Чудовище лощин - Эндрю Питерсон
– Ага! Ния Игиби Ветрокрыл! – воскликнула женщина. Её голос звучал одновременно пронзительно и хрипло. – Я вас ждала. Заходите. – Она развернулась и потопала по коридору.
Игиби удивлённо переглянулись и вошли. Полы и стены в школе были из полированного камня, под сводчатым потолком горели лампы. В простенках между многочисленными дверями висели картины, гобелены, стихи в рамочках. Из одних классов доносились приглушённые голоса учителей, из других – лязг, вопли и стук.
Женщина с десятью волосками остановилась и толкнула дверь с табличкой «Старший наставник». Ния поблагодарила её кивком и ввела детей в кабинет. Там стояло несколько стульев и маленький стол. На одеяле в углу похрапывал большой бурый пёс. Ния жестом велела ребятам сесть.
– Полагаю, вы меня не помните, – произнесла усатая дама, нахмурившись. – Если не ошибаюсь, вы та самая Ния Игиби, которая вышла замуж за короля и уехала из лощин. Теперь вы привели своих сопляков сюда, чтобы они получили подобающее образование. Вы считаете себя важной шишкой, не так ли?
– Да, – ответила Ния. – Похоже, вы тоже не из простых.
– Вот как? И кто же я, ваше величество? Что за женщина сидит перед вами? – Дама откинулась на спинку стула, скрестила руки на груди и, уставившись на Нию, нахмурилась так, что шесть волосков на верхней губе и два на подбородке вздёрнулись, словно усы у жука.
– Дети, – сказала Ния, не сводя с неё глаз, – познакомьтесь с директором школы и старшей наставницей госпожой Граундвич. Много лет я знала её как Олумфию Граундвич, грозу улицы Суэйнзби.
Джаннер похолодел. Он знал, что с ребятами в школе будет нелегко поладить, но не сомневался, что взрослые будут добры, хоть и тверды. Однако в госпоже Граундвич твёрдость явно преобладала над добротой. Выглядела она устрашающе.
– Наши ребята тряслись от страха, проходя по улице Суйэнзби. Они стремглав пробегали мимо домов, стоящих между Морским проездом и Яблочной долиной, поскольку боялись, что их забросают каштанами и собачьими какашками или спустят на них цепных псов. Но больше всего ребят пугала Олумфия Граундвич. Так ведь?
– Так! – ответила Олумфия Граундвич и прищурила один глаз. – Ваша мать хорошо меня знала. Так хорошо, что даже дала мне прозвище. Правда, Ния Игиби? Больше никто не смел звать меня так, как ты.
– Правда, – кивнула Ния.
– Скажи им, как ты меня называла, – потребовала госпожа Граундвич и почесала подбородок. – Скажи, и покончим с этим.
Джаннер молился, чтобы прозвище, которое их мама дала госпоже Граундвич, не привело к ссоре прямо здесь, в её кабинете. Ему отчаянно хотелось завоевать расположение этой жуткой женщины, хоть он и сомневался, что можно её задобрить.
– Я называла тебя подругой, – с улыбкой ответила Ния. – Лучшей подругой.
– Да! – воскликнула госпожа Граундвич. Вскочив, она нависла над ними и громко повторила: – Да!
Дети вздрогнули от страха.
Ния обняла Олумфию, а та оторвала её от пола и издала звук, похожий на рычание. Спящий в углу пёс проснулся и завилял хвостом. Ния в объятиях великанши Олумфии казалась ребёнком.
– Ния, как я счастлива! Я думала, тебя убили, взяли в плен или… или… превратили в Клыка. – Олумфия мельком взглянула на Кальмара и продолжила: – Но ты вернулась! Причём с детьми!
– Приятно тебя видеть, Олумфия, – смеясь, сказала Ния. – Надо же, ты – старшая наставница! Клянусь холмами и лощинами, я впечатлена. Ты же ненавидела школу.
– Поверь, я удивлена ничуть не меньше. Никогда не думала, что стану директором. Но представь себе, мне нравится. Я всегда гадала, отчего Создатель сотворил меня такой неуклюжей и зачем дал мне эти нелепые усы. Я их каждый день выщипывала, пока не поняла, что на учеников они действуют устрашающе. Я не замужем… пока… так что могу позволить себе усы!
– Да, боюсь, с усами найти мужа сложнее, – заметила Ния.
– Честно говоря, никогда об этом не думала. – Олумфия так дёрнула себя за ус, что Джаннер поёжился. Директриса сморгнула выступившие на глазах слёзы и усмехнулась. – Ничего, стоит мне только захотеть – я найду себе прекрасного принца. Правда, эти штуковины каждый день отрастают заново. – Она поднесла волос к глазам и сердито его осмотрела.
– Я приехала, чтобы записать детей в школу, – сказала Ния. – Мы пока не успели обсудить гильдии, поэтому, может быть, ты сама объяснишь им, каков порядок в Зелёных лощинах? – Она повернулась к детям. – Директриса Граундвич, это…
Олумфия отбросила выдернутый волос, быстрым жестом заставила Нию замолчать, подошла к ребятам и нависла над ними, уперев руки в бока:
– Встать! Дайте-ка я на вас посмотрю.
Дети встали и вытянулись по стойке «смирно». Олумфия Граундвич изучила каждого по очереди. Взяв Джаннера за подбородок, она повернула его голову направо и налево, приговаривая: «Так, так». Потом заставила мальчика согнуть руку и пощупала мускулы. Джаннер напряг мышцы, надеясь её впечатлить, но директриса, покачав головой, сказала: «Ох, бедняжка». Закончив осмотр, она отступила на шаг и скрестила руки на груди:
– Как тебя зовут, юноша?
– Джаннер Игиби. То есть… Джаннер Ветрокрыл.
– А точнее?
– То и другое, наверное.
– Наверное?
– Я совсем недавно выяснил, что я Ветрокрыл. Поэтому по большей части я всё ещё чувствую себя Игиби.
Фыркнув, Олумфия подошла к Лили:
– Твоё имя, девочка.
– Лили Игиби Ветрокрыл.
– Очень хорошо, очень хорошо. А это что? – директриса указала на костыль.
– У меня повреждена нога.
– Полагаю, Клыки, так? – Олумфия взглянула на Нию, и та кивнула.
– Ты, – госпожа директриса, сузив глаза, посмотрела на Кальмара, наклонилась к нему и принюхалась, – ты кто, собака?
Джаннер придвинулся ближе к брату и сжал кулаки. Хотя эта тётка была выше его почти вдвое, но она не смеет называть Кальмара собакой. Лили тоже придвинулась к Кальмару и вздёрнула подбородок. Кальмар устремил на Олумфию непроницаемый взгляд. Он не повёл ухом, не дёрнул мускулом. Джаннер не знал, что на уме у братишки и что затеяла директриса. Сколько им ещё терпеть неприязнь лощинцев?
– Олумфия, я не желаю, чтобы ты таким тоном разговаривала с моим сыном. – Ния говорила спокойно и ровно, однако в её голосе звучали гневные ноты.
– Я не собака, – сказал Кальмар. – Меня зовут Кальмар. Кальмар Ветрокрыл.
Олумфия Граундвич долго не сводила с него глаз… а потом кивнула:
– Прости,
