Валерий Гусев - Миллион в копилке
– Это беспредел, да? Кому еще платить, дорогой? Я тебе буду еще немножко платить. А ты ночью сторожить станешь, так хорошо будет?
Бедный Козлов, подумал я, когда мы возвращались. Но жалости в своем сердце к нему не испытывал. Санек правильно говорит: сам виноват. Он вообще этого Кэна с самого начала невзлюбил. Оно и есть за что… Санек, Санек… Черное подозрение шевельнулось в моей душе.
Я догнал ребят - они бурно обсуждали это событие (и тоже без малейшего сочувствия к Козлову) - и в нужном месте вставил в разговор невинный вопрос:
– Санек, а как пишется «заминировано»?
– За-ме-ни-ра-ва-но! - отчеканил Санек по слогам. - А тебе зачем?
Я все понял, но ничего не сказал. Пока.
Но самое главное событие произошло у папы на работе.
Когда мы вошли в его кабинет, то первое, что увидели - альбом с монетами. А второе - майора милиции в форме. Который нам подмигнул и улыбнулся. Это был «бомж Мастер», чисто выбритый, без лохматой бороды.
Ни фига себе!
Многое, конечно, нам стало понятно. Особенно когда в кабинет ввели Валета в наручниках.
– О! - сказал он. - И ты, Андрюха, здесь? И тебя замели?
На что майор спокойно сообщил:
– Ошибаешься, Валет. Не Андрюха, а Дима. Сын нашего полковника.
На что папаша полковник покивал головой.
Валет упал на стул и простонал:
– Тогда - все! Сгорел Валет во цвете лет. Спрашивайте - отвечаем!
Папа остался его «спрашивать», а майор Иволгин повез нас вместе с коллекцией на квартиру гражданина Серова - Ленкиного деда.
По дороге он пояснил нам то, что еще было не совсем ясно.
– Мы ведь вас давно под колпаком держали, - рассказывал он. - Думаете, мы с Васей случайно вам подвернулись?
– А Вася? - спросил я. - Он тоже из милиции?
– В некотором роде, - помолчав, ответил майор Иволгин. - Это мой негласный сотрудник. Он очень нам помогает. Вот, помните, в вашем доме квартирная кража была? Мы ведь этих жуликов в тот же день задержали. Благодаря Васе, его наблюдательности и уму.
– Он хороший человек, - сказал Алешка. - Сам бедный, да зато добрый. Не то что эти, из своих игривых домов.
– Да, - согласился майор. - Ему очень не повезло. Обдурили его квартирные аферисты из команды Туза. Но ничего, скоро мы вернем ему жилье. Только вы про него помалкивайте.
– Конечно, - пообещали мы. - Не маленькие.
Мы собрались всей командой, чтобы поддержать Антона Кузьмича в трудную минуту. Он, конечно, не догадывался, какие два сюрприза его ожидали. Один хороший, другой - хуже очень редко бывает.
– Дедушка, - сказала Лена, когда мы вошли к ним во главе с майором Иволгиным, - ты только не волнуйся.
Лену я успел предупредить по телефону о том, что любимица ее деда просто кусочек меди, не имеющий никакой исторической ценности.
– Здравствуйте, гражданин Серов, - сказал бывший бомж Мастер. - Я уполномочен сообщить вам, что усилиями этих молодых людей разыскана ваша коллекция. Позвольте вручить ее вам и пожелать всего доброго! - С этими словами он положил на стол перед онемевшим от счастья Антоном Кузьмичом альбом с кармашками. - Преступники, совершившие это злодеяние, задержаны и скоро предстанут перед судом.
…Сколько тут было восторгов и радости, трудно описать. Скажу только, что Антон Кузьмич мигом помолодел и даже хромать перестал. Он перебирал страницы альбома дрожащими пальцами и что-то ласково шептал своим любимым «питомцам».
Майор Иволгин, сославшись на дела, уехал, провожаемый словами благодарности, а мы пошли на кухню пить на радостях чай.
– Ну вот, - все приговаривал Антон Кузьмич. - Теперь еще «Гречанку» отыщу, и больше мне ничего для счастья не надо.
Мы тоже радовались изо всех сил, глядя на него, но никак не могли забыть о второй новости. И никак не могли решиться сообщить ее счастливому человеку. И прервать этим сообщением его недолгое счастье.
Тут Антон Кузьмич взглянул на часы и спохватился по привычке:
– Ох! Чуть не пропустил. Леночка, включи телевизор, сейчас «Дорожный патруль» будет.
«Дорожный патруль» рассказал о многих происшествиях и преступлениях в городе за прошедшие сутки, но больше всего внимания уделил взрывному устройству, подложенному в киоск номер сорок по Большой Моховой улице. «В пятнадцать часов на пульт дежурного по городу поступило сообщение от продавца киоска гражданина Козлова об обнаруженном им взрывном устройстве с часовым механизмом. На место выехала оперативная группа, саперы и представители МЧС. Взрывное устройство неустановленного пока типа со всеми предосторожностями было помещено в спецконтейнер и отправлено в спецлабораторию МВД».
Текст комментатора сопровождали интересные кадры, на которых бледный Козлов давал пояснения следователю, люди в скафандрах манипулировали с бомбой, а также мелькнуло довольное, хихикающее лицо Санька. А потом оператор показал крупным планом криво и косо оторванный листок из тетрадки, на котором было написано знакомым почерком со знакомой орфографией: «Замениравано». Это был тот самый листок, который Санек выдрал из моей тетрадки.
Когда Антон Кузьмич досмотрел выпуск и пошел на кухню, я взял Санька за ухо и спросил:
– Ты соображаешь, что натворил? А если бы рвануло?
– Ты что, Дим, - засмеялся Санек, несмотря на зажатое в моих пальцах ухо. - Чего там рванет-то? В коробке старый будильник и две книжки для веса. Я этому Козлову и не то еще сотворю!
– Ты дурак, Санек? - напала на него и Лена. - При чем здесь Козлов? Ты сколько людей от дела оторвал! Даже телевидение приезжало. А может, в это время что-нибудь настоящее случилось?
Санек растерялся. Потер ухо.
– Я… это… как-то не подумал. Я ж не знал, что они все примчатся. Думал, перепугается Козлов - и все. Потом сообразит, что там обычные часы тикают…
– Позвонишь в милицию, - сказал я, - и сообщишь, что все наврал. Понял?
– А не посадят?
– Я бы тебя посадил, - сказал Алешка. - На кнопки канцелярские!
– Да ладно, - проворчал Санек и позвонил по 02: - Там… это… - сказал он, запинаясь. - Бомба в киоске… Она не настоящая. Не волнуйтесь. Кто сообщил? Козлов. - И положил трубку.
И мы пошли на кухню, где произошло последнее в этой истории событие…
Лена накрыла на стол, досыпала в сахарницу песок. Разлила чай. И наконец решилась.
– Ты только не волнуйся, дедушка, - сказала она. - Дело в том…
– Опять ты за свое! Да как же не волноваться, Леночка, в такой радостный день?
– Дело в том, дедушка, что твоя «Гречанка»…
– Ой! - вдруг воскликнул Санек. - А это еще что? - Он подцепил ложечкой что-то со дна чашки. - Мне всегда что-нибудь в чае попадается. Гайки или скрепки…
Лена глянула в его ложку и побледнела. Глаза ее распахнулись и заблестели.
– Дедушка, ты только не волнуйся. Нашлась твоя «Гречанка»!
Она взяла у Санька ложку и осторожно и бережно вынула из нее небольшой мокрый кружочек.
– Вот она!
– Вот она, оказывается, где, - улыбнулся Антон Кузьмич. - А я уж обыскался.
– То-то я пью чай, - сказал Санек, - а у него вкус такой особенный. Древнегреческий.
– Ты что, в Древней Греции чай пил? - спросил его Алешка.
Вот это сюрприз! Оказывается, эта хитрая «Гречанка» и не покидала своей квартиры. А мы-то за ней бегали! И что только не пережили! И она все-таки - настоящая!
Дедушка Антон Кузьмич взял монету, поласкал ее взглядом и унес ее в комнату. Там он втиснул ее в самый первый кармашек самой первой странички альбома.
– Вот, - сказал он, довольный и окончательно счастливый. - Теперь все на месте. Спасибо тебе, Санек. Как хорошо, что ты ее не проглотил.
– Спасибо, спасибо, - покивала головой Лена с явной иронией. - Если бы не ты…
– …То всем нам было бы скучно, - завершил за нее Санек.
В чем-то он прав, конечно. Такие суетные люди не дают застояться всяким событиям.
Со временем мы разобрались с этой путаницей. А возникла она из-за того, что дедушка Кузьмич без конца перепрятывал монету. Одно время она действительно находилась в фарфоровой собачке-копилке, куда дедушка как-то «для большего звона» сыпанул какие-то медяшки из ящика с инструментами. Потом, когда в ней накопилось достаточно мелочи, он их выгреб, а одна медяшка, очень похожая на монету, там осталась. Ее-то и принял за «Гречанку» нечестный кандидат экономических наук. Из его рук и пошла она по всей «колоде».
А настоящая «Гречанка» осела в банке с сахарным песком, о чем дедушка Лены совершенно забыл, как обычно. И ведь не зря умница Норд лаял на шкафчик, где стояла эта банка.
Но долгое время я не понимал: как же мог так глупо ошибиться дед Кондрат, когда Козлов принес ему монету «на экспертизу»? И как он мог, такой большой знаток в нумизматике, принять медную бляшку за старинную монету?
И однажды Кондрат Тимофеич смущенно признался:
– Я ведь, ребятки, сразу понял, что он мне такое показал. Но у меня с этим… Козлом были свои счеты.
А дело было так. Когда-то этот Козлов ходил по квартирам и уговаривал жильцов делать вклады в «Пирамиду». Это была такая фирма, которую организовал Туз. Она собирала деньги у людей и отдавала их другим людям, с процентами. И, конечно, львиную долю этих денег она оставляла себе. И неизбежно наступал такой момент, когда вкладчикам отдавать было нечего. И наступал финансовый крах.
