В надежде на чудо - Даниил Лузянин
Рев моторов, казалось, окружил Степана со всех сторон. Мальчик сжался в комок и открыл рот в беззвучном крике. Сегодня был особенный вечер. Сбоку раздался визг тормозов и скрежет покрышек по застывшему асфальту. Водитель машины заложил крутой вираж и, обогнув людей на проезжей части, почти остановился у обочины, когда прямо на пути машины возник, словно из ниоткуда, фонарный столб. Послышался скрежет металла и звук разбитого стекла. Люди на тротуаре выпали из ступора и бросились на дорогу, окончательно преграждая путь другим машинам, которые успели вовремя затормозить. Их водители и пассажиры тоже спешили к попавшей в аварию машине и оказавшимся на проезжей части людям на помощь. Чьи-то сильные руки подхватили Степана в охапку и понесли прочь от центра дороги. Затем те же руки пытались поставить его на ноги, но получилось это далеко не с первой попытки: слабость от охватившего все тело ужаса и усталость от долгого бега никак не позволяли коленям не сгибаться под весом собственного тела. Кто-то стал отряхивать мальчика со всех сторон и, кажется, что-то говорил, но в ушах до сих пор раздавался шум приближающейся машины.
Наконец, Степан решился открыть глаза. Картина, представшая перед его взглядом, оказалась не такой страшной. Сам он стоял возле той злосчастной машины, поддерживаемый случайным прохожим, продолжавшим что-то бубнить себе под нос. Рядом приводили в чувство мужчину, которого Степан столкнул на дорогу; по всей видимости, ему тоже пришлось нелегко. А из машины один за одним — ведь сегодня был особенный вечер — вышли аж четыре Деда Мороза. Четыре дедушки с белыми париками, съехавшими бородами и наспех застегнутыми шубами. Тот, который сидел за рулем, обошел машину по кругу, осмотрел разбитую фару и помятое крыло, подошел к багажнику и извлек из него три одинаковых разукрашенных мешка, которые по очереди взяли три других Деда Мороза, и без секунды промедления поспешили удалиться. Водитель же пошире распахнул шубу, поправил парик и бороду и отправился к мужчине, который все сидел в сугробе на обочине и хватался рукой за сердце, и, перебросившись с ним парой фраз, подошел к Степану и удерживающему его мужчине.
— Ну что, проказник, здравствуй. Заварил, брат, ты кашу. Как зовут-то? — спросил Дед Мороз у Степана.
— Да он глухонемой видимо, — влез в разговор стоящий рядом мужик. — Я его все спрашиваю, спрашиваю, а он все молчит и никак не реагирует.
— Понятно, это от шока, — ответил ему дедушка, а затем присел на корточки и ласково улыбнулся мальчику. — Милый человек, ты нас слышишь? — спросил он у него. Степан утвердительно кивнул. — Так как же тебя зовут?
Мальчик сглотнул, облизал сухие губы и выдал на одном дыхании сразу все мысли, вертевшиеся в его голове.
— Дядька! Я не виноватый, я бежал — они все в куче! Я и влетел с… Я не виноват, дядька… Не наказывайте меня… Я не специально…
— Брось ты, — остановил поток излияний старик. — Разве я, — он указал на себя, — или он, — он указал на мужика рядом, — или кто-либо другой, — он обвел рукой вокруг, — в чем-то тебя обвиняет? Мы просто спросили, как к тебе обращаться.
— А-а! — запричитал ребенок. — Я вот вам скажу, а к мамке с папкой потом придут, и мне ой-ой как влетит!
— Да ну что ты! — рассмеялся в бороду Дед Мороз. — Разве ты не знаешь, зачем Дедушка Мороз спрашивает у детей их имена и просит рассказать стишок?
В глазах Степана отразилась смесь трудно передаваемых эмоций, среди которых был и ступор, и осмысление, и борьба, и осознание. От осознания глаза у мальчика расширились и стали очень большими, а личико сразу стало таким милым, что и дедушка, и мужчина, до этого несколько раз отходивший в сторону с прижатой к уху трубкой мобильного телефона, невольно залюбовались им и тепло улыбнулись.
— Меня зовут Степан, — прошептал мальчик, — но я… не помню… не знаю, — мальчик смутился.
— Степан! — возликовал Дед Мороз. — Замечательное имя! — он заметил, что мальчишка опустил голову и начал бормотать что-то неразборчивое. — Что ты говоришь?
— Я не знаю, — мальчик расплакался, но тут же вытер выступившие слезы и твердо сказал. — Стишок, я не знаю ни одного.
— О! — всплеснул руками новогодний волшебник. — От тебя я бы ни за что не потребовал рассказать мне стишок. Не сейчас, правда ведь? — он подошел к открытому багажнику и достал из него последний сказочно красивый мешок. — Какой подарок ты бы хотел получить от меня?
Этот вопрос был краеугольным камнем для Степана. Он хотел поменять в своей жизни все и сразу. Он хотел жить в нормальной семье, общаться с любящими родителями, быть хорошим и верным другом, быть нормальным ребенком. Сегодня был особенный день, наступил не менее особенный вечер, а впереди была она — особенная, новогодняя ночь, ночь, когда исполняются самые сокровенные желания.
— Я хочу счастья, — после долгой минуты раздумий промолвил ребенок.
— Счастья? — переспросил Дед Мороз и задумчиво почесал бороду. — Ты хочешь стать самым счастливым ребенком на свете?
— Да, — прошептал мальчик.
— Неужели ты так несчастлив?
Мальчик не сказал ни слова, но опущенная голова и дрожащие плечи были лучше любых слов. Вдруг он поднял голову и все же произнес важные фразы.
— Я хочу, чтобы был счастлив не только я, но и вся моя семья.
— Это поистине великое желание, — тихим голосом произнес дедушка и достал из мешка небольшой прямоугольный сверток. — Держи. Это, конечно, не счастье, но его и не получить просто так. Чтобы стать счастливым, нужно много работать. Нужно искать любимое дело и уделять время тому, что действительно приносит радость. Нужно помнить, что каждый человек, поставивший перед собой цели и приложивший все силы для их достижения, всегда получает желаемый результат. Важно научиться справляться с проблемами и не позволять им отравлять нашу жизнь. Работа над собой, искренняя любовь и поддержка близких и постоянное самосовершенствование — самое главное в нашем общем ощущении счастья и способности сделать каждого из нас счастливым.
Окружающие, столпившиеся вокруг старика и мальчика, разразились бурными аплодисментами. Степан, не замечая льющихся рекой слез, схватил протянутый дедушкой сверток и обеими руками прижал его к себе. Дед Мороз нашел в окружившей их
