Михаил Пляцковский - Дневник кузнечика Кузи
Закрыл я глаза, чтобы вниз не смотреть: внизу-то, подо мной — океан. Ой, хоть бы какая-нибудь твердая земля показалась! И куда бы, вы думали, примчал меня мой желтый шарик? Ни за что не догадаетесь!
Прилетел я на этом воздушном транспорте в… Снегарктиду. На самый Вьюжный полюс.
В Снегарктиде, сказать по правде, ужасно холодно. Кругом — снег, снег, снег. И вдобавок — лед, лед, лед. Хорошо, что я упал в мягкий сугроб, а не то бы разбился.
Сижу на снегу. Весь дрожу от мороза. И чуть не плачу. И свой дом вспоминаю. Мама, наверно, вкусный пирог испекла. А папа, наверно, газету «Луговые новости» читает…
Мечтаю вот так, а глаза почему-то сами собой слипаются, слипаются, слипаются, слипа…
Остальное произошло будто во сне. Надо мной наклонился кто-то в белой сорочке и черном фраке. В таких фраках обычно артисты и дирижеры в нашей концентории выступают… Ну, вот. Наклонился, значит, незнакомец надо мной и обращается к кому-то:
— Эй, Понг! Иди-ка сюда! Я тут обнаружил кое-что. («Кое-что» — это, между прочим, я, Кузя!)
Подошел второй, тоже во фраке, посмотрел на меня и говорит:
— Никогда не встречал, братец Пинг, у нас в Снегарктиде ничего подобного. Может, это — зверь, может, птица, а может, вообще — насекомое. Поскольку, поскольку он… она… оно… все равно… замерз… замерзла… замерзло… давай отправим ее… его… к нашим давним друзьям в Академию Всевсяческих Наук!
— Вот удивятся академики! — закричал Первый Тот-Что-Во-Фраке. — Запечатаем его… ее… ну, в общем, вот это… в коробочку — и отправим по почте!
— Правильно, — сказал Второй Тот-Что-Во-Фраке. — Только не забудь написать в конце письма: «Горячий привет от пингвинов холодной Снегарктиды…»
Больше я ничего не слыхал.
Больше ничего не помню.
Приключение № 5
Проснулся я от какого-то шума. Открыл глаза. Темно. Ничего не видно. Где я? Ага, вспомнил: в коробочке, как видно. В той самой, в которой меня по почте отправили.
Вдруг раздались чьи-то голоса:
— Посмотрим, что это нам за посылочку прислали. Поглядим. Жаль, что обратный адрес неразборчиво написан. И подпись адресата непонятная. Не то «Пинг. Понг», не то «Пинг. Пинг»…
— Это, видно, сокращенно написано, дорогой коллега. А полностью звучит, вероятно, так: «Пингвин Понг» и «Пингвин Пинг». Ну, конечно, это посылка от наших старых друзей из Снегарктиды.
Распечатали академики коробочку, открыли, а я — прыг в окошко. Только меня и видели. Оставаться-то в коробочке мне ни к чему было. Ведь в этой Академии Всевсяческих Наук, наверно, кузнечиков, вроде меня, знают как облупленных. Пожалуй, только в Снегарктиде нас, кузнечиков, не встретишь…
На улице я чуть-чуть под какие-то колеса не попал. Еле успел увернуться. А потом от удивления рот открыл, когда увидел вдруг знакомый скверик. И снова за мной тот же шустрый, в штанишках выше колен, увязался. Гоняется и приговаривает:
— Сейчас я его поймаю! Сейчас я его накрою! Сейчас я его сцапаю!
И чего ему от меня надо? Я ведь его даже лапкой не тронул!
Гонялся он за мной, гонялся — и на какой-то миг загнал. Загнал — и чуть было сачком не накрыл. Хорошо, что я вниз не побоялся прыгнуть.
А под мостом как раз поезд проезжал. И я на крышу самого последнего вагона угодил.
Везет меня поезд, а куда — не знаю.
Одна станция.
Третья.
Седьмая.
Вдруг вижу на платформе надпись: «Станция Одуванчики».
Я даже глазам не поверил.
Неужели это правда? Неужели дома? Вот здорово!
И точно. Я увидел наш Васильковый луг. Я увидел знакомых бабочек и стрекоз. Я увидел неуклюжую корову Муренку, из-за которой мне пришлось испытать столько разных приключений на земле, в небесах и на море.
Я спрыгнул с крыши вагона, сказал поезду «спасибо» и поскакал к себе домой.
От радости у меня в голове все слова перепутались, и я закричал:
— Здравствуй, мапа! Здравствуй, пама! Здравствуй, бадушка! Здравствуй, дебушка!
Папа, мама, бабушка и дедушка тоже очень обрадовались, когда увидели меня живым и невредимым. А больше всех обрадовался мой меньший брат, которого я давно ничему не учил. Мама накормила меня моим любимым клеверным супом и ромашковой кашей. А после вкусного обеда я стал рассказывать о своих необычайных странствиях.
Бабушка вздыхала и охала. Дедушка от волнения шевелил усами.
Мама качала головой.
Брат смотрел на меня с восторгом.
А папа… А папа сказал, что я это все придумал. Но я ничего не придумывал. Все, что тут написано, чистая правда. Не будь я кузнечиком Кузей!
ЧЕТВЕРГ 1 фруктября
Для того чтобы ни у кого не было никаких сомнений в правдивости моего рассказа, я наклеиваю на страничку моего дневника письмо, которое получил недавно от своей приятельницы птички Колибри. Вот оно:
Ответ в Жарафрику я отправил. Если у меня будут еще какие-нибудь приключения, я напишу о них в другом дневнике. А эта тетрадка вся уже исписалась, и в ней больше ничего не помеща…
