Крылатые сандалии - Мария Папаянни
– Может быть.
– Ты видел, какая она? Будто деревянная.
– Я никогда раньше не видел мертвых.
– Я тоже.
– Нам стоило устроить ей какие-нибудь похороны.
– Давай вернемся завтра с другими ребятами. Пошли.
Через два метра они увидели вторую кошку.
– Я хочу уйти. Хочу вернуться домой, – сказала Роза. – Эта кошечка была совсем малышкой.
– Думаешь, мы наткнулись на кошачье кладбище?
– Не знаю, но оставаться здесь не хочу.
– Ладно, давай еще буквально два шага – и уйдем. Я что-то слышу.
Среди бела дня, на пути к дебрям непролазным, какая-то женщина кружилась вокруг себя и выла. Цикады хором стрекотали, будто подхватывая ее вой. Это была Анна, которая повторяла как одержимая:
– Плохая девочка. Опять проказничала? Плохая девочка.
Костис не знал Анну и испугался. Он метнулся назад, но сандалия слетела. Костис не стал ее завязывать, а просто зажал в руке и молча махнул Розе: бежим от греха подальше.
Роза продолжила идти.
– Я ее знаю, – сказала она Костису. – Это Анна, соседка.
– Роза, не надо туда ходить. Давай найдем других ребят и потом вернемся.
– Да что ты такое говоришь, Костис? Я сама пойду. Говорю же тебе, я ее знаю. Что-то случилось, поэтому она так себя ведет.
– Ну прошу тебя, Роза, спустимся обратно.
– Нет. Анна – не плохая. Может, это были ее кошки.
Роза пошла дальше. Костис устыдился, что так струсил, тем более на глазах у девочки. Он остановился и смотрел, как Роза подходит к Анне, которая ему показалась абсолютно безумной.
– Госпожа Анна, это я, Роза.
Анна обернулась. Глаза, полные страха; лицо все в ссадинах. Роза поняла, что тут и был ее секретный огород с помидорами. Кто-то всё вырвал. Только по центру был вбит кол с еще одной мертвой кошкой. Роза была совсем близко. Если бы она вытянула руку, она бы дотронулась до белых волос Анны.
– Госпожа Анна?
– Почему? Почему я безумная? Потому что не живу в доме? Потому что хочу быть свободной? Потому что не похожа на большинство, на разумных? Кто безумен, а кто разумен?
– Госпожа Анна, я не знаю, о чем вы. Я Роза.
Внезапно в глазах Анны будто включился свет, будто она только сейчас увидела Розу и только сейчас ее узнала.
– Ах, Роза, мне нечего тебе дать. У меня все забрали.
– Ничего страшного, госпожа Анна. Достаточно того, что вы в порядке.
Черное – с другой стороны белое
Роза жестом показала Костису, чтобы взял Анну под руку, а сама подхватила ее с другой стороны. Вот так, тихо-тихо, они увели ее подальше от холма. Анна, с виду худенькая и легкая как пушинка, сейчас, казалось, весила под тонну. От отчаяния она разбухла и сморщилась, как кожа на мокрых пальцах. Один раз они ее не удержали, и Анна рухнула на дорогу. Роза разозлилась на Костиса: ей показалось, что он не изо всех сил старался поднять Анну. Но потом она увидела, что мальчик с отчаянием смотрит на свою разодранную сандалию, и поняла.
– Роза, как мы вообще это осилим? И куда ее отведем?
– В дом Ирини. Знаешь, где это?
– Конечно, мы живем в том же дворе.
– Отлично, туда мы и пойдем. Они подруги.
– Но как?
– Постараемся изо всех сил.
– Но как? Ты видишь, что у меня с обувью?
Роза поняла, что Костис стесняется напомнить о ее собственной усталой ноге. Она уже хромала.
– Костис, мы сможем. Представь, что мы носим крылатые сандалии, и иди вперед.
– Ты права, Роза, – засмеялся Костис. – Крылатые сандалии! Мы сможем, – подтвердил он, нагнулся и одной рукой аккуратно, чтобы вес Анны его не перетянул, снял сандалию и засунул в карман. Припадая на ногу, он задумался. Неужели Роза, так долго скрывавшая свою проблему, все время чувствовала себя такой же бессильной, как он сейчас? Эта мысль вызвала в нем бурю эмоций, и он будто и впрямь надел крылатые сандалии, Костис постарался забрать на себя побольше веса, чтобы облегчить Розе ношу. Она поняла это и улыбнулась.
– Да смогу я, дурачок, – сказала Роза ему. – Вместе мы справимся.
Они дошли до двора, и Костис указал на дверь под лестницей. Значит, там и была комната Ирини. Ребята постучали, послышался голос Ирини: «Иду, иду!» – и дверь тут же открылась.
– Боже правый. Анна, Аннула[49] моя, что стряслось?
Анна будто пробудилась от летаргического сна, слезы ее высохли, и она с облегчением кинулась в объятия подруги.
– У меня всё отняли, Ирини. Дом, машину, а теперь и сад. Всё…
– Не всё, душа моя. Мы же есть друг у друга. И Луиза с нами. Вот увидишь, теперь, когда мы снова вместе, все будет даже лучше.
Анну уложили в кровать, она свернулась калачиком, вновь стала пушинкой и тут же заснула. Ирини попросила детей поспешить:
– Костис, позови врача, а ты, Роза, сходи к Луизе. Пусть скорее идет сюда.
Роза увидела, как Костис забежал в ближайшую дверь. Оттуда раздались голоса: «Где ты был? Что с тобой случилось?» Должно быть, Костис что-то ответил, потому что голоса зазвучали снова, а через секунду он вышел уже в кроссовках.
– Эй, – послышался голосок за спиной. На лестнице стоял младший брат Костиса. Из его рук свисал все тот же галстук.
– Рыбачу, – заявил он.
Роза улыбнулась ему, вышла на улицу и направилась к Театру. Она думала об Анне и старалась идти как можно быстрее. И только у самого Театра, среди тихого спокойствия наступавшей ночи, Роза приостановилась на секунду, но тут же одернула себя. «Даже не думай!» – пробурчала она. Эти ее слова, обращенные к самой себе, значили: «Даже не думай струсить и сбежать, даже не думай ставить свои интересы выше других в момент, когда человек упал в такой глубокий колодец». Хотя и на миг, но Розе пришлось сразиться с огромной темной пустотой, скрывавшейся внутри. Заглянуть в свой собственный колодец из непроговоренных «почему». Побороться с глубоко укоренившейся, неотступной тревогой: вдруг папа сможет полюбить кого-то другого, а Роза навсегда перестанет быть его единственной маленькой принцессой? Значит, этого она боялась?
Роза вспомнила, какой ужас плескался в глазах Анны и как потом ее дыхание вновь нашло спокойный ритм в объятиях Ирини. Вдруг недра колодца залил свет, и Розе показалось, что черное – с другой стороны белое[50]. Она открыла дверь Театра. Луиза была одна и, стоя у раковины за прилавком, мыла стаканы.
– Ты Роза? – спросила она.
– Да.
– А где твой папа? Что-то случилось?
– Меня прислала Ирини. Она попросила тебя поскорее прийти к ней домой. Там Анна.
– С ней что-то стряслось?
– Сейчас она
