Николай Огнев - Дневник Кости Рябцева
- Брось палку, брось, тебе говорят, - разорвут.
Я бросил кол, идет какой-то мужик, спрашивает:
- Тебе чего?
- Я вашу деревню обследовать пришел.
- Тут, на задах, неча обследовать, - отвечает мужик, - ходют, обследствуют... Ты чего плетень-то ломаешь, не ты городил - не тебе и ломать.
И вдруг из кустарника высовывается баба и кричит:
- Пошел, пошел, мазепа! Ходют тут, того гляди, как сундучок у тетки Арины, у перхушковской... Ванька!.. Ванька!.. - закричала она вдруг неистово. - Гусешат-то сосчитай, гусеша-ат...
Насилу я удрал из деревни на большую дорогу. У других ребят вышло тоже в этом роде, а двоих из наших ребят с рулеткой чуть было не поколотили за то, что они хотели произвести обмер.
10 июня.
Со мной опять, кажется, начинается то же, что было зимой, но уже не по моей вине. Кроме того, я отношусь теперь к этому сознательнее, чем зимой: ввиду, во-первых, случая с Линой, а во-вторых, потому что, судя по бумаге, свистнутой мною в СПОНе, за кое-какие вещи бывают наказания. Самое плохое то, что Никпетож уехал в отпуск. Юшке Громову в этих вопросах я верить не могу, больше мне посоветоваться не с кем, потому что я совершенно одинок. Дело вот в чем. Это уже продолжается несколько дней.
Юшкина сестра Мария затеяла ставить спектакль - "Предложение" Чехова, и в этом спектакле я должен играть роль жениха, а Мария - невесты. Пьеса эта несовременная и довольно бузоватая, про помещиков, но я согласился, потому что вообще хочу попробовать себя как артиста. По роли мне нужно поцеловаться с Марией. На репетиции я ее облапил и поцеловал, а она говорит:
- Фу, всю обслюнявил... Да ты разве не умеешь целоваться?
Тут было человек пять, они все захохотали, а Юшка Громов кричит:
- А-а-а!.. Покраснел, покраснел!..
Я обозлился и сказал, что в спектакле не буду участвовать и сейчас же ухожу домой. Тут все меня обступили, стали упрашивать, чтобы я остался, а Юшка отвел меня в угол и говорит:
- Ты что, маленький, что ли, сволочь эдакая? Или все больше в кулачок говоришь? Разве не видишь, что Мария к тебе лезет?
Я сразу и не понял, что он хотел сказать, но тут налетела Мария, пихнула Юшку так, что он отлетел, а сама шепчет:
- Чудак ты какой, Костя! Ведь это не беда, что ты не умеешь, я тебя научу. Хочешь, хочешь? Приходи вечером к нам в сад.
А у них есть маленький садик за домом. Я подумал и остался, - все равно время остается достаточно.
А вечером прихожу я к ним в сад. Мария уже там, и на ней платье прозрачное и короткая юбка. Она сейчас же прижалась ко мне и говорит:
- Ну, ты прежде всего не слюнявься, а сожми губы и прижмись губами к моей щеке.
Но я нарочно поцеловал ее не в щеку, а в нос; она шепчет: "Дурак, не сюда", - а я все-таки успел заметить, что у ней на носу образовалась промоина. Потом она стала учить меня целоваться в губы, но это было не очень приятно, потому что зубы у нее коричневые и от нее, кроме духов, несет табаком. И правда, она так и содит папироску за папироской. Потом она стала заводить меня в темный угол, посадила на какую-то скамейку, а сама села мне на колени. Но тут я почувствовал, что пахнет очень сильно какой-то псиной, и я говорю:
- Тьфу, куда это мы сели, здесь запах поганый?
А она меня облапила и шепчет прямо в ухо:
- Это ничего: здесь кошачьи шкурки отцовские развешаны, ты не обращай внимания.
А как тут не обращать внимания, когда словно в помойной яме сидишь или даже еще хуже! Я насилу ее спихнул и ушел, но она не обиделась.
Я с тех пор был у нее еще несколько раз. Все целовались, словно маленькие. Приятного мало.
Но все бы это ничего, если бы после каждого такого случая не было бы ф-ф-п-п! Этим я очень мучаюсь, и особенно когда вспоминаю про бумагу из СПОНа.
15 июня.
Алешка Чикин живет теперь у Зин-Палны и совершенно изменился. Конечно, пока он якшался с беспризорниками, он сильно отстал и ему придется оставаться на второй год в третьей группе, он худой, бледный и все молчит.
Зин-Пална выхлопотала его матери какое-то пособие из комхоза, старуха приходила благодарить и хотела кланяться Зин-Палне в ноги, чем Зин-Пална была страшно возмущена. С Алешкой я пытался несколько раз заговорить, но он больше бурчит себе под нос, чем говорит.
20 июня.
Третьего дня мы ездили в экскурсию с Елникиткой. В общем, экскурсия была по естественной, но вышло так, что пришлось коснуться и обществоведения, а по обществоведению Елникитка ничего не понимает, а из этого вышел инцидент.
Поехала нас почти вся третья группа (теперь четвертая) и еще кое-кто из второй. Тут по дороге были всякие любовные дела: например, Володька Шмерц всю дорогу простоял с Нинкой Фрадкиной на площадке вагона. Ребята нарочно ходили мимо, будто в уборную; как один выйдет - сейчас же другой. Володька, конечно, злился, да ему и поделом: шьется со всеми девчатами подряд и любезничает, словно Гарри Ллойд. Нинка на нас фыркала, а нам только этого и надо было. Потом Елникитка говорит, чтобы мы пели, потому что в экскурсиях всегда поют. Мы спросили, что петь, она говорит: "Слети к нам, тихий вечер..." Мы и затянули, да еще такую дурацкую песню. Пришел кондуктор, подозрительно посмотрел, да и говорит: "А я думал, что это тормоз лопнул". Вообще было весело ехать.
Потом, когда приехали в Солнечное, Елникитка сейчас же отправилась объяснять девчатам естественную историю, а ребята пошли играть в футбол. Так продолжалось до тех пор, пока ребята не поймали ужа. Все знают, что уж не кусается, но все-таки вышел инцидент. Притащили ужака Елникитке и спрашивают (для смеху):
- Елена Никитишна, это какая змея?
- А это, - говорит Елникитка, - это ужик, родственник африканского удава.
- А он кусается?
- Нет, его жало - безвредное.
Тогда Юшка Громов, у которого ужак был в руках, подходит к Елникитке и говорит:
- Елена Никитишна, подержите его в руках.
- Это зачем?
- А чтобы доказать, что он не кусается.
И сует ей ужака в руки, а ужак извивается, как на вилах. Елникитка как закричит, а за ней и все девчата.
- Бросьте его сейчас же, - кричит Елникитка, - не смейте подходить ко мне с ним.
Юшка бросил, да только не на землю, а на Нинку Фрадкину. Та как завертит головой, как завизжит, а мы все дралка. Елникитка обещала вынести нас на общее собрание. Пусть выносит. Она каждый день что-нибудь выносит, так что ее уже и слушать-то перестали. При ней нельзя ничего веселого или смешного, а девчата делают при ней постные рожи, словно к ним не приступись.
Потом мы пришли в имение. В имении этом - совхоз, но это в скотном дворе, а главный дом и флигеля сохранены под показательный музей, и сюда ездят разные экскурсии, чтобы посмотреть, как жили раньше баре, помещики и буржуи. Конечно, захотелось посмотреть и нам. А Елникитка говорит:
- Раз цель экскурсии - естественная история, то и нечего отвлекаться. Поэтому пойдемте на скотный двор. Я там объясню вам все интересное.
А что может быть интересного в разных там быках и коровах? Если бы мы их сами разводили, то еще так. Поэтому ребята говорят:
- Не пойдем.
Спорили мы, спорили, а тут из стеклянных дверей выходит какой-то в коричневом френче, не очень старый, а так, темноватый, и говорит:
- Между прочим, не желаете ли осмотреть дворец?
Елникитка спрашивает:
- А вы что, заведующий?
- Да, - говорит френч, - я тут главный.
А голос у него хриплый, как испорченный граммофон, и в горле все время вода булькает.
- Так что, вы все нам объясните? - спрашивает Елникитка.
- Все до тютельки, - отвечает заведующий, а сам покачнулся.
- Ну, в таком случае пойдемте, ребята, - говорит Елникитка недовольным голосом. Это, значит, она боялась, что не сумеет объяснить, и поэтому не шла.
Вот заведующий нас повел по всем комнатам.
- Здесь, - говорит, - помещик, его превосходительство господин Урусов, обедали, а здесь его превосходительство чай пили. А здесь его превосходительство отдыхали. А здесь...
Тут даже Елникитка не выдержала.
- Какое такое "превосходительство"? - говорит. - Тут перед вами советские дети. (Это мыто - дети!) И они не знают разных этих наименований. Вы попроще, гражданин заведующий.
- Могим, - говорит заведующий, а сам икнул. - А только это такое распоряжение было, чтобы выдерживать ко-ро-ло-рит. Вот, извольте видеть, здесь расписаны стены под фон. А ангелы, которые летают, это есть амуры. А это стол из ферфойского стекла. Пальцами просят не трогать, а то некоторые трогают пальцами и получается пыль.
И в это время - как икнет.
- Тьфу, что-то меня ик одолел, - говорит. - Должно быть, я много луку наелся. Сейчас приду, а вы тут погодите.
И ушел.
- Какой странный заведующий, - говорит Елникитка.
- Вы лучше сами нам объясните, Елена Никитишна, - говорю я.
- Если вы, Рябцев, постоянно лезете не в свое дело, - отвечает Елникитка, - это еще не есть, что и я должна так делать.
Вот пришел заведующий, начал объяснять, и я заметил, что от него уже не луком пахло, а чем-то такое другим...
