Последний парад - Владимир Карпович Железников
— Ты что? — заорал Иван. — Ты что?!
Тошка схватила еще одну фотографию и хотела ее треснуть об пол, но дверь в комнату неожиданно открылась, и вошел сам знаменитый летчик. А его портрет, разбитый вдребезги, валялся на полу.
Сначала я не понял, что это он. В этом человеке я узнал шофера, которого мы вместе с Эфэф встретили на улице. Он еще тогда говорил ему: «Милый мой…» Так вот, оказывается, вместе с кем Эфэф испытывал свои самолеты!
— Он эти фотографии не ради тебя вывешивает, — крикнула Тошка, — а ради себя, он все делает ради себя!..
Кулаков-старший молча посмотрел на меня, и я так же молча вышел из комнаты.
25
Тошка позвонила мне через час…
Был дождь, и мы ездили на метро. От станции к станции. Ездили, ездили и почти не разговаривали, а потом я рассказал Тошке, чтобы как-то ее отвлечь, про Михаила Николаевича и Верочку Полякову.
— Пойдем к ним, — сказала она. — Может быть, Полякову уже привезли из больницы. Пойдем и спросим: «Вам нужна наша помощь?» А вдруг они скажут, что нужна.
Мы вышли из метро и пошли к этому несчастному дому, хлюпали по лужам, не разбирая дороги, но когда пришли, то оказалось, что дом пуст. Мы побродили по комнатам, заброшенным и неуютным, с оборванными проводами, и у Тошки настроение совсем испортилось. По-моему, она все время думала об Иване.
— Мой дед расстроится, — сказал я, — когда узнает, что этот дом сносят.
— Жалко, что мы теперь никогда не увидим ни твоего Михаила Николаевича, — сказала Тошка, — ни этой Верочки Поляковой.
— Жалко, — ответил я.
Когда мы вышли во двор, Тошка решила позвонить домой. Она вошла в автомат, а я прогуливался рядом, поджидая ее.
В глубине двора гуляла Надя со своим Китом. Я помахал ей рукой: салют, мол, салют собаководам.
— Кит, за мной, — приказала Надя и направилась в мою сторону.
Она подошла ко мне и остановилась.
— Как живешь? — спросил я.
— Ничего, — ответила Надя. — Живу понемногу.
— Дрессируешь Кита?
Кит услышал свое имя и задрал голову. У него были маленькие черные глаза под лохматыми бровями.
— Не особенно, он плохо поддается воспитанию. — По-моему, она о чем-то хотела меня спросить, но не решалась. — А вы кого-нибудь ждете?
— Жду одного товарища, — и покосился на автоматную будку.
Тошка стояла ко мне спиной.
— А вы любите собак? — спросила Надя.
— Люблю, — ответил я.
— А в нашей квартире живет один гражданин, который заявил, что не позволит моему Киту жить у нас, — сказала Надя. — Хотя Кит тихий-тихий. А он говорит, что не выносит собак, потому что они все рано или поздно начинают кусаться. Вот поэтому Кит ходит дома в наморднике.
— Странный гражданин, — сказал я.
— Странный, — охотно согласилась Надя.
— А теперь он заявил, что из-за Кита у нас в квартире пахнет псиной, что у нас не квартира, а псарня, — сказала Надя. — И требует, чтобы я вообще не держала Кита дома. А вы понюхайте, понюхайте. — Надя подняла Кита на руки, чтобы я понюхал и убедился, что ее собака не пахнет псиной. У Кита была мягкая, нежная шерсть. — Ну что, пахнет, вы честно скажите, пахнет?
— Нет, — сказал я. — Совсем не пахнет.
— Вот вы понимаете, — сказала Надя, — а он не понимает. — И вдруг попросила: — Зайдите к нам поговорить с этим гражданином.
В это время Кит увидел кошку и обнаружил дикую сноровку и скорость. Он бешеным клубком полетел за кошкой, а следом за ним, тоже на высшей скорости, полетела его хозяйка.
Тошка вышла из автомата. Она шла, откинув голову, и чему-то улыбалась, — значит, настроение у нее изменилось к лучшему.
Она потряхивала своими рыжими волосами и сверкала своей голубой кофточкой.
— А у меня в голове новая песенка: трам-та-там-трам-та-там, — пропела Тошка.
И у меня неизвестно отчего тоже заплясало все внутри от радости, и мне вслед за Тошкой, за ее песенкой захотелось запеть во весь голос.
— Пошли, — сказала Тошка.
Но в это время из ворот, запыхавшись, с Китом на руках, выбежала Надя.
— Мальчик, мальчик! — позвала она меня.
Пришлось остановиться.
— Мальчик, вы уже уходите? — спросила она, посмотрела на Тошку и добавила: — Это и есть ваш товарищ?
— Да, — сказал я.
Надя внимательно оглядела Тошку и сказала:
— Хороший товарищ. Мальчик, а вы не зайдете к нам поговорить с этим гражданином?
— Понимаешь, — сказал я Тошке, — у них в квартире живет гражданин, который требует, чтобы Надя выгнала Кита на улицу. Говорит, что от него пахнет псиной.
— Вы понюхайте, понюхайте, — сказала Надя и подсунула Тошке Кита. — Ну пахнет, вы честно скажите, пахнет?
— Совсем не пахнет, — сказала Тошка.
— Вот именно, — сказала Надя. — А вы не зайдете к нам вдвоем? В конце концов, вы же пионеры.
— Веди, — сказала Тошка. — Мы пойдем сейчас.
— Сейчас? — переспросила Надя.
— Сейчас, — решительно ответила Тошка.
Впереди шли Тошка и Надя с Китом на руках, я замыкал шествие.
— Вы подумайте, он заставляет, этот гражданин, выводить Кита в коридор в наморднике. — Надя на ходу сообщала все новые и новые сведения об этом злом гражданине. — Говорит, что мы сделали из квартиры псарню.
Тошка все набирала скорость, ей просто не терпелось вступить в справедливую борьбу. Честное слово, она была как барабанщица, она била дробь на своем барабане и звала меня в атаку. Она просто желала все время яростно бороться.
Около подъезда Надя остановилась:
— Лучше я постою здесь и подожду вас.
— Нет, — сказала Тошка.
Решительная, отчаянная Тошка, она любила все доводить до конца.
— Конечно, нет, — сказал я. Хотя я-то совсем не был таким решительным.
— А может быть, вы придете вечером, когда будут дома мои родители? — спросила Надя.
— Мы пойдем сейчас же и выведем его на чистую воду, — сказала Тошка.
— Как зовут этого жестокого гражданина? — спросил я с улыбкой. — Семен Николаевич Грибоедов, — серьезно ответила Надя.
— Почти великий русский писатель, — сказал я.
Мы взобрались на шестой этаж. Лифт не работал, и это сильно охладило наш пыл. Каждый из нас в отдельности, может быть, готов был спасовать, а вместе — ни за что!
— Надо же, — тихо сказала Надя. — Возненавидеть собаку из породы скочтерьеров.
Надя открыла своим ключом и подвела нас к двери Грибоедова. У нее мелко-мелко тряслись руки. Совсем перепугалась девчонка.
— Перестань дрожать, — сказала Тошка. Она храбро постучала в дверь.
Дверь тут же распахнулась, и перед нами появился здоровенный мужчина, одетый в пижаму. Он что-то ел, смотрел на нас и нахально
