Рик Янси - Меч королей
– «Майкрософту»?
– Давай-давай, всезнайка, шути. Нет, не «Майкрософту». Мир принадлежит тем, кто не сдается. Тем, кого посылают в нокдаун, а они встают и готовы получить еще.
– Хорошо, дядя Фаррел, – согласился я. – Я тебя понял. А что там про будущее?
– Именно, – сказал дядя. – Будущее! Идем, Альфред. В этом гараже ты будущего не найдешь.
Мы поднялись на лифте в холл. Дядя привел меня на свое рабочее место – изогнутый в форме подковы стол напротив двухъярусного атриума. Примерно на полпути между столом службы охраны и парадными дверями был фонтан – вода падала на огромные камни, которые, как сказал дядя, за немалые деньги вытащили из Пиджн-ривер в Смоки[3].
– Самая забавная штука в жизни – это то, что никогда не знаешь, куда она тебя заведет, – произнес дядя Фаррел. – Я работал в автосервисе, и однажды туда зашел Бернард Сэмсон. Он заговорил со мной, и уже на следующий день я оказался здесь и начал получать в два раза больше, чем раньше. И это за то, что сижу на месте. Ни за что! Ничего не делаешь и получаешь вдвое больше! Просто потому, что богатейший человек Ноксвилла решил дать мне работу!
На столе было много мониторов для наблюдения за всеми уголками и закоулками Сэмсон-Тауэрс.
– Эта самая современная система, Альфред. Сэмсон-Тауэрс охраняется надежнее, чем Форт-Нокс. Лазерные сенсоры, звуковые детекторы – все, что угодно.
– Это очень круто, дядя Фаррел.
– Очень круто, – эхом отозвался дядя. – Кто бы спорил. И тут я просиживаю по восемь часов шесть ночей в неделю. Сижу перед этими мониторами и смотрю. Как ты думаешь, Альфред, на что?
– Разве ты только что не сказал, что смотришь на мониторы?
– Я смотрю в никуда, Альфред. По восемь часов, шесть ночей в неделю, я сижу здесь, в этом креслице, и смотрю в никуда.
Дядя придвинулся ближе. Так близко, что я почувствовал запах у него изо рта, а пахло не очень приятно.
– Это – будущее, Альфред. Твое, если не поймешь, в чем твоя страсть и зачем ты пришел в этот мир. Ты всю жизнь будешь смотреть в никуда.
3
Я усердно готовился к экзамену на права, но все равно завалил. Тогда я предпринял вторую попытку с тем же успехом, но в этот раз у меня было больше правильных ответов, так что я, по крайней мере, улучшил отрицательный результат. Дядя Фаррел сказал, что мои баллы – доказательство неспособности добиться даже такой элементарной вещи, как ученические права.
В школе дела шли не лучше. Выяснилось, что Барри Ланкастер на той тренировке серьезно растянул запястье, а это означало, что он стал таким же запасным игроком, как я. Барри это ничуть не обрадовало. Он всем расписывал, как «доберется до этого Кроппа», и я постоянно оглядывался через плечо в ожидании, когда Барри начнет выполнять свою угрозу. Я стал нервным и вздрагивал от любого громкого звука. Например, был готов намочить штаны, когда хлопала дверца шкафчика в раздевалке.
В начале весны я пришел однажды домой и обнаружил, что дядя Фаррел уже проснулся.
– Что-то случилось?
– А что?
– Почему ты не спишь?
– Да ты король «Двадцати вопросов»[4].
– Я задал только два вопроса, дядя Фаррел, и они вроде как связаны, так что сойдут и за полтора.
– Знаешь, Альфред, люди, которые считают себя остроумными, редко бывают такими на самом деле.
– А я и не считаю себя остроумным. По-моему, я слишком высокий и толстый, слишком медлительный и слишком часто попадаю впросак, но вряд ли остроумный. Почему ты встал, дядя Фаррел?
– У нас будут гости, – сказал дядя и облизнул толстые губы.
– Да? – У нас никогда не было гостей. – А кто?
– Кое-кто очень важный. Альфред, надень что-нибудь чистое и ступай на кухню. Сегодня поедим пораньше.
Я переоделся и, войдя в кухню, обнаружил, что мой замороженный солсбери-стейк уже приготовлен в микроволновке и ждет меня на столе. Дядя Фаррел пил пиво – странно. Он никогда не пил пива за обедом.
– Альфред, как ты посмотришь на переезд из этой дыры в Секвойя-Хиллс, где большие особняки?
– Чего?
– Ну, туда, где живут богачи?
Я подумал.
– Это было бы здорово, дядя Фаррел. Но когда мы успели стать богачами?
– Мы и не стали, но можем разбогатеть. Когда-нибудь. – Дядя жевал свой стейк и загадочно улыбался. – А на следующей неделе ты снова сдаешь экзамен на права. Хочешь, чтобы твоей первой машиной был «феррари-энзо»?
– Ух ты! Это было бы здорово, дядя Фаррел, – сказал я.
На него иногда находило такое. Ни для кого не секрет, что быть бедным паршиво. Но есть бедные и есть нищие, а мы не были нищими. Я хочу сказать, что никогда не ложился спать голодным и свет у нас всегда был включен, то есть на электричестве мы не экономили, но работать ночным охранником на первого богача Ноксвилла – это, по-моему, нелегко. И еще дядя в последнее время мало спал, а от недосыпа можно чуточку оторваться от реальности.
– Но я, пожалуй, предпочту «хаммер».
– Ладно, пусть будет «хаммер». Как скажешь. Марка машины не имеет значения, Альфред. Этот парень, который придет к нам сегодня, он очень богатый человек и хочет нам кое-что предложить… В общем, я надеюсь, что, если все получится, мы больше никогда не будем волноваться о деньгах.
– По правде, дядя Фаррел, я и не знал, что мы волнуемся о деньгах.
– Его зовут Артур Майерс, и он владеет «Тинтагель интернэшнл»[5]. Ты когда-нибудь слышал о «Тинтагель интернэшнл»?
– Нет, не слышал.
– Это один из крупнейших международных конгломератов – может быть, даже больше «Сэмсон индастриз».
– Понятно.
– Короче, дела обстоят так, Альфред. Однажды на дежурстве, которое ничем не отличалось от других, то есть я сидел в одиночестве и ничего не делал, вдруг зазвонил телефон. Угадай, кто был на проводе?
– Мистер Майерс?
– Точно.
– А что такое конгломерат?
– Это бизнес, который владеет другими бизнесами. Или что-то вроде того. Суть не в этом. Альфред, перестань меня перебивать и постарайся немного сосредоточиться, лады?
– Я постараюсь, дядя Фаррел.
– Итак, мистер Артур Майерс сказал, что у него есть для меня деловое предложение.
– У владельца крупнейшего конгломерата возникло деловое предложение к тебе? – переспросил я.
– Бред!
– Да уж точно.
– Я тоже так подумал! – Дядя Фаррел пристукнул вилкой по тарелке и затараторил: – Кто я такой? Всего лишь маленький, неприметный ночной охранник. Но я встретился с ним, и оказалось, что он настоящий и ему нужна моя помощь. Наша помощь, Альфред.
– Наша помощь?
Чем больше дядя говорил об этом странном деле, тем сильнее я недоумевал.
– Понимаешь, у Майерса и Бернарда Сэмсона есть что-то общее. Может, дружили когда-нибудь, или земляки, или не знаю что. В общем, Майерс убедил Сэмсона вложиться в одно крупное дело. Я не знаю деталей, но, видимо, сумма была немалая, а дело не заладилось. То есть все пошло из рук вон плохо. Сэмсон потерял кучу денег и обвинил в этом Майерса.
– Почему он обвинил Майерса?
– Не знаю. Альфред, ты слушай и не перебивай. У нас мало времени.
– Почему у нас мало времени?
– Я к этому и веду.
– К чему?
– К тому, почему у нас мало времени!
Дядя тяжело вздохнул.
– Мистер Сэмсон обвинил мистера Майерса в том, что дело накрылось. Он, то есть Сэмсон, очень плохо это воспринял и совершил ужасный поступок.
– Что он сделал?
– Он кое-что украл.
– У мистера Майерса?
– Нет, из Лувра в Париже. Естественно, у Майерса! Сэмсон украл это и запер в своем офисе.
До меня постепенно начало доходить.
– Из его офиса в Сэмсон-Тауэрс?
– Вот именно. Наконец-то ты уловил суть. Из офиса в Сэмсон-Тауэрс, где ночным охранником работает твой покорный слуга.
– И Майерс хочет, чтобы ты вернул ему эту вещь?
– Правильно. Так и есть, и…
– Что это?
– Ты о чем?
– О вещи, которую украл Сэмсон.
– А, о ней. Я не знаю.
– Ты не знаешь?
Дядя Фаррел медленно покачал головой:
– Понятия не имею.
– Дядя Фаррел, как ты собираешься забрать эту вещь из офиса Сэмсона, если не знаешь, что это такое?
– Это детали, Альфред. Пустяк. Вся суть в том…
– По мне, так это очень серьезная деталь.
– Ты хочешь узнать, в чем суть?
– Конечно.
Дядя зашевелил губами, но я ни слова не услышал.
– Ты меня перебил, и все мысли вылетели! Со свистом! Прямо в окно! На чем я остановился?
– Ты собирался объяснить, в чем суть.
– Суть? О да! Суть в том, что, если я достану для него эту вещь, он заплатит мне миллион долларов.
