Тамара Крюкова - Хрустальный ключ
Только успела девушка последние слова вымолвить, как в дверь громко забарабанили.
- Ну что гостеньки, заждались мы уже. Невесту снарядите, вперед посадите, а нам ворота отворите!
Жених сапогом вышиб дверь и сказал:
- Знатная будет у нас свадьба с заезжими гостями, - в глазах его сверкнул злой огонек, но он тут же рассмеялся и повернулся к невесте. Что, невестушка! Вот тебе родня, да подружки для нашей пирушки.
Несколько мужчин обрядились в женские платки и встали возле невесты, а один из них визгливым голосом запричитал:
- Торгую не лисицами, не куницами, не атласом, не бархатом, а торгую девичьей красотой. На загадки идешь, аль на золоту казну? - обратился он к жениху.
- На силушку молодецкую! - расхохотался жених и, расшвыряв ряженых, подскочил к невесте, ухватив ее за косу и поволок на улицу, а оттуда в хлев.
Даше было так жалко бедную девушку, что глаза ее наполнились слезами. Петька крепко сжал ее ладошку, а невеста, обернувшись, чуть заметно улыбнулась и палец к губам приложила, чтоб Даша молчала.
- Вы не обессудьте, поп у нас в разъездах, так что мы по-своему венчанье справим, - кривлялся дружка.
Шумная толпа ввалилась в хлев. Там на покосившемся ящике лежали две черные свечи, да два ржавых обруча от небольших кадушек. Возле ящика ряженый в шутовском наряде поджидал жениха с невестой. Молодые подошли к ряженому, тот надел им на головы ржавые обручи, словно венцы, подал в руки свечи и обратился к жениху:
- Согласен ли ты взять в жены эту девицу?
- Я-то согласен, - развязно кивнул жених.
- А согласна ли ты, девица, взять в мужья этого доброго молодца? льстиво проблеял ряженый.
Ни словечка невеста не произнесла, а жених схватил ее за волосы, косу на руку намотал, и, дернув изо всех сил, рассмеялся:
- А и согласна, и не согласна - все одно. Моя будет!
Его слова были встречены всеобщим гиканьем и криками. В этот миг огонь свечи в руке девушки заколебался и погас, а обруч упал с головы жениха и покатился по полу.
Жених, усмехаясь, недобрым взором буравил бедную девушку.
- А почто свеча у тебя загасла, душенька? Чай, недолго тебе жить после свадебки? А и венец с меня упал, укатился - знать, мне вдовствовать. Может, ты уйти, убежать от своего суженого захотела? От меня в могиле не спрячешься! - загоготал он.
- Ну, что ж, теперь, когда у молодых все слажено, просим всех на пир-угощение! - вскричал дружка. - Тащится, несется сахарное яство на золотом блюде, перед князя молодого, перед тясяцкого, перед сваху княжую, перед большого боярина, перед весь княжий полк!
С хохотом и гиканьем все направились во двор, где - когда успели накрыть? - уже ждало угощение. На что деревня была худая, а угощение - не по деревне. Чего только не было на столах! Петька глянул на сестренку и строго приказал:
- Дашка, ничего не ешь!
- Я, Петенька, у них ни за что есть не буду. Зачем они нашу невесту обижают? - гордо вскинув голову, сказала Даша.
Сев за стол, дети сделали все, как велела невеста. Еду, питье перекрестили, за левое плечо поплевали, и при первой же возможности выплеснули все под стол и стали потихоньку сбрасывать туда куски. На удивление хозяева ничего не замечали, знай, подливали пенистое вино.
- Пей, чтобы курочки велись, а пирожки не расчинивались!
Только Петька выливал стакан вина на землю, а ему уж наливали второй. Тут Даша неловко выплеснула брагу прямо на колени дружке. Темное пятно расползлось по штанине. Даша в ужасе зажмурилась, Петька затаил дыхание, но дружка и глазом не моргнул, словно ничего не произошло. Как ни в чем ни бывало, он продолжал потчевать:
- Быть на свадьбе, да не быть пьяну - грешно.
У Даши отлегло от сердца. Свадьба гуляла, пока все порядком не осоловели. Вдруг гости разом повскакивали с мест и закричали:
- Ой, горько вино! Горько!
Петька с Дашей, не теряясь, вскочили с лавки. Жених схватил невесту и долгим поцелуем приник к ее губам. В тот же миг люди на глазах у ребят стали корчиться и биться, словно в припадке. Их лица обростали густой серой шерстью, изо ртов вылезали острые клыки, длинные когти прорезались из скрюченных пальцев. Руки и ноги превращались в волчьи лапы. Стоял жуткий душераздирающий вой.
Петька с Дашей, не помня себя, что есть ног бросились к амбару, где стоял их конь. На этот раз двоедушник не стал выказывать свой норов, а покорно опустился и подставил седокам спину. Петька мигом подсадил Дашу, а потом сам с необычайной прытью вскочил в седло. Он оглянулся последний раз и увидел, что невеста тоже стала обращаться в волка, но вдруг шерсть с нее спала, и она в длинном белом саване пошла прочь.
- Невеста уходит! Сбегает навсегда! - прохрипел жених, но тут его губы свела судорога. Воздух прорезал пронзительный вой. Волки бросились за девушкой, но ее словно отделяла от них невидимая преграда. Лицо девушки было спокойным и бесстрастным. Движения - неуловимы. Она исчезала в одном месте и тут же появлялась в другом. Она шла, глядя перед собой невидящим взором. Ее ждал Перевозчик.
Упустив девушку, волки ринулись за детьми.
Двоедушник взвился и рванул с места. Петька слышал, как от рывка что-то хрустнуло, но он не мог обернуться и посмотреть, что случилось. Вцепившись в поводья, он пришпоривал коня.
- Ну быстрее, миленький! - в исступлении кричал Петька.
- Коник, родненький, пожалуйста, скорее! - вторила брату Даша.
Волчья стая неслась по пятам.
ГЛАВА 33. ВОЛЧЬЯ СТАТЬ, ТРАВЯНОЙ МЕШОК
За спиной дети слышали лязг зубов и храп свирепых зверей, но конь летел, как птица. Его копыта едва касались тропы, голые стволы подземного леса мелькали, сливаясь в серое месиво. Грива коня развевалась, как бушующий огонь. Шкура покрылась потом и лоснилась от бешеной скачки, но движения скакуна были легки, в нем не чувствовалось ни напряжения, ни усталости, будто эта сумасшедшая гонка была для него простой прогулкой.
Мало помалу, звуки погони стали удаляться, пока не стихли совсем. Петька перевел дух:
- Ух, правду сказала Вечорка, двоедушник - порода что надо. Никому за ним не угнаться.
Петьке послышалось что-то странное в перестуке копыт, но он не мог понять, что именно. Он прислушался. Так и есть: передние копыта цокали отчетливо, а задних не было слышно совсем. Петька глянул назад и чуть не упал с коня. Он понял, что за хруст раздался вначале погони - это лопнула шлея. Седло каким-то немыслимым чудом держалось на оборванных ремнях, но ужас был не в этом. Круп, задние ноги и хвост коня были волчьи. Огромные когтистые лапы неслышно ступали по тропе. Норов двоедушника выходил наружу.
- Вот тебе и волчья стать, травяной мешок! Вот тебе и двоедушник! - в растерянности пробормотал Петька.
- Чего? - спросила Даша, обернувшись к брату.
- Сиди ровно, не вертись, а то свалишься, - строго наказал Петька.
Он не знал, как сказать сестре о происшедшем с конем превращении. Чтобы не очень напугать ее, Петька решил начать издалека.
- Помнишь сказку, как Иван Царевич на волке ездил?
- Ага, - кивнула Даша.
- И ведь ничего страшного не случилось, - как можно беззаботнее произнес Петька.
- Нет, а что? - в голосе Даши зазвучала нотка тревоги.
- Ну так это... вобщем... Короче, двоедушник это не совсем лошадь. У него вроде как две души, с одной стороны - это конь, а с другой - волк. Вроде как у Ивана Царевича, - добавил Петька.
- Петь, ты такой умный. Откуда ты все знаешь? - спросила Даша.
- У него шлея лопнула, и зад в волчий превратился, - выдохнул Петька.
- Ой! - Даша вскрикнула. Она повернулась к Петьке. Лицо ее было белее мела. Значит, все-таки она подобрала не те зернышки. Как теперь признаться в том, что она натворила, что все случилось по ее вине? Губы Даши задрожали. Петька по-своему понял Дашин испуг.
- Наверно, я зернышки перепутал. Ты не помнишь, какое надо было сначала дать, ячменное или просяное? - спросил он.
- Просяное, - сказала Даша, хотя точно помнила, что ячменное.
- Точно перепутал. Все из-за меня, - сказал Петька упавшим голосом.
- Как же ты так, Петь, - вздохнув с облегчением, укоризненно покачала головой Даша.
- Мне показалось, Вечорка сказала, первым давать ячменное. Да что там теперь говорить. Натворил я дел, - сокрушенно махнул рукой Петька.
- Не расстраивайся, только, смотри, больше не перепутай, - сказала Даша.
От ее испуга не осталось и следа. Она была рада, что сидит к Петьке спиной. Впервые в жизни Даше было трудно посмотреть брату в глаза.
- Эх, Дашка, молодчина ты у меня! - похвалил ее Петька.
Даша наклонила голову, пряча улыбку.
Если бы в подземном царстве светило солнце, и Дашина тень не пряталась скромно в вечных сумерках, дети заметили бы, что она поблекла. Зато пятно едва уловимой тени, следовавший за детьми по пятам, потемнело.
Между тем дорога опять вышла к развилке. Конь остановился. Он захрапел и забил копытом, словно собираясь сделать отчаянный прыжок. Двоедушник скакнул на восток, но будто невидимая преграда встала на его пути. Он вздыбился. Дети едва удержались в седле. Как и в прошлый раз на перепутье, коня словно раздирали две силы, одна тянула его направо, другая - налево. Двоедушник рвался на восток, бока его покрылысь пеной, но задние волчьи ноги упирались и тащили его на запад. Вдруг оттуда, с западной стороны, донесся едва различимый звук: не то протяжный стон, не то подвывание. Скакуна словно подкосило. Конь сдался, волк победил. Двоедушник тряхнул гривой и галопом поскакал на запад.
