Никул Эркай - Алешка
— Кабы кто не заметил? — с опаской заметил Алешка.
— Сторожа еще не поставили: в правлении не знают, что стручки налились.
Ребята свернули с дороги в сторону и по меже, отделяющей овсы от пшеницы, побежали к гороху.
Андрейка нашел спрятанный рюкзак, и они набросились на горох. Сначала все ели. Правда, полных стручков было еще не так много, но для ребят вполне их хватало.
— Эх, сладкие же! — говорит Алешка.
— А ты не верил мне. Давай насыпай рюкзак, — радостно сказал Андрейка.
Вот уже и рюкзак полный. Схватили его за тесемки — и айда бегом в лагерь. Они не слышали, как кричали перепелки, как пилили своими пилками кузнечики, не чувствовали, как жгло солнце. Они торопились поскорее удивить доярок. Когда они прибежали в лагерь, коров уже подоили, доярки собрались у костра готовить обед.
— Вы чего это приволокли, озорники? — спросила тетя Катя. — Не украли ли чего?
Алешка с Андрейкой переглянулись и покраснели... Долго стояли молча. И все-таки Алешка развязал рюкзак.
— Мы ведь о вас думали и для вас принесли. На селе еще никто не попробовал зеленого гороха, вы первые... Ешьте.
Женщины, увидев зеленые стручки, бросили свои дела и мигом опорожнили мешок. От них не отставали и ребята, они тоже с аппетитом жевали сладкие молочные зерна.
Понятно, нехорошо вышло с горохом, да уж поздно... все съедено. Теперь, чтобы скрыть следы, ребята собрали всю шелуху и бросили в костер.
Катерина накормила ребят галушками, и они отправились к реке. Но купаться не стали. Быстро разделись и переплыли на другой берег, держа одежду в руке над головой.
Еще издали они услышали тарахтенье трактора.
— А, помощники пришли! — увидев ребят, крикнул тракторист дядя Миколь. — Что сегодня поздно так?
— Лошадей отводили на стан, — ответил Андрейка и из кармана штанов вытащил горсть стручков.
— Или уж налились? — удивленно спросил Миколь и начал вылущивать горошины.
— Дядя Миколь, покажешь, как трактор заводить, ты ведь обещал сегодня показать? — спросил Алешка.
— Я на ветер слов не бросаю. Обещал — значит, увидите.
Миколь соскочил на землю и направился к своему напарнику, который сидел за рулем второго трактора.
— Давай, Иван, глуши мотор. Курсанты пришли.
Мотор стих. Иван слез с сиденья, поздоровался с ребятами за руку и пошел к полевой будке. Там он взял ведро с водой и стал пить из него большими глотками.
— Ну, сынки, давайте заведем трактор, — сказал Миколь и намотал на голову заводного мотора бечевку. Раз дернул, другой — мотор молчит. Еще раз дернул, и стартер затрясся, застрелял, как пулемет. Вслед за ним затарахтел и мотор трактора. Андрейка с Алешкой уселись рядом с трактористом в кабине.
Не один круг уже прошел трактор. Алешке казалось, что не только тракторист Миколь, но и он сам мог бы вот так вести послушную машину. С самой весны каждый свободный час он проводит у трактористов, приглядывается, расспрашивает, а иногда и руками помогает. Миколь ему не мешает — видит, что парнишка интересуется всерьез, но машины пока не доверяет. Так и пашут: Миколь — за рулем, Алешка — рядом. Но, как ни хорошо на тракторе, есть и свои обязанности. Пришло время, и Алешка с Андрейкой, так и не напахавшись, отправились на ферму.
После ухода ребят Миколь сказал Ивану:
— Видал парней? Трактористы растут. На таких и время потратить не жалко.
— Да уж, «не жалко»... на семи-то классах далеко не уедешь, дальше коровьих хвостов не уйдешь, — иронически заметил Иван.
— Придется, Иван, тебе покинуть трактор, — сказал Миколь.
— Почему это так?
— Потому что ты слепой! — крикнул ему Миколь.
Прибежал Алешка к загону, огляделся, и сердце замерло: Байкала в загоне не было.
— Взяли на село Байкала, — сообщила тетка Катерина.— Сердился все, сначала не шел, потом пошел. Взнуздали его, как жеребца, и привязали к задку телеги...
— Кто же теперь за ним смотреть будет? — с обидой спросил Алешка.
— Сам Митрич обещал.
Байкал и в самом деле упрямился, не хотел уходить. Долго все пытался обернуться, взглянуть назад, но не удалось: крепко-накрепко был привязан к телеге. Сердился Байкал, напрягал могучую шею, даже раза два телегу поднял, но все же людей не осилил — увели.
Хоть и доверял Алешка Митричу, а с Байкалом расставаться очень обидно. Одного хлеба сколько скормил, пока подружились...
— Дедушка, зачем Байкала отдал? — спросил пастуха Алешка.
— Ему, сынок, особый рацион нужен, прохлада, царское место необходимо, кабинет, не иначе... У нас с тобой, видишь, ума не хватит за ним доглядеть...
— Кто еще за ним приезжал? — не унимался Алешка.
— И Федька был... Всем кричал, что бык в одиночку из ума выйдет и за это перед народом Митричу придется ответ держать. А все же Митрич по-своему сделал... Да и председатель Иван Ефимович тоже способствовал.
Несладко сегодня Алешке. Вдруг почувствовал он себя совсем одиноким: что есть он на свете, что нет его — все равно. Взяли и увели быка, и даже его, Алешку, не подождали... Если дело на то пошло, Алешка и один отвел бы Байкала, и без всякой телеги...
Пастух шагал впереди стада. Алешка брел сзади, от обиды еле ноги волочил. Коровы шествовали не спеша, обмахиваясь хвостами, наклонялись время от времени, чтобы выдрать пучок травы. Сейчас Алешка ненавидел коров. Хоть бы поговорить с кем-нибудь, пожаловаться. Да некому! Собака и та удрала в деревню.
От злости Алешка начал думать о коровах вслух:
— У-у, отрава... Жрут круглые сутки, и всё голодные. Толку от вашего молока... Порезать бы вас... котлет наделать. Все польза... Или убежать куда-нибудь... хоть на полюс...
Так брел Алешка, поносил ни в чем не повинных коров, разговаривал сам с собой. Отбилась в сторону рекордистка Красавка. Алешка — к ней, вытянул рекордистку кнутом. А все из-за Байкала...
Два года назад привезли Байкала еще теленком. Шел Алешка из школы домой. По дороге его обогнала колхозная машина. Алешка не сразу и узнал ее: в кузове была сделана загородка, а в загородке стоял бычок с белой полосой на лбу. По ухабистой весенней дороге Алешка еле догнал машину, прицепился сзади. Так и доехал до фермы.
На ферме теленка осторожно сняли с машины. Очутившись на земле, бычок постоял немного, потом замычал, брыкнул задними ногами и пустился наутек. Вихрем пронесся по лужайке, подбежал к запруде и стал как вкопанный. Тут его, озорника, и зацапали. Водворили на ферму в отдельный станок, напоили молоком, и он, утомленный дорогой, улегся на свежую солому. Алешка тогда успел дать ему кусочек хлеба, оставшийся от завтрака в школе...
— Але-о-о-шк! — донесся до Алешки крик пастуха.
Алешка, встрепенувшись, огляделся вокруг, увидел: несколько коров забрались в хлеба. «Послать бы Цопа, да нет его», — вздохнул Алешка. Лениво побрел выгонять коров. Подойдя, увидел, с какой жадностью драли коровы недоспелую рожь, пережевывали прямо с корнями, будто год не ели.
«Сегодня суббота. На селе бани топят... Мне никто не натопит»,— подумал Алешка. Сегодняшний день казался бесконечным. Прилег Алешка и не заметил, как уснул. Кочка — подушка, зеленая трава —перина, высокое небо — одеяло. Спит Алешка безмятежно, а коровы гуляют где им хочется.
Повернуло на заход солнце, похолодал воздух. Поднялся легкий ветерок, налетел на Алешку, взъерошил выгоревшие нечесаные волосы... Спит Алешка.
С плачем пролетел мимо чибис, даже не взглянул на мальчишку, занятый своим птичьим горем... Спит Алешка.
Уже зазвенел первый комар, присосался к Алешкиной щеке, наливаясь кровью. Покраснело, раздулось комариное брюхо... Спит Алешка.
В это самое время на дороге показался всадник. У ног лошади бежала собака. Все ближе и ближе подъезжал этот всадник, вот он остановился на бугре, стал осматриваться. Алешки у стада не было. Собака бросилась к стаду, обежала его кругом и тоже не нашла Алешку.
Тогда собака принюхалась, подняв голову, и бросилась к шалашам. По дороге она и наткнулась на мальчика. Постояв немного над спящим, лизнула его в лицо. Спит Алешка... Даже от собачьего поцелуя не проснулся. Не вытерпела собака — помотав хвостом, легла на живот. Глядя на Алешку, тявкнула — сначала осторожно, потом громче, потом залаяла во всю мочь. Алешка проснулся. Сел и начал протирать глаза кулаками. Сразу даже не мог сообразить, где он.
— Цоп, ты откуда взялся? — с радостью сказал Алешка.
Обнял собаку и, притянув к себе, положил ее голову на колени.
— Цоп, и ты было удрал от меня. Тебе не стыдно? Где Байкал?
Цоп будто понял, о чем его спрашивают, поднял голову и заскулил. Послышался конский топот. Алешка обернулся и увидел Андрейку.
— Везде тебя искал, а ты спишь, оказывается! Тебе на село велели ехать...
— А стадо?
— Ты за меня косил, теперь я за тебя пасти буду. А ты езжай скорей. И отец и Егор Васильевич велели тебя позвать. Байкал что-то волнуется. Говорят, без тебя не успокоить. Они там тебя ждут, у верхней фермы, где Байкал. А сюда не возвращайся, я загоню...
