Джоанн Харрис - Рунная магия
Скади уставилась на Локи.
— Чего не использовали?
— Слово, разумеется.
Ежась, он начал расхаживать по залу, босые ноги бесшумно ступали по гладкому полу.
— Какое Слово? — с подозрением уточнила Охотница.
— О боги! — с досадой рявкнул Локи. — Все веселее и веселее. Мэдди, где Генерал?
— В кутузке, наверное.
— Что с охраной?
Мэдди пожала плечами.
— Человека два. Может быть.
— Тогда нам надо поторапливаться. Нельзя, чтобы Орден допросил его. Если они пронюхают, кто он и что знает…
Локи снова поежился от одной мысли об этом.
— Какое Слово? — повторила Скади. — Что еще за Слово и где Шепчущий?
Локи нетерпеливо поморщился.
— Послушай, детка, все несколько изменилось после Рагнарёка. Произошли кое-какие довольно важные подвижки в битве между Хаосом и Порядком, и если бы ты не проспала под горами последние пятьсот лет…
— Это была не моя идея! — прошипела Скади.
— Однако получилось удобно, не так ли? Как мило, что старина Ньёрд тебя пригласил, хотя ты, строго говоря, и не ван. Никаких экзаменаторов, никаких неудач, никакой Черной крепости…
Глаза Охотницы опасно загорелись.
— Придержи язык, Песья Звезда, или я его вырву.
— Ладно тебе, — отступил Локи. — Что я такого сказал?..
— Пожалуйста, — перебила Мэдди. — Времени нет. Одноглазому нужна помощь…
Скади насмешливо посмотрела на нее.
— Хочешь, чтобы я помогла ему?
— Ну да, — подтвердила Мэдди. — Разве он не Генерал?
Скади мрачно засмеялась.
— Для асов — возможно. Но не для снежных великанов. Не для моего народа. Какой бы союз между нами ни был когда-то заключен, война положила ему конец. Лично я считаю, что и он, и все вы можете катиться к Хель.
На мгновение Мэдди растерялась. Но потом ее охватило внезапное вдохновение.
— Шепчущий у него, — сообщила девочка.
Охотница замерла.
— Неужели? — спросила она, уставившись на Локи.
— Неужели? — повторил искренне удивленный Локи.
Скади вновь подняла рунный хлыст.
— Могла бы и догадаться, что ты лжешь, — сказала она.
— Я не лгал, — возразил Локи. — Я сказал, что знаю, где Шепчущий. Я не сказал, что он у меня при себе. Ради богов, Скади, поверь мне хоть немного. Да с какой стати я притащил бы его сюда? Я что, похож на идиота?
Мэдди тревожно глянула через плечо на ледяной блок, за которым спрятала Шепчущего.
— Значит, это было бы очень глупо?
— Очень, — уверил он.
Между тем Скади наблюдала за Мэдди.
— Итак, это ты разбудила меня, — произнесла она.
Мэдди кивнула.
— Я думала, ты поможешь. Шепчущий велел разбудить…
Она осеклась, осознав свою ошибку. Но было слишком поздно. Глаза Скади широко распахнулись.
— Он с тобой говорил?
— Ну… — начала Мэдди. — Всего разочек.
— Он сделал пророчество?
— Он велел мне разбудить тебя, — сказала Мэдди, горько жалея, что влезла во все это. — Слушай, ты собираешься помогать или нет?
— Собираюсь, — с ледяной улыбкой сообщила Охотница. — Но его я возьму с собой. Мы полетим вместе, найдем Генерала, заберем артефакт, и если его почему-либо там не окажется…
— С чего бы это ему там не оказаться? — спросил Локи.
— Дай попробую догадаться, — продолжила Скади. — Может, потому, что кто-то лжет мне, кто-то коварно считает, будто сможет убрать меня с пути, послав гоняться за несбыточным, а сам улизнет со своей маленькой подружкой и Шепчущим? В общем, нечто в этом роде. Так нам всем будет спокойнее. Как по-твоему?
Мэдди глянула на Локи.
— Я с вами.
— Не получится. — Он говорил неохотно, словно прикидывая безнадежные шансы. — Око Лошади запечатано. Выбраться через тоннели нельзя. В любом случае самоубийственно идти по земле в такой снег, а также тратить куда больше времени, чем мы можем себе позволить. Нет. Она права. Тот, кто хочет добраться до деревни, должен превратиться в птицу. Отсюда час полета, если все пойдет хорошо.
Кровь демона, кровь вана означала способность менять одно обличье на другое. Локи и Скади оба обладали этим умением. Мэдди слишком поздно поняла, что, пытаясь помочь, только подвергла Одноглазого еще большей опасности, чем прежде.
Локи тоже знал это — будучи глубоко нечестным, он не слишком доверял рассказу Мэдди, а перспектива вновь сразиться со Скади, на этот раз после часового полета, с Одноглазым в качестве единственного компаньона, наполнила его страхом.
— Дражайшая Скади, — начал он, — не то чтобы я не хотел лететь с тобой… мое самое пылкое желание — вновь рискнуть жизнью ради спасения Генерала, но…
— Никаких «но». Ты летишь со мной.
— Ты не поняла. — В голосе Локи звенело отчаяние. — Мои чары истощились. Я устал. Я ранен. Я до смерти замерз. Там снаружи была горная кошка размером с… Если честно, я огня не могу зажечь в таком состоянии, так что уж говорить о схватке с экзаменатором, вооруженным Словом!
— Хм, — нахмурилась Скади.
Локи прав. Теперь она это видела. Его цвета поблекли. Используя Беркану, она читала его боль ясно, как следы на снегу. Он не мог превращаться, не мог сражаться, странно, что он еще мог стоять прямо.
— Мне нужно поесть, — продолжал Локи. — Отдохнуть.
— Времени нет. Летим прямо сейчас.
— Но, Скади…
Скади отвернулась. Оставив Мэдди и Локи вдвоем, она принялась обыскивать обширную пещеру, изучать стены, пол и ледяные статуи, что росли из него. Вот рог из слоновой кости, вот водопад, вот гигантский стол, за ним корабль, мерцающий в лунном свете, усыпанный бриллиантами от носа до кормы.
— Мэдди, прошу тебя. Ты должна мне помочь, — говорил Локи тихо и настоятельно. — Я пообещал ей Шепчущего. Когда она узнает, что у меня его нет…
— Верь мне, — перебила Мэдди. — Я что-нибудь придумаю.
— Серьезно? Но это же замечательно. Прости, что я не падаю с благодарностью к твоим ногам прямо сейчас…
— Я же сказала, я что-нибудь придумаю.
Скади помедлила мгновение, затем продолжила двигаться, искать; ее бледные волосы сверхъестественно мерцали.
— Что ты делаешь? — спросила Мэдди, глядя, как Охотница заходит в зал Спящих все глубже и глубже.
— Ищу помощь, — сообщила та с сарказмом. — Для нашего бедного, усталого друга.
— О нет! — выдохнул Локи.
— Ну что еще? — спросила Мэдди.
— Полагаю, она собирается еще кого-то разбудить. — Локи зарылся лицом в ладони. — Боги, — прошептал он, — только этого нам не хватало. Еще кого-нибудь по мою душу.
«Еще кого-нибудь по мою душу», — сказал Локи, но вторая женщина, вышедшая из Зала Спящих, походила на ледяную Охотницу не больше, чем сливки на гранит.
Эта вторая женщина была кругленькой, мягкой и золотистой, цветы мерцали в ее длинных волосах, и Ар, зеленая руна Изобилия, сияла на лбу. Ее взгляд упал на Мэдди и оказался открытым, доверчивым и немного растерянным, как у ребенка, мечтающего угодить.
Очарование этой странной, похожей на дитя женщины было столь велико, что даже Мэдди, у которой имелось довольно причин не любить красоток с ярко-желтыми кудряшками, ощутила, как воздух пещеры немного потеплел при ее появлении и вроде как запах далекими садами, спелой клубникой и свежим медом в сотах.
Скади шла за ней на некотором расстоянии, словно не желая приближаться к чему-то столь непохожему на нее.
Локи тоже узнал ее. Улыбающаяся женщина шла к нему, и Мэдди видела на лице Локи смесь облегчения и чего-то похожего на смущение.
— Кто это? — прошептала Мэдди.
— Идун, — ответил он. — Целительница.
— Вот он, — отрывисто произнесла Скади. — А теперь заставь его пошевеливаться, и побыстрее.
Идун уставилась на Локи широко распахнутыми глазами.
— Дорогой мой! Во что ты на этот раз вляпался?
Он скорчил рожу.
— Я? Ни во что.
— Веди себя хорошо, Локи, а то не получишь яблока.
Идун, подумала Мэдди, хранительница волшебных фруктов, которые лечат болезни и даже старость. Если верить сказкам, золотые яблоки находятся в золотом же ларце. Но фрукт, который Идун протягивала Локи, был маленьким, желтым и завернутым в листья, он больше походил на дичок, чем на что-то другое, однако его аромат, мощный даже в промерзлом воздухе пещеры, был всем: зеленым летом, сливочным жнивнем, набитыми в пригоршню сухими листьями.
— Съешь его, — велела Скади, поскольку Локи медлил.
С не слишком довольным видом он повиновался. Какое-то мгновение казалось, что ничего не происходит, но потом Мэдди увидела, как подпись Локи внезапно разгорается, из тусклой, как синяк, становится живой, сияющей. Недавно она угасала, теперь же гудела от силы, что потрескивала в волосах и на кончиках пальцев и быстро переливалась по всему его телу, как огонь святого Сепуке.
