Константин Сергиенко - Кеес Адмирал Тюльпанов
Я, конечно, согласился, только где теперь его взять. Не будет он торчать в гавани.
– Найдём, – говорит Лис. – Будь он хоть оловянный, хоть деревянный, а на можжевеловую водочку все падкие. Поэтому как раз вертаемся в гавань, чуял я там можжевеловый дух.
И Лис потащил меня обратно. Тут же узнал про все кабачки и трактиры. Галопом мы обскакали «Красный щит», «Черепаху», «Жёлтую муху», и, точно, у последнего трактира чуть было не врезались в Железного Зуба. Он вышел навеселе и, покачиваясь, двинулся в город.
Долго мы толкались по улицам, потом Железный Зуб свернул и стукнул в дверь кирпичного красного домика. Ему открыли, а мы прошли мимо, будто прогуливались.
– Запомнил улицу, адмирал? А ну-ка за мной в кильватер!
Мы понеслись в сторону монастыря святой Агаты, к дому Бейсов. Эглантина ещё не вернулась, впустила нас служанка.
Из дома мы выбирались уже через окно со стороны сада. Теперь Лис был вовсе не Лис. Он завернулся в плащ Эглантины, а на голову приспособил белый чепец. Лис превратился в скромную монашенку и весь маскарад затеял потому, что, по его словам, любил «провернуть дело красиво».
У красного домика Лис постучал, а я спрятался за дерево напротив, но всё хорошо видел.
Дверь открыл Железный Зуб. Он разинул пасть, зевнул и спросил:
– Кого?
Не поднимая головы, Лис ткнул пальцем в Железного Зуба.
Тот удивился.
– Меня? Ты что, девка… Может, послал кто?
Лис кивнул головой.
– Кто послал?
Лис показал пальцем в небо. Сначала Железный Зуб не понял. Потом просто позеленел. Даже мне из-за дерева было видно. Он затрепыхался в дверях. Стал расшаркиваться, дергать себя за бороду и просто не знал, что делать.
– Эта… Позвольте ручку. Пройдите, тетенька, то есть,… тьфу, мадам… то есть… как вас там… Тcсс! Сейчас мы, эта, сейчас, кишки на деревьях… то есть… тьфу!..
Они вошли в дом. Совсем недолго дверь была закрытой, потом снова вышли. Железный Зуб кланялся, поддерживал Лиса за руку, причмокивал.
– Эта, привет там, значит… Тсс! – Похлопывал себя по груди: – Душонка-то, значит, тссс!..
На прощанье Лис потрепал Железного Зуба по щеке, потом как дёрнет за бороду и говорит сладким голосом:
– Служи исправно, сын мой.
– Ага, – говорит Железный Зуб и чуть было не падает носом в землю. Наверное, с перепугу.
В переулке Лис говорит:
– Сегодня у них сборище в пятом доме от Нового Храма по Верверс Дейк, какой-то начальник приехал. Железный Зуб должен отчитаться. Но я велел ему сидеть дома. Страху напустил. Здорово?
Я сказал, что здорово, но лучше бы Зуб пошёл в этот дом, а потом доложил нам, что и как. Теперь самим придется туда пробираться.
– Ты что, рехнулся? – закричал Лис. – Не знаешь, что это такое! Подальше надо держаться!
До вечера мы ходили с Лисом по городу и препирались. Я предлагал хоть посмотреть на Дом издали, но Лис и на это не соглашался. Тогда я плюнул и сказал, что пойду один.
– Ну и ладно, – сказал Лис. Подумаешь! – А сам плетется за мной.
Я отыскал Новый Храм, отсчитал пятый дом по дамбе – и вовремя, потому что сразу как-то стемнело и стал накрапывать дождик. А Лис тащится сзади и всё ворчит, всё обещает близкую погибель.
Дом двухэтажный, чистенький, до половины побелен известкой. Справа сад за красивой решеткой, под ворота уходит канава с водой. Совсем потемнело. Крап-крап – дождик. Света в доме не видно. И в соседних домах света нет. Собака завыла. Поёжился я, и дождь в плечи бьёт.
Чувствую, Лис рядом дрожит. Я ему:
– Почём дрожь продаёшь?
А он:
– Два подзатыльника штука.
Нет света в доме и нет. Может, ошиблись мы или Зуб наврал.
– У них там ставни и шторы, – говорит Лис. – Не увидишь света.
Я говорю:
– Лис, давай залезем в сад. Залезем только и посмотрим. Там ведь не опасно.
Лис ещё сильнее затрясся. Нет, думаю, не полезет. А один я тоже боюсь. Вдруг Лис говорит:
– А чёрт с ними, полезем! Хоть в пекло. Пропадай наследство!
Скинул плащ Эглантины, чепец развязал, и вот мы уже махнули через забор. Сначала сидим в кустах тихо. Мокро здесь, за шиворот потекли струйки. Но чувствую, во мне поднимается азарт, как будто уголёк внутри раздувают. Вспомнил ночь перед вылазкой. А Лис всё трясётся. Может, тоже от азарта?
В доме всё тихо. Стали мы подбираться ближе. Вдруг в окне верхнего этажа блеснул свет, а потом и нижнее окно затеплилось. Но это те, что выходят в сад, с улицы их не видно.
Подкрались мы к самым окнам. Я было собрался влезть на фундамент, как – бац! – будто петлю на шее стянули: кто-то дернул за шиворот!
В глазах что-то сверкнуло, в горле хрустнуло… Не успел я опомниться, как стоял перед огромным чудищем, потом разобрал – человек в капюшоне. И Лис стоял тут же. Обоих нас держали за шиворот.
– Ну? – прохрипел человек. – По какому делу?
Я-то молчу. Думаю: крышка. А Лис прокашлялся, и очень я удивился, когда услышал его спокойный, правда очень тоненький, голос:
– Угомонись, брат Кристофель. Новиции Якоб и Никодимус присланы из Утрехта с сообщением.
– За мной! – прохрипел огромный человек. – К префекту. Через минуту мы стояли в комнате. Маленький человек в тёмном плаще поднял свечу и осмотрел нас.
– Новиции Якоб и Никодимус из Утрехта с сообщением, – прохрипел Кристофель.
– С каких это пор в совет присылают новициев? – спросил маленький человек.
– С тех пор, как дрозды заклевали орлов, отец Гвидо, – ответил Лис.
– Новиции знают, что предъявить глазам божьим?
Глаза Лиса растерянно забегали. Он стал шарить у себя по карманам, озираться.
– Новиции не знают, как войти в приют божий? – Человек поднял руку.
Огромный Кристофель двинулся к нам, положил лапу на плечо Лиса.
Не знаю, как это случилось. Просто рука моя, как у лунатика, опустилась в карман, нащупала осколок тарелки, вытащила и протянула человеку со свечой.
Тот взял черепок, внимательно посмотрел и кивнул головой.
– Брат Кристофель, новициев к комиссару. Они знают, что предъявить глазам божьим.
ОТЕЦ АНТОНИО
В кабинете при двух свечах за большим столом кто-то сидел. Не сразу его разглядел. Голова седая, тёмная одежда.
– Новиции Якоб и Никодимус из Утрехта с сообщением, – сказал Кристофель и отступил в темноту.
Сидящий побарабанил пальцами.
– Из Утрехта некого больше послать?
– Некого, отец Антонио, – тихо сказал Лис. – Коллегия разгромлена, многие схвачены. Ректор отец Иоанн, прокуратор отец Гервард и коадьютор брат Филипп приговорены к смерти.
– Обвинение?
– Государственная измена.
– Суть?
– Пытались открыть ворота полку валлонов.
Отец Антонио встал, поднял ладони.
– Боже! Истреби этот неверный народ, сотри с лица земли, дабы могли мы с радостным сердцем воздавать хвалу господу нашему Иисусу Христу!
Снова сел.
– Остальные?
– Рассеяны по округе.
– Когда случилось?
– Две недели назад.
– Почему вы ещё здесь, а не в Дуэ у отца Провинциала?
– Многократно задержаны людьми принца, отец Антонио.
– Знаешь меня?
– Как луч от светлого солнца, летящий в темноту.
– Я тоже знаю тебя, новиций. – Отец Антонио сощурил глаза. – Прошлый год, новициат Люксембурга. Так? Почему попал в Утрехт?
– Переведен по указанию отца Провинциала.
– Где сейчас твой отец, знаешь?
Лис поперхнулся.
– Не посвящён, отец Антонио.
– Так, так… – Отец Антонио встал. – Трудное время переживаем мы, возлюбленные сыны. Но укрепите сердце и мышцы свои не для удовольствий, а для борьбы за дело Христово. Молитесь, созерцайте, исполняйте без колебаний, убейте, если потребуется, вы рыцари Христа Иисуса.
Вошёл человек и молча положил на стол толстую белую свечу. Отец Антонио осмотрел ее, даже понюхал. В тусклом свете блеснул золотой ободок у самого фитиля.
– Прекрасная свеча для тех, кто не спит, – сказал отец Антонио. – Отправляйте.
Человек со свечой ушёл. Отец Антонио пристально посмотрел на Лиса.
– Казалось мне, что зовут тебя Питером. Когда-то знал всех наперечет. Теперь вас тысячи, и память не успевает.
Из темноты мягко вышел огромный Кристофель:
– Посланник от полковника Вальдеса из Лейдена.
Отец Антонио поморщился.
– Зовите. Новиций, останьтесь, сядьте. Возможно, вы пригодитесь.
Мы сели в угол на холодную деревянную скамью. Твёрдой походкой вошёл человек в коротком плаще, поклонился.
– Ах, дон Рутилио! – сказал отец Антонио. – Вот не ожидал!
– У меня внутри захолонуло. Я вжался в скамью, Лис тоже заёрзал. Сюрпризы продолжаются, и всё на мою голову. Вот он стоит, дон Рутилио, – теперь я и в спину его узнал, – живой, и здоровый, будто и не стрелял в него Караколь.
– Садись, сын мой. Давненько не видывались. Что вы там засиделись под Лейденом? Не пора ли брать город? Почему не идёте на штурм?
– Недостаточно сил, – сказал дон Рутилио.
– Недостаточно, ба! Десять тысяч здоровых лбов, вдвое больше, чем во всем нашем ордене! Нет, Вальдес мне никогда не нравился. Штурмовать, штурмовать! Положить полвойска, ворваться и… Что там у вас творится? Как в городе?
