Без мозгов - Оксана Иванова-Неверова
Рубановой, например, поплохело в школе именно в тот момент, когда Юрику стало хуже. И его реанимация тяжело на ней отразилась. Нежная Лидочка просто оказалась чувствительнее других. И от Коня она шарахалась с самого начала по той же причине. С первого дня его появления в классе Рубанова ощущала в нём что-то потустороннее. Эта её способность чувствовать невидимое заинтересовала подселенцев, так что Миха волей-неволей начал таскаться за Лидочкой ещё до того, как она стала частью общей нервной системы.
Пытаясь целенаправленно усилить эту связь, Людмила Михайловна поняла, что с Мишиными подселенцами творится беда. Рину она без проблем вычислила по банке, и Рина, конечно, согласилась встретиться с Мишиной бабушкой. А потом, ведомая своей медузой, безропотно залезла в подвал. Ну, как безропотно, она всё же роптала. В отличие от шестиклассников, поднапрягшись, она могла выдать пару слов о вторженцах. Но не потому, что была старше. И об этом я вам сейчас расскажу. Я, как вы понимаете, тоже дар речи не потерял.
Глава 26. Всем спасибо, все свободны
Когда Людмила Михайловна дополнила мою картину, я ей сразу поверил. Меня пару раз даже прошиб холодный пот при мысли о том, что все они таскали в банках собственные мозги. А я мало того, что у Юрика их уволок, так ещё и утопить хотел.
Одно только не клеилось. Юрик и Лидочка передавали мне информацию… Гм… Невербальными способами. А Людмила Михайловна спокойно использовала подходящие слова и ни в чём себе не отказывала.
– А вы, значит, можете? – удивился я. – Вот это вот всё… Обсуждать?
– Могу, Сева. И ты можешь.
– Потому что у нас группа крови четвёртая? – сообразил я. – Я видел, там, в папке… Только я не понимаю всё равно.
– Она даёт полный контроль, – Людмила Михайловна пожала плечами. – Никто не мог этого предполагать. Подселенцы просто искали дом, но в случае со мной вынуждены были подчиниться правилам хозяина.
Я замер с открытым ртом. Выходит, зря я колошматил окна и бегал босиком по льду… Людмила Михайловна погладила меня по плечу:
– Да, Сева, да. Если бы они попали к тебе, они бы тебя слушались. И да, ты мог бы выгнать их при желании. Или смешать свою кровь с кровью носителя, и, пусть ненадолго, но подчинить их. Это мы с Мишей в лаборатории попробовали, жаль, что поздновато.
Вот как. Но тогда… В больнице, когда я велел Юрику расконнектиться, и обратный обмен произошёл, получается…
– Я убил разумный организм?! Того, Юркиного?! Ну, подселенца? Я его убил?!
– Мне кажется, он отойдёт. – Людмила Михайловна тихонько стукнула себя указательным пальцем по виску, и я вспомнил пустую банку на лавочке. – У них поразительная способность к регенерации. Хорошо, что ты отдал его мне.
– Вы его… – Я сделал губами всасывающее движение.
– Да, Сева, – она улыбнулась. – Вот так банально и натуралистично. Так что, как ты выразился, того – Юркиного – ты тоже спас.
– Тоже?
– Ещё был Лидочкин. И сама Лидочка. Без тебя Миша бы не справился. Я совершенно очумела от происходящего и по неосторожности предоставила его самому себе. Я и не предполагала, что группа крови имеет значение. У него первая, и это, образно говоря, связало ему язык. Полную информацию я получила от него только вчера вечером в лаборатории. На тот момент оставался лишь один страдающий носитель.
– Понятно, – вздохнула Рина Викторовна. – Вы забрали его в подвале. Спасибо.
Спасибо, угу. А я ползал там по полу и калечился, оберегая бесполезный формалин. Да ещё чуть умом не тронулся, увидев, что банка пуста.
– У вас какая группа крови? Вторая или третья? – заинтересовалась Риной Людмила Михайловна. – Простите мой врачебный интерес, но, как я понимаю, вам удавалось иногда брать руль в свои руки.
Рина жалобно улыбнулась. Видимо, ощущения были не из приятных. Я вспомнил, с каким лицом она вцепилась в косяк, когда я прятался за кадкой с лимоном. Я твёрдо решил отныне не получать ни одной четверки по биологии. Не хотел ни на секунду разочаровывать человека, который так боролся за своё Я. Не важно, какая у него группа крови.
– Третья, – сказала Рина. – Страшно подумать, что испытывали дети, пытаясь поговорить о своём самочувствии. Мне и сейчас не по себе.
Людмила Михайловна покачала головой:
– Думаю, через некоторое время в отсутствие подселенца это пройдёт. Но и тогда вы едва ли станете его с кем-то обсуждать.
Рина Викторовна слабо рассмеялась. Наверное, представила, как расскажет коллегам про медузу вместо мозгов в собственной башке.
– А вторая группа? – спросил я.
Теперь рассмеялась Людмила Михайловна.
– Про вторую группу крови, может быть, ещё узнаем, Сева. Пока у нас не было возможности.
Я подумал, что надо спросить у Юрика. Всё же он смог написать записку, значит, у него точно не первая.
– А они… Ну… – Я показал руками сферу, увеличивая взмахами охват.
– Нет, – успокоила Людмила Михайловна, – они не растут. И к счастью, размножаться в земных условиях тоже не могут. Так что… Нам предстоит стареть вместе. Очевидно, мы с Мишей будем жить, пока живут они. Если честно, я им рада. Всегда хотела заниматься наукой, но сначала не было времени, а потом сил. Мише будет сложнее, ему всё-таки придётся закончить школу, получить профессиональные знания.
– Я сразу могу полярником, – огрызнулся Конь. – У меня и собака уже есть. Буду жить на базе, замеры проводить.
– Какие? – заинтересовалась Людмила Михайловна.
– Э-э-э… – Конь почесал в затылке.
– То-то и оно. – Она поправила рукава блузки. – Глупый этот воспитательный момент. Но в жизни, сколько её нам ни отмеряно, должен быть смысл. А во второй жизни – особенно.
Она повернулась ко мне:
– Приедешь к нам в Якутск, Сева? Если всё сложится удачно, и мы будем… Здоровы, мы поможем с билетами. Приезжай, ты же любишь лыжи.
– Я… Да, люблю. В смысле, приеду, – я посмотрел на Миху, потом на Рину Викторовну. Она уже совсем пришла в себя и улыбнулась мне, как заговорщику.
– Мы все приедем, – подтвердила она. – Биологическим кружком. Как только Юра поправится и подтянет успеваемость.
Я ещё раз посмотрел на Коня.
– И Лидочку отпустят, – сказал я. – Ей теперь мозги перегружать нельзя. Ей путешествовать полезно.
Миха заметно воодушевился, а я… Сник.
– А вот если я, например… – Я замялся. – Если, допустим, я
