Неизвестен Автор - Книга о судах и судьях
Судебный эксперимент Соломона (см. No 1) можно назвать "ложным приговором": судья постановляет рассечь ребенка надвое и уже затем, увидев реакцию тяжущихся женщин, выносит приговор настоящий. Такой же эксперимент с "ложным приговором" как элементом следствия мы встречаем и в других рассказах (No 10, 11).
Чисто сказочная разновидность судебного разбирательства - рассказывание по ходу его историй, призванных по аналогии подтвердить чью-то правоту или неправоту. Так, в индийской сказке "О двух мудрых птицах" для разрешения спора о том, кто коварней и неблагодарней, мужчины или женщины, рассказывается ряд вставных сюжетов [126, 134]; женщины признаются более злыми, В ангольской сказке "Кималауэзо" варьируется знаменитый библейский сюжет о Иосифе Прекрасном: мачеха пытается соблазнить пасынка, но, потерпев неудачу, обвиняет его в покушении на убийство. Перед судом юноша молчит, но старейшины рассказывают царю целый ряд историй, подтверждающих коварство женщин, и тем психологически подготавливают правильное решение, а затем и сам обвиняемый" заговорив наконец, подтверждает свою невиновность [56, 20]. В аналогичной персидской истории визири целых семь дней увещевали подобными рассказами царя, уже приговорившего невиновного юношу к казни, пока, наконец, тот сам не прерывает обет молчания [50, 73]. Объем таких обрамленных историй не позволил представить сюжет в данном сборнике.
Несколько слов о характеристике участников. В том случае, когда ее дает рассказчик, она не является конструктивным, сюжетообразующим элементом. Когда же ее дают сами персонажи, она в некоторых случаях оказывается важным элементом сюжета, а именно существенным, даже основным доказательством, влияющим на приговорxvi. Такова, например, качинская сказка, где тяжущиеся наперебой рассказывают о своей глупости (No 65). Важную для хода дела роль играют в некоторых рассказах характеристики, которые выдаются свидетелям (турецкий анекдот "Лучших свидетелей не найти", сказка народности канури "Лжесвидетель"). В мусульманском судопроизводстве свидетель должен был иметь хорошую рекомендациюxvii; опорочить свидетеля - значило иной раз повернуть ход дела, как это и случилось в сказке "Лжесвидетель". В подобных случаях характеристика участников является элементом судебного разбирательства.
Об обращении (вызове) в суд, как правило, сообщается одной короткой фразой (типа "пошли они к судье" или "судья вызвал их к себе"), которая нередко вообще опускается. Если можно говорить о разных типах конфликтов, о разновидностях судебного разбирательства, о разнообразных приговорах, то обращение в суд самостоятельной сюжетной наполненности практически не имеет.
Возникновение конфликта и судебное разбирательство чаще всего бывают наиболее весомыми составными частями сюжета; ради них и сказка рассказывается. Но иногда они предстают в усеченном, редуцированном виде; смысл сказки - в приговоре, на него и переносится центр тяжести. Характерный пример - корейская сказка "Странный чиновник": "Однажды двое его слуг поспорили о чем-то и никак не могли прийти к согласию. Наконец один из них обратился к своему господину и сказал:
- Я поспорил со своим товарищем. Пожалуйста, рассудите нас!
И он рассказал ему суть спора. Чиновник выслушал его и ответил:
- Твои слова справедливы. Ты прав.
Но потом пришел другой слуга, рассказал о том же самом споре и тоже попросил чиновника рассудить. Хван и ему сказал:
- Твои слова справедливы. Ты прав.
Когда жена чиновника сказала ему, что так не может быть, он ответил, что и она права. С тех пор и пошла поговорка "Ты судишь, как чиновник Хван".
Поговорка здесь могла быть связана только с характером приговора, но не с сутью спора и не с характером разбирательства. О тяжбе сказано: "поспорили о чем-то". О разбирательстве: "И он рассказал ему суть спора. Чиновник выслушал его".
Заметим, что судебное разбирательство вообще довольно часто сводится к фразам именно такого типа. Изложив читателю суть первоначального спора и сообщив об обращении в суд, сказка ограничивается дальше простой констатацией: "Судья выслушал их и сказал". Иначе говоря, читателю предоставляется мысленно повторить весь рассказ о споре - уже в порядке "слушания дела".
Однако во всех случаях возникновение спора и судебное разбирательство должны быть представлены текстуально или ясно подразумеваться. То же относится и к приговору.
Приговором в сказке достаточно считать указание на правую (выигравшую) или виноватую (проигравшую) сторону. Мера наказания имеет существенное значение лишь в определенной части сюжетов, смысл которых - рассказать о расплате, соответствующей поступку ("По делам и расплата") или, напротив, не соответствующей ему. Таковы, например, приговоры, основанные на игре слов (истец требует обещанную плату: "ничего" - судья-хитрец дает ему "ничего"; см. No 220). Такова история о черепахе, которую в наказание топят (сказка пампанго "Обезьяна и черепаха"). Таков "Суд над Бирбалом". Вина Бирбала конкретно не названа, однако не подлежит ни сомнению, ни судебному доказательству; речь идет лишь о мере наказания. Бирбал сам выбирает себе судей-бедняков, которые присуждают его к штрафу - огромному, по их понятиям, но мизерному для богача Бирбала.
Однако независимо от того, названа мера наказания ила нет, именно наличие приговора, т. е. вывода, оценки, решения, прежде всего позволяет говорить о "судах" как об особой разновидности моралистических, или назидательных, рассказов, о чем подробнее будет сказано дальше. Поэтому тексты, где упоминается о судах, но нет и не подразумевается определенного судебного решения (о судах-дилеммах было оговорено особо), в данную группу включены быть не могутxviii.
Таким образом, возникновение конфликта, обращение в суд, судебное разбирательство и приговор во всех случаях присутствуют текстуально или подразумеваются; столь же обязательно для сказок о судах наличие минимального набора из трех основных персонажей (свидетель и советчик могут отсутствовать).
О реакции персонажей на приговор сообщается далеко не во всех текстах. Реакция может быть словесной: "Твой суд глуп!" (сказка Ираку "Лай и заяц"), "Все сочли решение суда справедливым" (непальская сказка "Чья невеста") и т. п. Распространен сюжет, когда кто-то из участников, выслушав несправедливый приговор, рассказывает судье аналогичную историю, чтобы устыдить его, и добивается пересмотра приговора (корейская сказка "Как аист судил птиц"). Возможна и более резкая "рецензия" на приговор - пощечина судье и даже его убийство. В польской легенде "Несправедливые судьи" ("Польские народные легенды и сказки". М. - Л., 1965, с. 203) судьи после неправедного приговора каменеют; здесь можно говорить о вмешательстве в действие некоего высшего судьи. В рассказах, где несправедливый судья ожидал взятку, он может быть проучен иным способом: ожидал получить много денег, а получает арбуз, думал, что за пазухой спрятан богатый подарок, а там оказался камень, получил в качестве мзды горшок с медом, а там оказался навоз, и т. п. Во многих сказках о неправедных и наказанных судьях этот элемент можно считать основным; главную мысль такого типа историй можно сформулировать примерно так: "Каков суд, таков и отклик на него". Есть и тексты, повествующие о благих последствиях справедливых судов (вьетнамская сказка "Справедливый мандарин"); есть и такие, где даже справедливые приговоры оборачиваются бедой (бирманская сказка "Как появился кокосовый орех").
4.
Как уже было отмечено, истории о судах не только повествуют о разнообразных конфликтах, но и непременно предлагают некое их разрешение, приговор; тем самым каждый сюжет позволяет сформулировать в связи с приговором прямо или косвенно определенный вывод, т. е. мораль из рассказанного. Иногда эта мораль звучит непосредственно в тексте (например: "Бедняку судиться с богачом - все равно что пытаться разбить камень тыквой" или "Недаром говорят: на воре шапка горит"), иногда вывод предлагается сделать самому читателю. Эта особенность позволяет отнести все истории данной группы к числу моралистических, или назидательных. Существенным свойством такого рода текстов является их соотнесенность с пословичными изречениямиxix. Мы уже видели, что во многих случаях выводы из назидательной истории о суде можно сформулировать пословицей или поговоркой: "И щуку бросили в реку", "По делам вору и мука" и др. Многие изречения прямо обязаны своим происхождением соответствующим сказочным или легендарным историям (ср. выражения "Соломонов суд", "Шемякин суд"). Приведем еще несколько примеров.
Известный русский фольклорист С. В. Максимов в своей книге "Крылатые слова" объясняет происхождение русской пословицы "На воре шапка горит" таким рассказом: "Украл что-то вор тихо и незаметно и, конечно, скрыл все концы в воду. Искали и обыскивали - ничего не нашли... К кому же обратиться за советом и помощью, как не к знахарю?..
