтоб уборщица пришла. А чай здесь пьют в столовой. Вот где мы сейчас были.

Я стал просить, чтоб позвонить. А бабушка говорит:

— Ну, она придёт, а ты что скажешь?

Я сказал:

— Нет, ты скажешь.

А бабушка:

— Нет уж, ты позвонишь, ты и говори.

А я стал капризничать и говорить:

— Нет — ты! Нет — ты! Нет — ты!

И стал животом по дивану кататься.

Бабушка сказала:

— Перестань, Алёша, капризничать, я рассержусь!

А я стал говорить:

— Буду! Буду! Буду!..

Бабушка сказала:

— Ну, я на такого гадкого и глядеть не хочу.

И стала чемодан раскрывать. А я начал пальчиком к звонку тянуться. Я долго тянулся. А бабушка всё не смотрит, как я тянусь. Тогда я совсем пальчик к кнопке приложил. А бабушка всё равно не глядит.

Я сказал тихонько:

— А вот позвоню.

А бабушка опять не глядит. Какая бабушка! Я взял и нарочно придавил. И слыхал, как зазвонило. Только далеко. Бабушка всё равно не посмотрела.

Я стоял около дверей и вдруг услышал, что идут.

И потом к нам в дверь постучали.

Бабушка говорит:

— Войдите.

Вошла тётя в белом фартуке и говорит:

— Вы звонили?

Бабушка говорит:

— Я не звонила. Это вот кто звонил.

И посмотрела на меня. А тётя говорит:

— Что же ему нужно?

И прямо мне говорит:

— Тебе что же нужно?

Я схватился за бабушку и хотел за неё зайти, чтоб спрятаться. И сказал:

— Бабушка, скажи что.

Бабушка мне спрятаться не дала. И сказала:

— Ты звонил, ты и говори.

И посмотрела на тётю в фартуке.

Тётя ко мне ближе подошла и говорит:

— А ты знаешь, что у нас так звонить нельзя? Давай-ка я тебя к капитану отведу.

И хотела меня взять за руку, чтобы к капитану отвести. Я руки назад спрятал и закричал:

— Не хочу! Не хочу! Бабушка!

И залез под столик и стал плакать. Тётя говорит:

— Куда ты там прячешься?

И совсем под столик нагнулась. А бабушка нарочно в чемодане перебирает. И не глядит, что тётя меня забирать хочет. Тётя говорит:

— Будет ещё тут всякий мальчишка в звонки звонить!

И совсем хотела меня взять. А я сказал, что не буду, и ещё больше заплакал.

Тётя сказала:

— Вот спрошу капитана, что с тобой делать.

А бабушка сказала:

— Вы извините, что он у нас такой гадкий.

Тётя ушла. Я не хотел из-под столика вылезать. Бабушка тоже ушла.

Я вылез из-под столика и стал глядеть в окно. Я очень боялся, что эта тётя придёт опять, а бабушки нет. А под окном на веранде сидели два дяди. Один посмотрел вверх и увидел меня, что я в окно гляжу.

Дядя встал, посмотрел к нам в окно и говорит:

— Ты что же это в звонок звонишь?

Я опять хотел плакать, а дядя говорит:

— Ты не реви! Не реви! А звонить в звонок не надо. Вон, погляди, какой плот плывёт.

Я ничего не хотел этому дяде говорить — зачем меня ругает? — а стал смотреть, какой это плот. А плот — это пол из брёвен, и он по воде плавает. Очень большой. А по нему дяди ходили. С длинными палками. И палками в воду пихались. А на плоту ещё костёр горел. И на палке котёл висел. Прямо на самом огне. Мы мимо плота проезжали совсем близко.

Я совсем в окно высунулся, чтоб всё видеть. И вдруг смотрю — бабушка сидит у самого нашего окошка. Там, где тот дядя, что меня ругал.

Я закричал:

— Бабушка! Бабушка! Смотри, плот какой! Там пожар!

А бабушка встала, посмотрела на плот и говорит:

— А там земли накидали, на плоту. Дрова на земле горят, и пожара не будет. А в котле люди кашу варят.

А потом бабушка пришла к нам в каюту и говорит:

— Пойдём посмотрим, как пароходик плот тянет.

Я побежал на веранду и стал смотреть через загородку и увидел пароходик. Пароходик за верёвки тащил плот, и пароходик тоже колёсами шлёпал, как наш. Только он маленький и чёрный, а наш белый.

Мы пошли с бабушкой по веранде, а бабушка говорит, что это не веранда, а палуба. Веранды только на даче бывают. И что есть ещё палуба выше нашей. И мы сейчас туда пойдём.

Мы прошли в самый перёд, и там шла лесенка наверх. На наш домик, где наша каюта, на крышу. А крыша наверху вовсе не крыша, а ровная, как пол. И тоже кругом загородка, чтобы не упасть. И стоят скамеечки, а по этому полу идёт будто маленький домик, длинный-длинный. И на нём стоит настоящая крыша горбом. И она стеклянная.

Я хотел посмотреть, а стекло белое, и ничего не видно. Бабушка сказала, что внизу коридор и через это стекло свет идёт прямо вниз.

Мы с бабушкой пошли дальше и вдруг увидели одно стёклышко, не белое, а как в окне. Я стал в него смотреть близко-близко. И ничего не видал, потому что темно. А потом увидал.

Там, внизу, эта тётя ходила, в белом фартуке, которая меня хотела забрать.

Бабушка спросила:

— Ну, что ты там видишь?

А я сказал:

— Ничего.

Тётя, наверное, меня искала. А мы с бабушкой здесь.

Мы увидели с бабушкой, что там, дальше, на пароходе, будочка стоит. А в ней окошко большое. А в будочке два дяди стоят. Они вперёд глядят. А между ними колесо. И они это колесо крутят.

Бабушка сказала, что это матросы. И они пароход поворачивают этим колесом, куда ему надо идти.

И ещё дядя стоял около будочки. Весь в белом, и фуражка у него белая, а пуговки блестят.

Бабушка говорит:

— А вот это капитан!

Я сказал, что не хочу капитана и чтобы отсюда уходить.

Бабушка сказала:

— Хорошо. Пойдём посмотрим, где колёса.

А я сказал:

— Пойдём скорее.

И потянул бабушку, где лесенка, потому что не хотел капитана.

Мы пошли по лесенке вниз и мимо нашей каюты, где наше окно открыто. И потом дальше пошли. Всё по нашей палубе. И мы пришли туда, где колёса.

Они очень хлопали. А нам их не видно было. Они стенкой отгорожены. А то, бабушка говорит, они так сильно по воде бьют, что весь пароход забрызгают. А из-за стенки они не могут нас водой достать. И ещё сверху они тоже закрыты. Чтобы ни на кого не брызгали. Они так шлёпают, что прямо ничего не слышно. Бабушка мне кричит, а мне ничего не слышно. А бабушка кричала, что в пароходе есть машина и что она колёса крутит.

Потом мы с бабушкой пошли дальше, а там на загородке висят с той стороны ещё колёса. Они как баранки, только большие. С меня ростом.

Я бабушку спросил:

— Почему?

А бабушка говорит:

— Скажи как следует.

И я спросил, какие это колёса.

Бабушка сказала, что это не колёса, а круги. Их бросают в воду, и они плавают. Они из пробки.

— Вот если упадёшь в воду, тебе сейчас и бросят такой круг. Ты за него схватишься и не потонешь, а спасёшься. Это спасательный круг.

А я сказал, что падать всё равно не буду. А бабушка сказала, что это все говорят «не буду», а потом бывает, что падают. Мне очень хотелось, чтобы кто-нибудь упал. И чтоб ему круг бросить.

Я хотел попробовать, крепко ли круг висит. А он висит на загородке, на той стороне. Он совсем над водой висит. Надо через загородки лезть. А большой дядя — так ему легко: он через загородку нагнётся и схватит круг. А потом бросит, куда хочет.

Я стал бабушку просить, чтобы она круг достала. Бабушка не хотела.

Я стал немножко плакать. Бабушка всё говорила, что нельзя всем хватать круги. А тут как раз шёл один дядя. Он был матрос.

И матрос говорит:

— Это, — говорит, — что? Круг показать? Я, — говорит, — могу этому мальчику круг показать. Как, — говорит, — тебя зовут, мальчик?

Я сказал, что Алёша, а что Почемучка, я не сказал.

А матрос сказал:

— А меня Гришей зовут. Вот, гляди, Алёша. — И достал с той стороны круг. И поставил его на палубу, как колесо. А я держал, чтоб круг не упал набок. Очень легко было держать, и я мог.

Он белый, и на нём буквы написаны, красные.