Энн из Зелёных Крыш - Люси Мод Монтгомери

это позор. Ни у одной из них не развито воображение так сильно, как у меня, – я это быстро поняла. Сегодня мы читали, потом занимались географией и историей Канады и еще писали диктант. Мистер Филлипс сказал, что правописание у меня хромает, и показал мой исчерканный диктант всему классу. Я была готова под землю провалиться! Неужели, Марилла, он не мог быть повежливей с новенькой? Руби Джиллис угостила меня яблоком. А София Слоун одолжила мне прелестную розовую открытку с надписью: «Можно проводить тебя домой?» Завтра мне нужно ее вернуть. А Тилли Боултер позволила днем носить ее колечко из бисера. Можно мне тоже сделать колечко из жемчужин старой подушечки для булавок, что хранится на чердаке? А еще, Марилла, не поверите – по словам Джейн Эндрюс, Минни Макферсон сказала ей, будто слышала, как Присси Эндрюс говорила Саре Джиллис, что у меня хорошенький носик. Это первый комплимент в моей жизни, Марилла, и вы представить не можете, какие странные чувства он во мне пробудил. Неужели у меня действительно хорошенький носик, Марилла? Я знаю, что вы скажете правду.

– Твой нос вполне хорош, – кратко ответила Марилла. В глубине души она находила носик премиленьким, но не намеревалась Энн об этом говорить.

Прошло три недели, и пока все шло неплохо. Этим бодрящим сентябрьским утром Энн и Диана беспечно шли по Березовой тропе, чувствуя себя самыми счастливыми девочками в Эйвонли.

– Надеюсь, Гилберт Блайт будет сегодня на занятиях, – сказала Диана. – Он все лето гостил у кузенов в Нью-Брансуике и вернулся домой только в субботу вечером. Он ужасно красивый, Энн! И любит дразнить девочек. Он нас просто изводит. – По голосу Дианы было понятно, что она скорее предпочтет, чтоб ее дразнили, чем оставили в покое.

– Гилберт Блайт? – переспросила Энн. – Не его ли имя написано на стене веранды рядом с именем Джулии Белл? И еще приписано: «Только взгляните на них».

– Да, – сказала Диана, вскинув голову. – Но я не верю, что он влюблен в Джулию Белл. Я слышала, как он говорил, что количества ее веснушек хватит, чтобы выучить таблицу умножения.

– Прошу, только не говори про веснушки, – взмолилась Энн. – У меня их так много, что упоминать о них в моем присутствии просто бестактно. А что касается надписи… Я считаю глупостью писать такое на стенах про мальчиков и девочек. Пусть кто-нибудь только попробует написать мое имя рядом с именем мальчика. Впрочем, – поспешила она прибавить, – никто этого делать не станет.

Энн вздохнула. Ей не хотелось, чтоб ее имя красовалось на стене. Но знать, что это ей не грозит, было унизительно.

– Вздор! – возразила Диана, чьи черные глаза и блестящие локоны до такой степени сводили с ума мальчиков Эйвонли, что ее имя в разных комбинациях не сходило со стен. – Это все шутки. И не будь так уверена, что твое имя никогда здесь не напишут. Чарли Слоун сохнет по тебе. Он сказал своей маме – только подумай, маме! – что ты самая умная девочка в школе. А это лучше, чем быть просто хорошенькой.

– Нет, не лучше, – возразила женственная до мозга костей Энн. – Я предпочла бы быть скорее хорошенькой, чем умной. А Чарли Слоун мне не нравится – не выношу мальчишек с выпученными глазами. Если кто-то напишет мое имя рядом с его – я этого не вынесу. Но быть в классе лучшей ученицей – здорово!

– Кстати, Гилберт будет учиться в твоем классе, – сказала Диана – а он всегда был первым учеником. Хотя ему почти четырнадцать, он только на четвертом уровне. Четыре года назад его отец заболел, и ему посоветовали ехать лечиться в Альберту. Гильберт поехал с ним. Там они пробыли три года, и Гилберту удавалось лишь урывками посещать школу. При нем тебе будет нелегко оставаться первой ученицей.

– Я этому рада, – быстро ответила Энн. – Что такого особенного быть лучшей в классе среди школьников десяти-одиннадцати лет? Вчера надо было написать слово «кипение», и Джози Пай (заметь, лучшая ученица!) подсмотрела его в учебнике. Мистер Филлипс ничего не заметил – он глаз не спускал с Присси Эндрюс, но я увидела и окинула Джози презрительным взглядом. Она покраснела как рак и все равно написала слово неправильно.

– Эти сестры Пай всегда жульничают, – проговорила с негодованием Диана, перелезая вместе с Энн через ограждение главной дороги. – Джерти Пай вчера положила бутылку молока на мое место в ручье. Можешь такое представить? Я с ней теперь не разговариваю.

Когда мистер Филлипс удалился на заднюю скамейку, чтобы помочь Присси Эндрюс с латынью, Диана прошептала Энн:

– Гилберт Блайт сидит через проход от тебя. Посмотри и скажи, находишь ли ты его красавчиком.

Энн так и сделала. У нее был хороший шанс разглядеть Гильберта, который в этот момент был целиком поглощен пришпиливанием длинной белокурой косы Руби Джиллис, сидевшей впереди, к спинке ее стула. Гильберт был высоким мальчиком, с кудрявыми каштановыми волосами, карими глазами с хитринкой и насмешливой улыбкой. Когда Руби Джиллис стала подниматься, чтобы сказать учителю результат сложения, она вскрикнула и откинулась назад, решив, что у нее с корнем вырвало волосы. Все посмотрели в ее сторону, а у мистера Филлипса был такой строгий взгляд, что Руби расплакалась. Гилберт поспешил спрятать булавку и сделал вид, что с головой погрузился в изучение истории. Когда же суета улеглась, он взглянул на Энн и шутливо подмигнул.

– Я нахожу Гилберта Блайта красивым, – доверительно сказала Энн подруге, – но, на мой взгляд, он слишком самоуверенный. Разве можно подмигивать незнакомой девочке?

Но это были еще цветочки. Самое интересное развернулось после обеда.

Мистер Филлипс, по своему обыкновению, находился в дальнем углу класса, объясняя задачу по алгебре Присси Эндрюс. Остальные школьники распоряжались своим временем, кто как хотел – ели зеленые яблоки, шептались, рисовали картинки на грифельных дощечках, управляли кузнечиками на нитках, пуская их по проходу. Гилберт Блайт из кожи вон лез, чтобы добиться внимания Энн Ширли, но все было впустую. Энн в тот момент забыла не только о существовании Гилберта Блайта, но и о существовании всех других учеников. Подперев руками подбородок, она не сводила глаз с синего проблеска Озера Мерцающих Вод, которое виднелось в западном окне. Энн погрузилась в сказочный мир грез и ничего не видела и не слышала, помимо своих фантастических видений.

Гилберт Блайт не привык к тому, чтобы заинтересовавшая его девочка не обращала на него внимания. Эта рыжая девчонка должна смотреть на него, эта Энн Ширли с острым подбородком и огромными глазами, каких больше нет ни у