Ая эН - Уровень Пи
– Тебе комбинезон не мешает? – шепотом спросил Дюшка, хотя вокруг и так никого не было.
– Да нет, что ты! Совсем другая фактура, не спутаешь. Что-нибудь чувствуешь?
– Нет, ничего. Даже не щекотно.
Честно говоря, если бы Клюшкин собственными глазами не видел, как руки Беса исчезают в его икрах, он бы ни за что не поверил, что внутри него кто-то орудует. Ризи не торопился. Как сапер, он должен был все до единого инородные тела обнаружить заранее. Прикоснешься – и кто его знает, что там увидят на мониторах Дюшкины телохранители!
Первый датчик находился на левой ноге. Он представлял собой крошечную пластмассовую манжетку, надетую прямо на подколенную вену. Второй датчик – продолговатый цилиндр диаметром чуть ли не в полсантиметра намертво вцепился лапками в нижнюю часть желудка. Несколько проволочек опутывали сердце. Овальный плоский диск, тоже с лапками, но более короткими, чем у цилиндра, расположился на запястье, под кожей.
– Венька, это у меня родимое пятно, – пояснил Дюшка.
– Как бы не так! – усмехнулся Риз.
Еще два похожих диска только другой, искривленной формы, симметрично были вшиты в виски. И последний датчик, идеально круглый, очень плотный шарик, был впаян в носовую перегородку. Ризи заметил его просто по счастливой случайности, настолько незаметно он был установлен. Потом еще минут пять пытался выяснить, из чего же он сделан, – и не смог.
– Ювелирная работа. С таким хозяйством ни в какую Аффрику ты не убежишь, – констатировал Риз, когда последний датчик был найден.
Дюшка с ненавистью глядел на просвечивающее сквозь кожу «родимое пятно». Теперь он отчетливо видел его выраженную геометрическую структуру. Бес оказался прав. А он, Дюшка, как всегда, остался в дураках.
– Зачем тебе в Аффрику? Тут с тобой целый институт носится.
– Ага. А потом я умру и стану ангелом.
– Что же в этом плохого? У меня сестра – ангел.
– Что?! Ты шутишь???
– Моя старшая сестра Джен – ангел, – обреченно повторил Ризи, и ему показалось, что он только что прыгнул в жуткую бездну, в которую ему теперь падать и падать до самой смерти. – Она прилетает домой на праздники и умеет играть на арфе. Она и ее друг Рон помогли маме меня вырастить, хотя я – мутант четвертого порядка, которые умирают сразу после рождения. А теперь я их предал. И тебе я тоже не друг.
– Вот еще ерундиссимо с плюсом! Как это – не друг, Бес?
– Да какой я тебе Бес! Я вообще не тот, за кого ты меня принимаешь. Я даже внешне другой. Я вообще могу быть практически кем угодно!
Андрей Клюшкин, последний немутант на земле и просто обыкновенный парень с отличным энергообменом и средними математическими способностями, не мог в это поверить. Слишком много совершенно нереальных событий произошло с ним за последнее время, чтобы он мог поверить еще и в это. Тогда Риз нарочито медленно, чтобы не испугать Дюшку, слегка расширил себе нос, увеличил глаза, растянув их в стороны, сделал более пухлыми губы и в довершение всего изменил прическу. Через минуту перед Клюшкиным стоял его одноклассник Боря Кузнецов собственной персоной. Только Боря был выше и коренастее. Разумеется, сотворить такое на компе было бы – раз плюнуть, но чтобы вот так, на самом деле!
– Тело я тоже могу изменить, – добавил Ризи, возвращаясь в свое обычное состояние.
– Класс! – восхищенно произнес Дюшка. – Знаешь, когда ты болтал про датчики, я еще сомневался, но теперь…
Необъяснимо, но факт: почти все показатели, если судить по данным приборов, расположенных в дежурке СОСИСки, пришли в норму.
– Хорошо, что мы не стали бить тревогу! – сказал самый молоденький оператор. – Клюшкин там отрывается с дружками, а мы бы выглядели, как полные идиоты!
– И не говори, – согласился с ним его товарищ, даже не взглянув в сторону приборов. – Между прочим, твой ход.
И они опять погрузились в карты.
– А какой ты на самом деле? – поинтересовался Дюшка.
– Высокий. Худой. Я не могу сейчас показать, одежда лопнет. И меня… зовут Риз, можно Ризи, полностью – Ризенгри Шортэндлонг. Только ты об этом – никому, ладно?
Дюшка кивнул.
– Риз или Ризи?… Мне это больше нравится. Ризи – это нормально, это твое… А Венька – это реально к тебе не липло. Недаром я тебя пожизняк Бесом зову.
– Мне тоже Ризи больше нравится, – согласился Ризенгри.
Вокруг было спокойно и солнечно. Серая каменная кладка заброшенной фермы угрюмой лентой уползала вкось по склону холма, вдоль которого проходила старая лыжная трасса. Прохудившаяся пятнистая крыша бывшего коровника дрожала сквозь восходящие потоки воздуха в классическом стиле постимпрессионизма. Синие тени касались дырявого снега и черными угриками проваливались к земле. Елки, временно перебравшиеся на косогор, на солнышко, нежились в белых холодных лучах, проступая на горизонте грязными смазанными пятнами.
– А в меня ты можешь превратиться? – спросил Дюшка.
– Запросто.
– Ну да? Так, чтобы и в школе поверили?
– Элементарно. Родная мама не узнает. А если бы у меня были твои датчики…
Эта мысль пришла им в головы одновременно. Они ошалело уставились друг на друга и молчали, наверное, целую вечность.
– Знаешь, – попросил Дюшка, – ты бы не мог… На некоторое время. Пока меня не хватятся.
– Я впервые вижу такие штуковины, – покачал головой Риз. – Если бы их можно было где-нибудь достать, тогда – да, а так это безнадежная затея.
– Ты их можешь достать прямо из меня.
– Ну, в принципе, наверное.
– Попробуем?
– Клюшка, я не уверен.
– Давай, Бес!
– Тогда начнем с самого легкого.
Самым «легким» датчиком, с точки зрения Риза, был диск на запястье. Ризенгри залез в руку Дюшки и исследовал его еще раз более тщательно. Одна лапка диска была погружена в вену. Эта лапка была самая тонкая, вытащить ее не представило бы труда. Ризи постарался запомнить, на какую глубину она погружена, чтобы потом установить ее у себя точно так же. Две лапки служили держателями, с ними тоже проблем не должно возникнуть. А вот четвертая лапка оказалась странной: она тянулась вдоль нерва и раздваивалась на конце, причем один обрубок был гладким, а второй распушился наподобие одуванчика. С ним могли возникнуть затруднения.
– Ну, давай же! – торопил Дюшка. – Ты не волнуйся, я боли не боюсь. И кровь тоже видел.
– Что?
О том, что Клюшкину может быть больно, Ризенгри вообще забыл напрочь. Интересно, больно – это как? Ладно, неважно. Надо обдумать, как извлечь этот одуванчик. Может, с кусочком мяса? А что потом? Никогда, даже в раннем детстве, Ризенгри Шортэндлонг не мечтал стать врачом, тем более хирургом.
– Нет, Клюшка, я не смогу! – сказал он. – А вдруг тебе станет плохо?
И он вытащил руку. Дюшка сел на снег и закрыл глаза.
– Ты ничего не понимаешь, – сказал он. – Мне и так всю жизнь плохо. Вокруг меня нет ничего настоящего. Даже с Варей Ворониной что-то происходит. Она теперь сама не своя. Загипнотизировали ее, что ли? С ней точно поработали, стопроцентно. Я сразу почувствовал, только все верить не хотелось. Дома вообще кошмар. Мои родители заодно с этими, из управления. И учителя, и даже бабушка. У моих сестер любимая игра – друг дружке ногти выковыривать. Я им ничего не говорю, пусть себе, как хотят. Ну давай, Бес! Мне не станет плохо! Хуже, чем есть, все равно не будет, давай!
– Не могу.
– Трусишь?
– Нет, честное слово, нет! Просто это слишком сложно.
Вопрос Дюшки вызвал в памяти Риза его недавний разговор с сестрой. Неужели они там, на небе, могли заранее просчитать эту ситуацию? И Ризи, забыв, что он только что выдал Дюшке все, о чем его так просили умолчать, тихонько позвал:
– Джен!
Он еще ни разу в жизни не звал сестру на помощь. Если она не появится после всего того, что он тут натворил, он не станет обижаться.
– Джен, помоги мне!
Нет, она, конечно, больше не появится, и он этого вполне заслуживает. Но Джен появилась, сгустившись до состояния, когда брат мог ее видеть.
– Это совсем не то, что ты должен был сделать, милый! – сказала Джен.
– Знаю.
– Ты разговариваешь сам с собой? – удивился Дюшка.
Нормальным людям, как и обыкновенным мутантам, не дано видеть ангелов в тонком состоянии.
– Джен, пожалуйста. Я все делаю не так, я вообще урод, и, кроме того, я рассказал Дюшке про тебя и про Рона. Я рассказал ему про то, что он будет ангелом.
– Зачем?
– Не знаю. Но он не хочет быть ангелом. Он хочет попасть в биореактор. Ему нужно в Аффрику, а я не смогу без твоей помощи достать датчики.
– Я не буду тебе помогать.
– Ты обиделась, я знаю. Но ты же обещала, что всегда будешь помогать мне!
– Я не обиделась, и я не собираюсь тебя бросать. Но ты путаешь. Я никогда не обещала, что буду помогать тебе во всяких глупых затеях. Я обещала, что буду всегда стараться поступать так, чтобы тебе было лучше. А ты играешь в какие-то, извини, дурацкие, опасные игры.
