Жаклин Келли - Удивительный мир Кэлпурнии Тейт
Мы собрались уходить, но тут я заметила краем глаза какое-то движение возле водозабора. Резко повернулась и успела увидеть, как на крутом берегу, в норе, наполовину скрытой старым, расщепленным молнией пекановым деревом, исчезает кончик острого носа. Как раз там, где было убежище Бандитки.
– Тревис, смотри! Это, наверно, Бандиткина нора, там, под сухим пеканом.
– Правда? – брат так и расцвел.
– А может, это вовсе и не Бандиткина. Может, койпес там всегда прятался. Безопасное местечко. Я пошла за едой. Сиди тихо, не шевелись.
Тревис кивнул. На лице – неописуемое блаженство. Я бросилась к конторе. Мистер О’Фланаган как раз собирался запирать. Он щекотал Полли под подбородком (ну, в общем, там, где мог быть подбородок, если бы у попугаев были подбородки).
– Мистер О’Фланаган, можно мне немного печенья?
– Конечно, дорогая, бери сколько хочешь.
Я сказала «спасибо» и высыпала содержимое вазочки в карман фартука.
– Господи, тебя что, дома не кормят? – удивился мистер О’Фланаган.
Мне в первый раз пришло в голову, что он, возможно, считает меня весьма странным ребенком.
Я тихонько подкрадывалась к берегу. Необязательно топать, как слон. Бедная собачка и так уже напугана.
Показала печенье Тревису. Он удивился.
– Собаки такое едят?
– Не сомневаюсь, сейчас он съест все, что дадут.
Прикинула, как спуститься к норе.
– Ты держишься за дерево, я держусь за тебя.
Полпути я проделала ползком, крепко вцепившись брату в руку, потом старательно прицелилась и кинула соленую печеньку как можно ближе к норе. Бросила следующую, на пару футов подальше, потом еще одну, и еще, и еще. Получилась дорожка; надеюсь, это выманит койпесика наружу. Тревис вытянул меня наверх, и мы стали ждать, что будет дальше.
Показалась острая мордочка. Расцарапанный нос так яростно подергивался, что я почти могла прочитать собачьи мысли: «Съедобно? Тогда в чем подвох? Если даже подвох, может, стоит рискнуть ради кусочка съестного?»
Койпес до половины показался из норы. Принюхался. Мы с Тревисом сидели не шевелясь. Он несмело ухватил печенье и сразу же нырнул обратно в свое убежище. Мы терпеливо ждали, пока несчастное животное решит, стоит ли печенье затраченных усилий.
По-видимому, дело того стоило. Через минуту он снова вылез из норы. Наконец-то мы смогли рассмотреть его вблизи. Зрелище одновременно и отвратительное, и душераздирающее. Шкура вся в рубцах и струпьях – наверно, от выстрелов. Это он воровал кур, так что мистеру Гейтсу даже пришлось купить патроны к дробовику? Койпес с опаской на нас поглядывал. Я бы так оценила его состояние духа: настороженность, но отнюдь не панический страх. Не спуская с нас глаз, он неуверенно прихватил следующее печенье, потом еще одно. Когда печенья кончились, он на всякий случай еще поискал в кустах, но, конечно, без толку.
Мы медленно поднялись, стараясь не делать резких движений. Пес наблюдал за нами, не пытаясь удрать обратно в нору. Тревис начал ободряюще, нараспев – так говорят с животными, с детьми и совсем уж с идиотами:
– Хорошая собачка, такая хорошая собачка…
В благодарность койпес завилял хвостом, как самая настоящая собака.
Конечно, Виола первой обнаружила, что Тревис завел еще одного питомца. Кто у нас отвечает за кладовую? Мы понимали: на печеньях псу долго не продержаться. Чтобы поправить здоровье, ему нужно мясо. Но это нелегко: Виола весь день торчит на кухне, и в кладовую надо идти мимо нее. Ей точно известно, сколько осталось мяса, молока, хлеба или яиц, она назубок знает, сколько еды потребуется на обед трем взрослым, семерым растущим детям, приезжей кузине и ей самой с двумя наемными помощниками.
Мы с Тревисом обсудили этот вопрос.
– Самое простое – попросить лишний бутерброд в школу. Тогда ты сможешь на обратном пути остановиться у запруды и покормить пса. Если ты возьмешь еду в школу, она не догадается, что это не для тебя, – предложила я.
– Кэлли, какая же ты умная! И хитрая!
– Ну спасибочки.
Мы подступились к Виоле в одну из редких минут досуга между обедом и ужином. Она спокойно пила кофе на кухне.
Не успела я открыть рот, как она спросила:
– Что на этот раз? Кого вы теперь подкармливаете?
Я ошалела от ее проницательности.
– Откуда ты знаешь? – выпалил Тревис.
Я собиралась все отрицать, но брат оказался быстрее.
– Когда я вижу тебя, – Виола ткнула пальцем в меня, – и тебя, – она показала на Тревиса, – вдвоем на кухне, мне сразу понятно, что это неспроста. Я помню в этом доме каждую крошку, так что не воображайте, вам меня не надуть. Ясно?
Мы тупо смотрели на нее. Пожалуй, я не такая уж умная и хитрая, как думает Тревис. А может, и нет? Я судорожно соображала. Как можно воздействовать на Виолу?
– Ладно, поймала. Еда для голодающей кошки с хлопкоочистительной машины.
Тревис вытаращился на меня. Как бы он не испортил всю игру.
Виола помягчела – на это я и надеялась.
– Для кошки, значит?
Она взглянула на свою любимую Идабель. Кошка спокойно спала в своей корзинке.
– Она ужасно тощая, – добавила я и тоже посмотрела на Идабель.
– Почему же она не ест крыс? На хлопкоочистительной машине полно крыс, твой папа вечно жалуется.
– У нее нет сил охотиться. Если ее не подкормить, она может умереть от голода.
– Да, – вставил Тревис. – Прямо умереть. Потому что есть нечего. Кошке. Нечего есть.
Ну и врун! Я вмешалась, пока он не ляпнул еще что-нибудь.
– А кстати, если мы уже заговорили о еде, Тревис ведь растет, а ты же знаешь, какой у мальчишек аппетит. Лишний бутерброд ему не помешает.
Виола снова взглянула на свою подругу из семейства кошачьих.
– Так и быть, с завтрашнего дня и начнем. Сардины или холодное мясо. А теперь пошли вон.
Победа! И правда самое время исчезнуть.
На следующий день Тревис получил лишний бутерброд, завернутый в вощеную бумагу. К счастью, это оказалось мясо, а не чудовищно пахучие сардины, а то никто не сел бы рядом с ним на перемене, даже Лула.
После школы мы завернули к хлопкоочистительной машине. Спустились с насыпи, и Тревис тихонько позвал:
– Песик, ко мне, хороший песик!
К нашей радости, койпес высунул голову из норы. Я бросила бутерброд, пес исчез, но тут же снова появился, подобрался к еде и моментально все слопал.
Так и повелось. Я предоставила это Тревису, но строго наказала кормить пса только пока он не встанет на ноги, а потом оставить в покое. Пару раз Тревис нарывался на папу, но притворялся, что просто играет на берегу. Папа махал ему рукой и шел по своим делам. Обычно Тревис видел пса, хотя иногда тот прятался, заставляя брата поволноваться: уж не заболел ли бедняга, не умер ли. Но на следующий день пес всегда показывался. Он постепенно набирал вес и начал узнавать тихий зов Тревиса: «Песик, ко мне, хороший песик!»
У меня хватало других дел, так что я перестала следить за этой историей. Честно говоря, зная Тревиса, я могла бы предвидеть, чем все закончится.
Глава 17
Страдания Идабель и других
Гаучосы расходятся во мнении относительно того, вкусен ли ягуар, но все в один голос заявляют, что эта кошка, т. е. пума, превосходна на вкус.
Виола помешивала жаркое из дичи и неодобрительно смотрела на Идабель. Свернувшись клубком, кошка спала в корзинке у печки.
– Глянь-ка, чего-то она мне не нравится, – сказала Виола.
– Что случилось?
– Она все время хочет есть, но почему-то худеет. Похоже, заболела.
Виола души не чаяла в Идабель. Вообще-то кошка мастерски ловила мышей, ей и мышей должно хватать, чтобы быть сытой и довольной.
– Я беспокоюсь, – добавила Виола. – Она все время скулит.
Словно в ответ на эти слова, кошка проснулась, потянулась и пошла выписывать восьмерки вокруг моих лодыжек, страдальчески подвывая.
Я подхватила ее на руки, чтобы утешить, и кошка показалась мне слишком легкой. О нет, неужели еще одно больное животное?
– Она и вправду похудела.
У бедной кошки ребра выпирали из-под кожи, а мех явственно потускнел.
– Думаешь, звериный доктор мог бы помочь? – расстроенно спросила Виола.
А это мысль. Ветеринары лечат крупных животных, скот, который приносит доход. Никогда не слышала, чтобы кошек и собак лечил профессионал. Сомневаюсь, что в округе найдется человек, готовый истратить хоть ломаный грош на кошку. Хочешь – выздоравливай, хочешь – помирай, такова жизнь.
– Я у него спрошу. Может, он согласится.
– Скажи, что денег у меня нет, но я могу на него готовить. Скажи – я лучшая стряпуха во всем городе. Твоя мама подтвердит. И Сэмюель.
Я отправилась за кроличьей клеткой, где мы когда-то держали Носика (или Броню). Тревиса нигде не было видно. Неужели ушел к запруде? Без меня?
Спокойная и доверчивая Идабель не поняла, что у меня на уме. Я засунула ее в клетку и заперла дверцу прежде, чем она успела сообразить, что к чему. Кошка осторожно обнюхала пол клетки, без сомнения интересуясь, кто тут жил прежде. Потом сердито взглянула на нас с Виолой и легла. Я подняла клетку, и кошка начала тихонько подвывать.
