Бродяги Севера - Кервуд Джеймс Оливер
— Черт бы их всех подрал! — сказал он негромко и, сжав кулаки, медленно пошел к клетке.
Пока он пробирался сквозь толпу зрителей, драка кончилась так же внезапно, как началась. Таао неподвижно лежал в центре клетки с прокушенным горлом. И Мики, казалось, тоже был при последнем издыхании. Дюран открыл дверцу, накинул ему на голову веревочную петлю и вытащил его из клетки. Мики с трудом поднялся на ноги. Он был весь в крови и почти ослеп. Тело его покрывали раны, из пасти капала кровавая пена. При виде этого зрелища у молодого человека вырвался крик ужаса. И тут же он снова закричал изменившимся голосом:
— Да не может быть! Мики… Мики… Мики!..
Этот зов, раздавшийся словно в неизмеримом отдалении, прорвался в сознание Мики сквозь туман мучительной боли.
Он узнал этот голос! Голос, живший во всех его снах, голос, которого он ждал, который все время искал, зная, что когда-нибудь непременно найдет его. Голос Чэллонера, его хозяина.
Мики взвизгнул и припал к земле, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть сквозь багровую муть, застилавшую глаза. Он был весь в ранах, может быть, он умирал, но все-таки он застучал хвостом по земле, показывая вновь обретенному хозяину, что узнал его. И тут, к величайшему изумлению зрителей, Чэллонер упал на колени рядом с собакой и обхватил ее руками, а Мики израненным языком принялся лизать ему руки, лицо, одежду.
— Мики… Мики… Мики…
На плечо Чэллонера тяжело опустилась ладонь Дюрана. Чэллонер вздрогнул, как от прикосновения раскаленного железа, и мгновенно вскочил на ноги.
— Он мой! — крикнул Чэллонер, поворачиваясь к Дюрану и стараясь сдержать бешенство. — Он мой! Ты… ты… изверг!
Тут, вне себя от негодования, он окончательно утратил власть над собой, размахнулся и изо всей силы ударил Дюрана в челюсть. Дюран упал как подкошенный. Чэллонер нагнулся над ним, но Дюран не шевелился. Тогда молодой человек в ярости повернулся к Граузу Пьету и зрителям. Мики прижался к его ногам, и, указывая на него, Чэллонер сказал громко, так, чтобы его услышали все:
— Это моя собака. Я не знаю, как она попала к этому негодяю. Но она — моя. Вот посмотрите сами. Видите, она лижет мне руки? Ну-ка, пусть он подставит ей пальцы! И еще посмотрите на ее ухо. Другого такого не сыщется на всем Севере. Мики пропал почти год назад, но по этому уху я его узнаю хоть из десяти тысяч собак. Эх! Если бы я только знал…
Ведя за собой Мики на веревке, которую Дюран успел накинуть на шею израненному псу, Чэллонер проложил себе путь через толпу и пошел к Макдоннеллу. Он сообщил фактору о том, что произошло, и рассказал ему о событиях прошлой весны — о том, как Мики и медвежонок, связанные одной веревкой, свалились с его челнока в быстрину и исчезли в пене, вскипавшей на порогах. Кончив свой рассказ и предупредив фактора, что Дюран, наверное, явится к нему с какими-нибудь выдумками, он ушел в хижину, где временно остановился, когда приехал в Форт О'Год.
Час спустя Чэллонер сидел у себя в хижине, положив голову Мики к себе на колени, и разговаривал с ним. Он промыл его раны и остановил кровь, так что Мики теперь видел все совершенно ясно. Его глаза были устремлены на лицо хозяина, а хвост непрерывно стучал по полу. Ни человек, ни пес не слышали праздничного шума, доносившегося снаружи, — ни громких мужских голосов, ни веселых детских воплей, ни женского смеха, ни собачьего лая. Чэллонер с нежностью смотрел на Мики и говорил:
— Мики, старина, ты ведь ничего не забыл, верно? Конечно, ты тогда был долговязым несмышленышем, но ты все равно ничего не забыл, ведь так? Помнишь, я обещал отвезти тебя и медвежонка к моей сестричке? Помнишь? Я еще рассказывал тебе, какая она хорошая, и говорил, как она будет тебя любить. Ну, так я рад, что вы тогда свалились в реку и я не смог взять вас с собой. Я вернулся домой, Мики, но только там все как-то изменилось. А уж она-то и вовсе стала другой. Дело в том, что она вышла замуж и обзавелась двойней! Слышишь, старина? Я приезжаю, а у меня уже двое сосунков-племянников! Где уж ей тут было бы возиться с тобой и с медвежонком! Согласен? И все остальное тоже стало каким-то не таким. Три года в здешних северных краях, где зимой за удовольствие дышать платишь обмороженными легкими, наверное, очень меня изменили. Недели не прошло, Мики, как меня потянуло обратно. Вот так-то, сэр. Я дни считал, когда я снова вернусь сюда. И уж теперь я отсюда не уеду, Мики. Ты отправишься со мной на новую факторию, куда меня назначили. С этого дня мы компаньоны, приятель. Понимаешь, компаньоны!
Глава XXI
Поздно вечером Макдоннелл прислал за Чэллонером мальчишку. Большой пир в Форте О'Год подошел к концу. Когда посланец фактора постучал в дверь хижины, Чэллонер как раз начал раздеваться, готовясь лечь спать. Выслушав мальчишку, Чэллонер посмотрел на часы. Одиннадцать часов! Зачем он вдруг в такое время понадобился фактору? Мики уютно растянувшийся на полу возле печки, недоумевающе смотрел, как его вновь обретенный хозяин зачем-то опять натягивает только что снятые сапоги. За часы, которые прошли после смертельной схватки с Таао, Мики успел несколько оправиться. Помогла ему и мазь, которую хозяин положил на его раны.
— Наверное, этот негодяй Дюран что-нибудь затевает, — проворчал Чэллонер, поглядев на Мики. — Ну, если он рассчитывает снова заполучить тебя в свои лапы, Мики, то у него ничего не выйдет. Я тебя никому не отдам!
Мики застучал хвостом по полу и подполз к хозяину, глядя на него с немым обожанием. Они вместе вышли из хижины.
В небе среди бесчисленных звезд плыла бледная серебряная луна. Большие костры, на которых днем жарились карибу, все еще ярко пылали. Вдоль лесной опушки мерцали угли десятков маленьких костров. В их красноватых отблесках можно было различить смутные силуэты типи и палаток, в которых размещались на ночлег триста мужчин, женщин и детей, собравшихся в Форте О'Год на новогодний праздник. Фактория уже затихла. Только кое-где еще мелькали человеческие фигуры. Даже собаки угомонились после нескольких часов веселья и обжорства.
Направляясь к жилищу фактора, Чэллонер прошел совсем рядом с большими кострами, над которыми еще висели толстые бревна, служившие вертелами. Мики обнюхал обглоданные кости. Только они и остались от пяти огромных туш, еще недавно подрумянивавшихся на этих вертелах. Люди и собаки съели все до последнего кусочка, и факторию окутало сытое безмолвие Мутая — лесного божества, способного заснуть только после обильного ужина.
В комнате фактора горела лампа, и Чэллонер в сопровождении Мики прямо вошел в дом. Макдоннелл сидел, угрюмо попыхивая трубкой. Обветренное лицо фактора казалось встревоженным, и он смотрел не на Чэллонера, а на Мики.
— Ко мне заходил Дюран, — сказал Макдоннелл. — Он очень зол на вас. Боюсь, это плохо кончится. И зачем вы только его ударили!
Чэллонер пожал плечами и набил трубку табаком из кисета, который протянул ему фактор. Он ничего не ответил.
— Видите ли… вы не совсем представляете себе положение, — продолжал Макдоннелл. — Последние пятьдесят лет в Форте О'Год в это время обязательно устраивались собачьи бои. Это стало традицией. Вот почему, хотя я здесь уже пятнадцать лет, я даже не пытался принимать никаких мер против этого. Я глубоко убежден, что после такой попытки половина наших охотников начнет возить добытые меха на другие фактории. Я говорю это для того, чтобы вы поняли, почему все симпатии тут на стороне Дюрана. Даже Грауз Пьет, его постоянный соперник, твердит ему, что он будет дураком, если спустит вам такую штуку. Дюран утверждает, что эта собака принадлежит ему.
Макдоннелл указал на Мики, который лежал у ног Чэллонера.
— Он лжет, — спокойно ответил Чэллонер.
— Он говорит, что купил пса у Жака Лебо.
— Значит, Лебо продал ему собаку, которую объявил своей, не имея на то никакого права.
Макдоннелл немного помолчал, а потом сказал другим тоном:
— Но я вас попросил зайти ко мне не из-за этого. Дело в том, что Дюран сегодня вечером рассказал мне страшные вещи… Вы ведь, кажется, хотели завтра выехать к Оленьему озеру, на свою факторию?
