Константин Сергиенко - Кеес Адмирал Тюльпанов
– Не морской?
– Ну почему же… – начал было я.
– Ура! Цветочный адмирал! Здорово! Ну, брат адмирал, это ты здорово!
Он прыгал на одной ноге, кувыркался. И сначала было даже заявил, что поступает в тюльпаны. Потом стал задумчивым и отозвал меня в сторону.
– Адмирал, – сказал он и выставил ногу. – Я должен сделать признание. Очень, очень важное признание.
– Какое? – спросил я.
– Видишь ли… – Лис почмокал губами. – Я тут кой-чего наколоколил-натраливалил. Назвался графом Аренландским. Но это как бы тебе сказать, не совсем верно. Это я слегка того, присочинил…
– И про Аренландию?
– Ну нет. Аренландия есть по правде. Папаша мне рассказал. Только я там ещё не граф. Буду попозже. Аренландия – это, брат, мечта. Надо ещё выяснить, откуда Эле про неё знает. Но собака не здесь зарыта.
– А где?
Тут Лис меня ещё дальше отпихнул, прижал к самым кустам и зашипел прямо в ухо:
– Поклянись печёнкой и левой пяткой на прокол калёной иголкой и правым ребром поклянись, что будешь молчать.
Я всем этим поклялся. А Лис огляделся кругом и зашептал:
– Я говорил тебе, что путешествую инкогнито? Что странник высокого происхождения?
– Говорил.
– Так вот, все эти графы и герцоги – мокрота под носом. Я страшную тайну тебе доверю. Как Адмиралу Тюльпанов. Цветочному адмиралу. Другому бы не сказал… – Тут Лис наморщил лоб, выпучил глаза и сказал раздельно: – Я не граф и не герцог. Я… Стрекозиный Маршал!
– Что?
– Я Маршал всех стрекоз, жуков, мошек и букашек! Я повелитель козявочного мира!
При этом лицо у Лиса было какое-то сумасшедшее. Я даже подумал, не спятил ли он.
– Верь мне, адмирал, верь! – забормотал Рыжий Лис. – Я верю, что ты цветочный. Ты верь мне, что я стрекозиный. Будешь мне верить? – А у самого на глазах чуть ли не слёзы и щёки горят.
– Ну ладно, – промямлил я.
– Спасибо! – горячо сказал Лис. – Век не забуду! Ты да я, цветочный да стрекозиный, мы гору свернём! Спасибо! До Аренландии я доберусь тоже, и там уж такое государство козявочное устрою!..
И Лис отошёл с мечтательными, горящими глазами. Нет, того рыжего никогда не поймёшь. Издевался он надо мной или вправду хотел быть Стрекозиным Маршалом?
Но хоть Лис и немного ку-ку, в нужную минуту голова у него варит что надо. Здорово он не растерялся, когда нас поймал Кристофель. И Берендрехту ловко заткнул глотку, а то бы совсем конец. Опять же спасибо Лису, когда выбирались из дома. Он хорошо знал, как поставлено дело у иезуитов, кто чем занимается и где его место. Сказал, что отец Антонио не выйдет из кабинета и многих ещё, наверное, примет за ночь – такая работа у этого комиссара, – а днём он уже будет в другом месте.
Префект – это у них вроде бы распорядитель – от комиссара ни на шаг. Он пропускает людей к отцу Антонио. А Кристофель рыскает по саду и вокруг дома. Наверное, есть ещё парочка телохранителей, но их посты ещё дальше, по улице.
В общем, Лис повел нас прямо через решетку сада в другой сад, соседний, а из него на противоположную улицу. И точно, никто нас не окликнул, никто за нами не погнался. Да и Пьер был с нами. Думаю, он свалил бы любого телохранителя. Так что мы не очень беспокоились.
Ну вот я и передохнул. С того места, как мы выбрались из дома иезуитов, рассказываю дальше.
СНОВА ВМЕСТЕ
На улице полусветло. Дома плавают по слою тумана, как большие коробки. Мы мчимся по пустынной Верверс Дейк и не можем остановиться, потому что Пьер тащит нас дальше и дальше. Вместе с какой-то ранней повозкой проскакиваем мимо сонного стражника, барабаним ногами по мосту и вот уже пылим по дороге.
– Ой, не могу! – кричит Лис. – Не могу я больше! Давай отдохнем…
Я тоже едва бегу. В горле горит. Мне-то лучше, чем Лису. Пьер волочит меня за толстый ремень, привязанный к ошейнику.
– Пьер! – кричу. – Стой, не могу! – и бросаю поводок. Упали мы с Лисом на траву, дышим, как загнанные лошади.
А Пьер бегает рядом, повизгивает, толкает нас мордой.
– Ох, не могу!.. – стонет Лис. – Это он снова туда…
– Куда?
– К той пещере.
– Где наши остались?
– Ну да…
– А они ещё там?
– Откуда я знаю.
– Тогда побежали скорей!
– Чтоб снова в капкан?
– Надо же выручать!
– Себя лучше выручи.
– Лис, надо идти. Пьер ведь не зря нас тянет.
– Мне кажется, там никого уже нет.
– Почему?
– Иезуиты перебрались в город. Ты сам видел. Помнишь, Ансельмо говорил, что надоело в пещере жить, а Эразмус ответил, что дом уже подыскали.
– А где же Эле, Караколь и Мудрила?
– Почём я знаю. Может, их отпустили, а может…
– Что может?
Лис пожал плечами.
– Всё может. Может, с собой увезли, как Пьера с Помпилиусом.
– А может, убили?
Лис снова пожал плечами.
– Слушай, – говорю я как можно ласковее, – Лисик, миленький, пойдём, а,? Не зря же нас Пьер тянет. Может, ждут они нас не дождутся. Никого нет. А они просто сидят под деревом и ждут. Пойдём?
Ласка на Лиса действует, это я давно заметил. Он сразу вскочил, выпятил грудь и говорит:
– Конечно, пойдём! Там, может, Эле по мне скучает!
И мы снова помчались во весь дух. Сначала бежали, потом шли быстрым шагом, потом еле плелись, но всё-таки добрались до ольховой рощи. Я сразу её узнал.
Туман уже растаял, только кое-где ещё цеплялся за деревья, как белые платки из тонкого батиста. Запели птицы, какие голосили, какие чирикали, и никому из них не было до нас дела. У птичек свои заботы.
Здесь мы шли уже с опаской. Не угодить бы в лапы старых приятелей!
– Стой! – сказал Лис. – Отсюда мы удирали.
– Значит, вон там пещера.
– Что-то не вижу, – сказал Лис.
Я тоже смотрел и не видел входа. Правда, кусты мешали, а выйти на поляну мы побаивались. Я отпустил Пьера, и тот кинулся через кусты. Минут пять мы сидели тихо. И на поляне ни звука, только Пьер носился туда-сюда.
– Пойдём, – сказал Лис. – Видно, нет никого.
Мы вышли и снова не увидели входа в пещеру. Кусты, какие-то кучи хвороста. А Пьер прыгал вокруг и одной лапой откидывал сучья. Мы разгребли эту кучу. Обыкновенная трава. Нет никакой пещеры.
– Может, не та поляна? – говорю я.
А Лис задумался. Постоял, поковырял траву ногой и говорит так спокойненько:
– Они их замуровали! Знал я такие случаи.
Я даже подпрыгнул. Потом наклонился и потянул траву руками. Она приподнялась вместе с землей. Так и есть – дёрн! Да так ловко уложенный, от травы кругом не отличишь.
Мы стали хватать и откидывать этот дёрн. Выступили деревянные доски. Пьер бесновался рядом. Потом мы с трудом отвалили тяжелую крышку. Вот он, вход в пещеру. Даже лестница на месте.
– Ты, Лис, оставайся, – сказал я, – чуть что, свисти.
Спустился я вниз. Неужто все наши тут? Просто не верилось! Но посмотреть всё-таки надо. Сразу стало темно. Я шёл и держался рукой за стенку.
Пахнуло холодком, стены раздвинулись. Это большая комната, в которой сидел брат Ансельмо. Направо от неё коридор, а там кладовка. В ней-то и остались Караколь, Мудрила и Эле. Как бы не заблудиться!
Что-то впереди шелохнулось. Я прижался к стене…
– Кто там? – спросил тихий голос.
– Караколь! – Я бросился вперед и сразу наткнулся на решетку.
– Кеес! Где ты, Кеес? – Голос Караколя дрожал.
Через решетку я нашёл его руки.
– Где остальные? – спросил я, задыхаясь.
– Спят. Я им сказал, что такая длинная ночь. Всё время придумывал сказки. Сколько мы здесь?
– Третьи сутки.
– Я думал, что только вторые.
– Они вас замуровали.
– Я понял.
– Как же поднять решетку?
– На левой стене есть деревянное колесо. Я видел, как нас закрывали.
Колесо я нащупал сразу. Решетка со скрипом поднялась.
Вы очень удивитесь, когда я скажу, что мы кое-как добудились Эле и Мудрилу. Третьи сутки они спали, не догадываясь, что могут заснуть здесь навсегда! Уж и не знаю, в чём тут дело. То ли время под землей идет втрое медленнее, то ли сказки Караколя подействовали.
Во всяком случае, Эле и Мудрила не очень-то удивились, когда увидели нас с Лисом. Будто мы их не спасали!
Они долго привыкали к дневному свету. Щурились, хлопали глазами, а Мудрила всё говорил:
– Куда пропал братец Эразмус? Хочу с ним поспорить. А вы, мальчишки, где отсыпались? В соседней пещере? Сколько сейчас времени?
Мы с Лисом нигде не отсыпались. Мы попросту еле стояли на ногах. Поэтому недолго думая завалились под первым кустом.
К вечеру растолкал меня Караколь.
– Кеес, – говорил он, – ночь на носу, а ты всё сопишь. Ну-ка вставай да умойся. Будем думать-гадать, где нам счастье искать.
Я сел и протер глаза. Капал маленький дождик. Но тепло.
– А где Эле? – спросил я. – Где Лис?
– Эле с Мудрилой пошли в деревню за едой. А Лис – вот он спит. Куда Помпилиуса подевали, не знаешь?
Не знал я ничего про медведя. Хорошо ещё, Пьер опять с нами. Из кустов торчали ноги Рыжего Лиса, его оборванные штанины. А вот башмаки на Лисе были вовсе не Лисовы. Когда разбудили Лиса, я говорю:
