Софья Могилевская - Марка страны Гонделупы
Вовка и этому не удивился.
Нет, в такой денек, как сегодняшний, разве что-нибудь могло его удивить?
Глава двадцать седьмая
Встреча на шоссе
А Кирилка тем временем снова шагал по шоссе. Только теперь уже не на вокзал, а обратно в поселок. И снова рядом с ним трусил щенок Тяпа, веселый, жизнерадостный, забывший про свои обиды и даже про разбитый при падении нос.
Они только что встретились, эти два участника северной экспедиции, и оба, счастливые встречей, торопились обратно в поселок.
- Понимаешь, Тяпа, - тихонько шептал Кирилка, то и дело поглядывая на щенка, - я только увидел часы и сразу про все вспомнил... Все-все сразу. И тогда я быстро побежал к двери, потом по платформе к забору. И как раз увидел тебя за калиткой... Ты молодец, Тяпа, что меня ждал!
В ответ на эти слова Тяпа подпрыгнул чуть ли не на метр и, взвизгнув, на лету поцеловал Кирилку куда-то в шарф.
- И как я мог забыть? - словно удивляясь самому себе, говорил Кирилка. - Как я мог забыть? Честное слово, Тяпа, я раньше про все помнил!
Он вопросительно взглянул на щенка и по привычке вздохнул.
А Тяпа просто волчком крутился вокруг Кирилкиных ног. Ах, если бы он мог говорить! Уж он бы сказал Кирилке, как он счастлив, что закончилось их полярное путешествие и что они наконец идут домой, где его, Тяпу, ждет что-нибудь вкусное, вроде вчерашнего борща с костями!
- Помни, Тяпа, - продолжал Кирилка, - если дрались вместе - значит, нужно вместе в пионерскую комнату. Идем скорее, а то Вовке отвечать за меня придется...
И они оба ускорили шаги.
А тяжелый солнечный шар уже медленно падал вниз, и розовый дождь его косых лучей лился на землю.
И на высокую заводскую трубу, которая казалась совсем близкой, но была еще очень далеко, струился этот теплый розовый ливень.
И на пустое шоссе, ровное и прямое, как линейка, падали розовые капли заката.
И даже голубой автобус, который мчался из поселка к вокзалу, был весь обрызган этими закатными лучами и казался какого-то сказочного, сиреневого цвета. Он мчался, грузно разбрасывая на шоссе лужи и оглашая воздух хриплыми гудками.
Пропуская машину, мальчик и щенок посторонились, но брызгами их все же обдало с ног до головы.
- Ух! - Кирилка погрозил автобусу кулаком. - Я тебе, тогда увидишь!
А Тяпа вслед громко залаял.
Потом они пошли дальше. Кирилка вынул из кармана маленький бронзовый кружок, повертел в руке и вздохнул:
- Вот наша копейка! Только одна - больше нет... А если б таких было побольше, мы бы сели с тобой в автобус. Ты устал, Тяпочка? Скажи по правде. Очень?
Но странно: Тяпа почему-то не спешил с ответом. Он не кинулся Кирилке под ноги. И не взвизгнул. И не запрыгал. И не лизнул Кирилку в нос. И вообще ничем не выразил своего мнения. Тяпы попросту не было возле Кирилки.
- Тяпа, где ты? - тревожно спросил Кирилка и обернулся.
Тяпа несся, болтая ушами и оглашая воздух ликующим лаем, туда, где неподвижно стоял тот самый автобус, который ехал к вокзалу.
А навстречу Тяпе бежали...
Кирилка растерянно потер рукой лоб, будто он не мог понять, что такое происходит!
Неужели это...
Но кто же другой мог бежать прямо по лужам так, чтобы брызги летели выше головы, кто другой, кроме Вовки?..
А за ним? Ну, разумеется, Петя. Он! Снял шапку и, как саблей, крутит ею над головой. И кричит восторженно и громко:
- Кирилка, ура! Я тебя увидел самый первый...
И с ними Петина мама. И тоже бежит ему навстречу. И тоже что-то кричит. И тоже машет ему рукой.
А четвертый? Кто же четвертый?
Кто этот невысокий человек в странных мохнатых сапогах? В шапке с длинными ушами?
И почему у него такие глаза, будто он сейчас заплачет, или засмеется, или сделает то и другое разом?
- Приехал, - шепчет Кирилка дрожащими губами, - приехал...
И бросается к ним, всем четверым, всхлипывая и задыхаясь от слез.
Разве легко найти слова, чтобы описать радость этой встречи?
- Кирилка! - У Пети щипало в носу, и он готов был сам зареветь. Кирилка, прошу тебя, не плачь... Я был тогда ужасная дрянь! Возьми мой носовой платок. Но почему ты сразу позабыл таблицу умножения?
Вовка выхватил из Кирилкиных рук его тяжелый портфель. Изо всех сил шлепнул Кирилку по плечу:
- Заседание было! Ух и здорово же... Возьми лучше мой платок. Ничего, утирайся, он грязный!
- Кирилка, дружочек, - шепчет Петина мама. - Но почему же ты к нам не пришел? Как ты мог придумать такое?
А тот, в высоких северных сапогах, тот ничего не говорит. Он только целует мокрые щеки Кирилки, его рыжие волосы и заплаканные глаза.
И тут все увидели, как они похожи один на другого - Кирилка и этот человек с Севера.
- Вот так да! - воскликнул Петя, переводя глаза с Кирилки на его отца и снова на Кирилку. - Значит, вы и есть Кирилкин папа? Мама, ты раньше догадалась?
- Нет, и я догадалась только сейчас.
- А я догадался, я догадался! - завопил Вовка. - Я сразу догадался. Я говорил: может, он и есть его папа... Петя, говорил я?
- Нет, - твердо сказал Петя, - ты этого ни разу не сказал. И раз мы с мамой вдвоем не догадались, как же ты мог?
- Значит, я тоже не догадался! Вот так здорово! Никто не догадался! с восхищением продолжал кричать Вовка.
- Мальчики, - сказала мама, - как я рада за Кирилку! Теперь вы снова будете вместе...
В этот самый миг, когда, казалось, ничто не могло омрачить общей радости, вдруг какая-то тень появилась между Кирилкой и солнцем, и большая рука опустилась на Кирилкино плечо.
- Ага, - пророкотал чей-то бас, - вот ты где! Наконец-то я тебя нашел!
Кирилка обернулся и помертвел: перед ним стоял тот самый огромный милиционер, который увел его из вагона в детскую комнату.
- Честное слово, - закричал он, хватаясь руками за отца, - я не виноват... Я больше не буду... Я не пойду...
Но на милиционера эти слова, видимо, не произвели никакого впечатления.
- Здорово ты от меня удрал, - продолжал он. - На вид тихонький, а поди ты какой ловкач...
- Кирилка, - прошептал Петя, - что это?
И больше он не мог проронить ни слова.
- Кирилка... - проговорил Кирилкин отец, не спуская глаз с Кирилкиного лица. - Что случилось?
Вовка же стоял насупив черные брови. Он думал.
Сейчас Кирилку уведет милиционер. Наверно, в милицию. Что же он мог сделать плохого, что его в милицию?
А Тяпа готов был на части разорваться от гнева. Наскакивая на милиционера, он оглашал воздух яростным лаем.
Нет, нет, нет, он не верил, чтобы Кирилка мог хоть в чем-нибудь провиниться...
- Вот какие все глупости! - сердито вскричала мама, становясь между милиционером и Кирилкой. - Можно ли так? Этот мальчик с кем-нибудь подрался?
- Да нет! - удивился милиционер.
- Он что-нибудь где-нибудь взял? - еще грознее наступая на милиционера, продолжала мама.
- Ничего такого не было, - замахал руками милиционер. - Что вы!
- Тогда зачем же его в милицию? - совсем сердито воскликнула мама. Зачем?
- Так его же ищут по всем местам... Это мальчик, который потерялся... А больше ничего и не было! - бормотал милиционер, пятясь от рассерженной мамы.
- Боже мой! - чуть не плача, говорила мама то милиционеру, то Кирилке. - Ну можно ли так пугать детей? Кирилка, дружочек, успокойся! Он нашелся, понимаете? Он нашелся! Это мы его искали, и мы его нашли... Кирилка, не плачь, вытри глаза...
- Что вы, гражданочка! - добродушно посмеиваясь, сказал милиционер. Никто его не собирается никуда уводить. Раз нашелся, пускай и будет с вами! Разве я против?
А Петя был просто потрясен: подумать только, его мама оказалась таким храбрецом! Они все онемели от страха, и только она одна не испугалась. Она так разговаривала с милиционером, что милиционер сам чуть не испугался!
- Ты смелая, - прошептал Петя и с уважением посмотрел на маму. - Ты очень смелая...
Тут Кирилка, который все еще стоял, закрыв лицо руками, заговорил, всхлипывая и глотая слезы:
- Честное слово, я не брал, я забыл их в гастрономе... Честное слово...
- Не разоряйся! - с досадой перебил его Вовка. - Чай-то у тебя? Целый?
- Вот. - Кирилка вытащил из кармана замызганную пачку чая, которую они с Вовкой еще вчера купили в магазине.
- Ну и ладно... А сдачу я уже отнес твоей тетке. Как продавщица мне отдала, так я и отнес.
- Что я наделала! - с испугом вскричала вдруг мама. - Только сейчас вспомнила... Ведь чайник все еще на керосинке!
- Теперь распаялся! - сказал Петя. - Вот увидишь... Как же ты?
- Извиняюсь, - немного смущенно проговорил Кирилкин папа, - но, кажется, я перед уходом прикрутил вашу керосиночку...
- Да? - просияв, воскликнула мама. - Большое вам спасибо!
Глава двадцать восьмая
"Снежная королева"
Лева Михайлов, ученик пятого класса "Б", последний раз смотрел на шведскую серию, былую гордость и великолепие, а теперь позор и бесчестие своего альбома.
Последний раз, перед тем как расстаться, он смотрел и на верхового, который мчался на алом коне, в алом развевающемся плаще, и на грузный золотистый дилижанс, и на легкий парусный корабль, и на пароход с тяжелым хвостом дыма, и на голубой самолет - быстрокрылый воздушный почтальон.
