Кошмарной летней ночью - Роберт Лоуренс Стайн
Что там у него? В банке что-то трепыхалось. Я не сразу поняла, что это мотыльки. Белые мотыльки.
Он поймал одного в кулак и жадно затолкал в пасть. Еще один мотылек выпорхнул из банки, прежде чем мистер Мортман успел закрыть крышку.
Глаза мистера Мортмана выскочили из орбит и поднялись на жгутах, точно поганки. Пасть кривилась и корчилась, перемалывая мотылька.
Сделав еще один глубокий вдох и задержав дыхание, я как можно дальше подалась вперед, поднесла фотоаппарат к глазу – и нажала на спуск.
15
ВСПЫШКА!
Про вспышку забыла, дура!
За всеми треволнениями из-за щелчка затвора я даже не вспомнила, что камера оснащена автоматической вспышкой!
Внезапный сполох белого света вызвал у мистера Мортмана вопль ярости. Ошеломленный, он вскинул руки, чтобы защитить свои огромные глазищи.
Я замерла как громом пораженная… нет, не громом – собственной неосторожностью, собственной глупостью!
– Кто здесь? – зарычал мистер Мортман, по-прежнему прикрывая глаза.
Я поняла, что он не успел меня разглядеть. Судя по всему, его огромные глаза были очень чувствительны к свету. Вспышка на мгновение ослепила его.
Он издал чудовищный рев, эхом отразившийся от стен просторного зала.
Каким-то чудом я смогла прийти в себя достаточно, чтобы отпрянуть назад.
– Кто здесь? – повторил он сквозь хриплый рык. – Тебе не уйти!
Я видела, как он неуклюже движется в мою сторону. Он приближался, вихляясь всем туловищем, словно его глаза до сих пор были ослеплены.
Разинув рот, я с ужасом смотрела на его приближение.
С каждым шагом он ступал все увереннее. Огромные глаза обшаривали ряды стеллажей. Он тяжело дышал, при каждом вздохе издавая яростный рык.
– Кто здесь? Кто здесь?
«Двигайся! – скомандовала я себе, по-прежнему вцепившись в камеру. – Шевелись! Чего ты ждешь?»
– Ты не уйдешь! – снова заорало чудовище.
Еще как уйду!
Он находился уже в трех рядах от меня, пронизывая взором темноту проходов. Выискивая. Высматривая.
Он не видел меня, поняла я. Свет вспышки застиг его врасплох, да к тому же ослепил.
Он не знает, что это я.
Теперь все, что мне нужно – это бежать. Все, что мне нужно – это выбраться отсюда с доказательствами в руках.
Так чего же я жду?
Он приближался. Теперь нас разделял всего один ряд.
«Бежать! – скомандовала я онемевшим ногам. – Бежать! Хватит стоять на месте!»
Я повернулась, налетев на книжную полку. Несколько книг бухнулись на пол.
Беги! Не останавливайся!
Сколько же времени у меня ушло, чтобы начать двигаться! Страх нестерпимой тяжестью пригвождал меня к месту.
Беги, Люси! Он уже за спиной!
Наконец мои ноги все же начали действовать слаженно.
С фотокамерой в руке я побежала через темный проход в дальний конец зала.
– Тебе не уйти! – проревел монстр в соседнем проходе. – Я слышу тебя! Я знаю, где ты!
Издав животный вопль ужаса, я сломя голову бросилась в конец прохода, повернула к выходу… и врезалась в низкую тележку для книг.
Тележка опрокинулась, а я рухнула на нее.
Я больно стукнулась коленками и животом.
Фотоаппарат вылетел из руки и заскользил по полу.
– Тебе конец! – прорычал монстр, возникая из соседнего прохода.
16
Я барахталась, пытаясь встать, но застряла ногой в тележке.
Монстр неуклюже приближался, тяжело дыша.
И опять меня едва не парализовало страхом. Я пыталась приподняться на руках, но тело, казалось, весит целую тонну.
«Я труп!» – подумалось мне.
Наконец я все же приподнялась и сумела высвободиться из тележки.
Труп. Труп.
Сопящий, рычащий монстр находился теперь в каких-нибудь нескольких метрах от меня, с трудом выбираясь из ряда стеллажей.
Подхватив фотоаппарат, я заковыляла к двери – в рассаженной коленке пульсирует боль, голова кружится.
Мне ни за что не выбраться. Ни за что.
И тут раздался оглушительный звон.
Сперва я подумала, что сработала сигнализация.
Но потом я сообразила, что это просто зазвонил телефон.
Добравшись до дверного проема, я оглянулась.
Монстр замер в конце прохода. Черные глаза навыкате покачивались перед его лицом. Разверстая пасть, истекающая зеленой жижей, от удивления вытянулась буквой «О».
Он замер на месте, пораженный внезапным вмешательством.
«Спасительный звонок!» – возликовала я и, распахнув тяжелую дверь, вырвалась на волю.
Я неслась два квартала, кроссовки колотили по тротуару, сердце никак не хотело замедлять свой отчаянный бег. Неслась закрыв глаза, наслаждаясь ощущением теплого свежего воздуха на лице, тепла вечернего солнца, ветра в волосах. Чувством свободы. Свободы и безопасности!
Когда я открыла глаза, то поняла, что крепко, до боли в руке, сжимаю фотоаппарат.
Мое доказательство. Я добыла доказательство.
Один-единственный снимок. Один-единственный снимок, едва не стоивший мне жизни. Но у меня была камера, мое доказательство, что мистер Мортман – действительно монстр.
– Нужно проявить его, – проговорила я вслух. – И поскорее.
Остаток дороги я пробежала трусцой, держа фотоаппарат под мышкой.
Когда впереди показался мой дом, у меня вдруг возникло леденящее предчувствие, что там меня поджидает мистер Мортман. Он вполне мог стеречь у крыльца, чтобы выхватить у меня камеру, отобрать мое доказательство.
Я задержалась у начала подъездной дорожки.
Никого не видно.
А вдруг он притаился в кустах? Или за углом дома?
Я медленно двинулась через лужайку. Не будь дурой, выругала я себя. Как бы он сюда добрался раньше тебя?
Опять же, не факт, что он меня вообще узнал.
Свет в библиотеке был погашен. В помещении темно. Нас с ним разделял по меньшей мере один проход. К тому же его надолго ослепила фотовспышка.
У меня слегка отлегло от сердца. Да, вполне вероятно, что библиотекарь не знает, кого он преследовал. Вполне вероятно, что он так и не смог меня толком разглядеть.
Когда я подошла к крыльцу, на дорожку вырулил папин автомобиль. Я припустила за ним со всех ног и свернула за угол дома.
– Папа! Привет! – закричала я, когда он выбрался из машины.
– Привет, как дела? – спросил он. Его костюм был помят. Волосы растрепаны. Словом, выглядел он уставшим.
– Пап, можно проявить эту пленку прямо сейчас? – с ходу спросила я, сунув ему фотоаппарат.
– Э-э! – воскликнул он. – Я только домой вернулся. Давай обсудим это за ужином, идет?
– Ну пап, ну правда! – не унималась я. – Мне нужно ее проявить. Там кое-что очень важное.
Он прошел мимо меня к дому, хрустя гравием.
Я бежала за ним по пятам, протягивая камеру.
– Пап, ну пожалуйста! Это очень важно. Очень-очень!
Хохотнув, он обернулся:
– Что там у тебя? Фото мальчика, что поселился в доме напротив?
– Еще чего, – возмутилась я. – Нет, пап, серьезно. Ты не мог бы подкинуть меня в торговый центр?
