Ая эН - Уровень Пи
– Отлично работает камера. Изображение идеальное. Насколько я знаю, с котятами не всегда возятся, опрокидывая их вниз головой. Впрочем, если он даже будет играть, бросая свое чадо со второго этажа, камера выдержит.
Вопрос о том, выдержит ли полеты со второго этажа котенок, просто не пришел Джереми в голову. Лермонтов вежливо попрощался и ушел домой.
А Лап сидел у экрана до глубокой ночи и думал, что же ему теперь делать. Дюшка не потратил на Рыжего Тафанаила ни одной лишней секунды. Он даже не повернул головы, когда несчастное создание свалилось со стола на пол. Объект Клю, опустив котенка обратно в корзину, походил немного по комнате, открывая и закрывая отделения для одежды, затем порылся в своем столе, достал из кармана какую-то бумажку и уткнулся в компьютер. От компьютера отрывался дважды: один раз, когда позвонила мать его друга Веньки Бесова, с которым они сегодня весь день катались на лыжах под присмотром директора, и второй раз, чтобы зайти в туалет. В половине первого ночи он выключил свет, включил будильник, привычным движением швырнул пульт от будильника в стенку около изголовья своей кровати и завалился спать. Заснул как обычно, на животе, голова набок. Котенок послонялся по комнате в поисках съестного и, так ничего не отыскав, тоже заснул. Не в хозяйской кровати, не в собственной корзине – на полу в углу комнаты.
Лапу стало не по себе. Он скачал из дежурки данные с датчиков Дюшки за последние шесть часов. Все до единого показатели были в полном порядке. Он проверил, что делал Клюшкин на компьютере, – ничего интересного, читал свой собственный дневник. Тогда он внимательнейшим образом прослушал разговор Дюшки по телефону. Мама Бесова звонила не просто так. Ее сын собирался уехать в Скортландию, и она устраивала ужин, на который хотела пригласить Дюшку. Лап не сомневался в том, что Дюшка побежит к Бесовым, не мешкая ни минуты. Но Клюшкин вежливо отказался. Правда, он тут же подошел к компьютеру и перевел на кредитную карточку матери Веньки Бесова очень крупную сумму денег из своих личных сбережений – на подарок другу, – но в гости не пошел. Вернулся к своему дневнику и продолжил чтение как ни в чем не бывало. Лап разнервничался.
Основная идея докторской диссертации Игоря Лапундровича заключалась в том, что немутанты – слабые, не умеющие владеть собой существа, склонные к переживаниям по пустякам, нуждающиеся в поддержке и опеке и не представляющие себе жизни без друзей. В качестве поддержки и опоры Дюшки Лап рассматривал сотрудников СОСИСки, родителей и учителей, в качестве друзей – Веньку, Варю и Рыжего Тафанаила. Странное поведение Андрея Клюшкина сегодня вечером решительно перечеркивало честолюбивые планы Игоря Лапундровича. Брошенный Тафанаил сиротливо спал на холодном полу, Варина открытка валялась в корзине для мусора, а с лучшим другом Венькой Дюшка даже не захотел попрощаться по телефону. Похоже, пацан все-таки превращался в мутанта.
Да, именно так: объект Клю мутировал.
Ужас.
Теперь у Лапа было два пути: или продолжить исследования, отложив защиту на совершенно неопределенный срок, или интерпретировать факты в свою пользу. Выпив еще три чашки кофе одну за другой, Игорь Лап решил остановиться на втором варианте.
Ризенгри не напрасно прочел дневник своего друга. К счастью, Дюшка достаточно подробно описывал некоторые ситуации, которые могли бы пригодиться для вхождения в его образ. Например, из дневника Риз узнал, что дед с мастерской – это самый настоящий дедушка Дюшки со стороны матери, тот самый Славик Тихонович. Просто в разговорах Дюшка всегда называл его Славиком и почти никогда – дедом. И никогда в жизни Клюшкин не говорил, что у Славика в доме есть какая-то мастерская. Судя по записям, дед Славик был неординарной личностью с энциклопедическими знаниями, разбирался в старинных чертежах, с удовольствием играл с Дюшкой в футбол и не подходил к телефонам с экранами, если звонили незнакомцы. Но где живет дед, который Славик, Ризенгри так и не выяснил.
Еще оказалось, что у Дюшки есть и секретное хобби, о котором он никогда не рассказывал в школе. Хобби это было связано с какими-то камнями, с которыми Дюшка возился исключительно в доме Славика. Правда, что именно Дюшка делал, так и осталось пока загадкой.
Ценные сведения почерпнул Ризенгри и о взаимоотношениях Клюшкина с котенком. Ризи понял, что вчера вечером вел себя неправильно: как истинный Дюшка, он должен был обратить больше внимания на этого рыжего придурка. Шортэндлонг-младший дал себе слово, что будет тратить на Тафанаила не меньше часа в день (ничего не поделаешь, это вынужденная мера) и постарается немного поплакать завтра вечером, запершись в ванной комнате.
Некоторые мысли Дюшки Риза очень удивили. Слишком многого в своем друге он вообще не мог понять. Основное, что Ризу было непонятно: почему Дюшка постоянно так сильно переживал из-за любой ерунды? Он страдал даже в тех ситуациях, когда любой другой на его месте просто прыгал бы от восторга! Например, первого сентября Клюшка написал: «Папа подарил мне новый ранец. Его можно запрограммировать на поиск любого предмета, который в него положишь. Он умеет пищать, если его открывает кто-то посторонний. Он жутко красивый. Бес наверняка иззавидуется. Теперь мой старый портфель мама выбросит, потому что я катался на нем с горки в прошлом году, и он истрепался. Если бы я знал, что мне купят новый, я бы не стал кататься с горки и портить старый». Смысл последнего предложения до Ризенгри так и не дошел. Он выключил компьютер и пошел спать.
Ризи лежал в теплой и мягкой до безобразия Дюшкиной постели и думал о деталях, которые могут его выдать. Он думал о датчиках, о школе, о Варе, о том, как вычислить местожительство деда и как подделать стиль записей в дневнике. Потом он переключился на мысли о Дюшке.
Глава 16
Морщно и ризно
Оно не помнило, как его звали.
Оно не знало, существовало ли раньше и если да, то где, когда и в каком виде.
Оно обладало разумом, но не знало, что это – разум.
Оно не испытывало никаких проблем и никакого негатива. Скорее, наоборот.
Если бы ему сказали, что оно только что было частицей ангела-эксперта, оно бы не удивилось сразу по двум причинам. Первая – оно не умело удивляться. Второе – оно бы ничего не поняло.
Оно могло думать и размышлять. Но у предметов вокруг осталось слишком мало имен и качеств. Ведь, чтобы размышлять, нужно знать слова и что они значат. Иначе получаются не мысли, а бессвязные обрывки, бред. У него получался примерно такой бред… Итак, оно почти не умело размышлять. Однако кое-что оно осознавало.
Во-первых, оно осознавало, что не всегда находилось тут. Где-то в другом месте были части его или другие, такие же, как оно.
Во-вторых, оно было уверено в том, что рано или поздно во всем разберется.
В-третьих, оно считало себя почти всемогущим. Хотя ни слово «почти», ни слово «всемогущий» ему ни о чем не говорили.
Вокруг было… морщно. Да, наверное, так – морщно. Это было удачно придуманное новое слово. Оно придумало его само, только что! Йа-у! На самом деле вокруг было просто кисло, потому что кровяные клетки, извлеченные из черепашки, были погружены кем-то в посудину, залитую кислой средой. От этого оболочки клеток сморщились, как от щекотки, пошли складками.
Оно не знало, что попало в клетку. Просто сначала вокруг были красно-белесые округлой формы штуки, а потом они изменились и потеряли цвет. Слов «красный», «форма» и «цвет» Оно не знало. Но где-то внутри подобралось слово «морщно» – просто как отражение того, что происходит вокруг. «Морщно» – была первая осознанная мысль, появившаяся в… В чем? В чем может появиться мысль, если нет мозга? Частичка ангела Старка, угодившая в кровяную клетку черепашки, была так мала, она так была далека сейчас от всех остальных его частей, что можно было считать, что ее и вовсе не существует. И уж точно, что она – не Старк!
Частичка ангела Старка, помещенная в Ризенгри, ощущала себя куда комфортнее. Ведь она не была частичкой, она была самим Старком. Нет, не совсем так. Теперь эта частичка была одновременно и Старком, и Ризенгри Шортэндлонгом. Состояние непривычное: Старку еще ни разу не приходилось помещать себя в супермутанта. «А тут, в Ризи, необычно! – подумал Старк. – Я бы сказал – ризно!» Старк улыбнулся. Он любил придумывать подобные словечки и почти тут же их забывать. Йа-у!
Ризи лежал в теплой и мягкой до безобразия Дюшкиной постели и думал о деталях, которые могут его выдать. Он думал о датчиках, о школе, о Варе, о том, как вычислить местожительство деда и как подделать стиль записей в дневнике. Потом он переключился на мысли о Дюшке. Ризу было очень интересно, удалось ли Клюшке уговорить его родителей не предпринимать никаких действий? Решил, что при первой же возможности разузнает, как дела у Клюшки, и, если что, сбежит и отправится вместе с ним в Аффрику. Это будет классное приключение! Это будет то, что надо. А Джен? Она все-таки обиделась. Обещала помогать – и не помогла. Нет, нельзя надеяться на ангелов. Вообще ни на кого, кроме себя, нельзя надеяться. Вот Дюшка. Он вроде ничего парень. А прожил всю жизнь в доме и не обнаружил ни одной камеры! Ризи сегодня за один вечер нашел миниатюрный глазок в прихожей и еще один в центре часов в одной из его верхних комнат. Дурак Дюшка! Нет, не дурак. Просто ему надо стать мутантом. Если Дюшке удастся стать таким же мутантом, как он, Риз, то это будет здорово! Они будут шататься по всему миру и такое творить! Ризенгри расслабился и чуть было не провалился сквозь матрас, но вовремя опомнился.
