Владислав Крапивин - В глубине Великого Кристалла-2
- В лагерь? - глупо спросил я.
- В Африку, - сумрачно сказал Володька.
Я косо глянул на него: "С тобой по-хорошему, а ты дразнишься".
- Да правда в Африку. На целый год, с родителями. Они геологи, их послали африканцам помогать...
- Год - это долго, - сочувственно сказала Варя. - Чаю хочешь с вареньем?.. Ну ничего, приедет ведь.
- Хочу, - сказал Володька. - Приедет... Когда еще...
Варя вышла на кухню, а Володька подошел осторожно, коснулся щекой моего рукава. Поднял печальные глазищи:
- Ты смотри никуда не уезжай надолго. А то совсем...
2
Оставляя мокрые следы на половицах, Володька выбрался из ванной. Он яростно тер полотенцем всклокоченную голову и на меня не смотрел. Я понимал, что он хочет скрыть неловкость за недавний страх.
- Одевайся в сухое, а то опять продрогнешь...
Он раздраженно шевельнул худющими лопатками (без тебя, мол, знаю) и с головой и ногами скрылся в недрах платяного шкафа. Послышались возня и хмурое ворчание:
- Никогда ничего не найдешь...
Наконец он вылез. Вытащил модную майку, украшенную иностранными газетными заголовками, и новенькие шорты защитного цвета. Майка была ему впору, а шорты велики. Мама купила их Володьке весной, она надеялась, что сын за лето подрастет. Однако Володька вытянулся немного, но в ширину ничуть не увеличился, и штаны болтались на нем как юбочка. Сползали.
- Ну и жизнь, - капризно сказал он.
- Надень ремень, вот и все...
Володька ехидно заметил, что эта умная мысль ему тоже пришла в голову. Но старый ремешок он потерял на пляже, а широкий командирский пояс подарил... одному человеку.
- Кому это?
- Ну... Женьке. Когда уезжала.
Он вдруг вспомнил что-то, сердито поддернул шорты почти до подмышек и схватил со стола белую веревочку. Ловко опоясался ее концом, а весь моток, не обрезая, сунул в карман.
Капроновый тонкий шнур даже на вид был скользким. А узелок с легкомысленной петелькой выглядел совершенно ненадежно.
- Развяжется, - усмехнулся я. - И потеряешь штаны.
- Не развяжется, - рассеянно откликнулся Володька.
У него дурацкая привычка: вот так, между делом, отрицать очевидные вещи!
- Ведь развяжется, - сдерживая раздражение, сказал я. - Через несколько шагов.
Этот тип равнодушно сообщил:
- Мой узелок никто не развяжет. Кроме меня.
- На что спорим? - сухо спросил я.
Он сунул руки в карманы, выпятил живот и предложил:
- Развяжи без спора.
Ну ладно... Я поставил перед ним стул, неторопливо сел, двумя пальцами взял капроновый кончик и слегка потянул.
Узелок был прочнее, чем казалось. Я потянул посильнее. Гм... Ч-черт... Я разозлился и дернул изо всех сил! И... с чем это сравнить? Представьте, будто вас попросили порвать нитку, а оказалось, что это замаскированная стальная струна.
Узел не поддался, а Володька от рывка подлетел ко мне вплотную. Я встретился с его сердитыми глазами, и... мы поняли, что обманываем друг друга... Спорим о всякой ерунде, о веревочке, и стесняемся заговорить о главном.
Я взял Володьку за колючие холодные локти:
- Ну что ты... Ну, давай разберемся. Чего ты испугался?
Он отвел глаза, подумал, глядя в пол. Вдруг сел ко мне на колено и полушепотом попросил:
- Помолчим немного.
- Ну... хорошо. И что будет?
- И будет... пусто.
Он это спокойно сказал, но я ощутил, как у него под майкой струнами натянулись мышцы. Тогда я плотно прижал его к себе.
Стало тихо. Перестали потрескивать спирали в электрокамине. Рыжий Митька кончил вылизывать подсыхающую шкуру и непонятно смотрел на нас.
Сначала ничего не было. Потом... потом тоже ничего не было, но... как бы это объяснить? Словно исчезли стены. Они, конечно, были на месте, и все было на месте. Но стало все ненастоящим, непрочным, как воздух. А настоящим было ощущение громадного пространства. Словно мы в ночной степи или на плоском пустом берегу под темным небом. И шум... То ли чей-то шепот, то ли осторожные волны лижут шершавый песок...
Я прикрыл глаза и прислушался. Каждым кончиком нервов, каждой клеточкой тела прислушался: что это? откуда?
Нет, было не страшно. Не грозило это ни бедой, ни опасностью. Просто незнакомое загадочное пространство подошло вплотную и словно мягким темным крылом коснулось лица.
Но если за окном поздний вечер, и ты один в комнате, и тебе одиннадцать лет... Конечно, станет жутковато.
- Наверное, это ветер, - сказал я. - Ну что ты, Володька. Это ветер и дождь. Такой неуютный вечер...
Он покачал головой и прыгнул с моего колена.
- Это не вечер. Это было еще днем... Может быть, это... она?
Оглядываясь на меня, он подошел к столу и отодвинул пачку новых учебников для пятого класса. За книгами лежала морская раковина.
Большая была раковина и не очень красивая снаружи: серая, бугристая, с длинными шипами. Свернутая в спираль со множеством витков. А внутри она была темно-розовая и казалась очень глубокой. В самой глубине ее притаилась синеватая темнота.
- Откуда это?
- Я маму проводил, пришел домой и увидел... Она лежала на подоконнике. Я думал сперва, что это мама мне ее оставила. Ну, в подарок, чтобы не скучал...
- Может быть, так и есть?
Володька с беспокойством посмотрел на меня и сказал:
- Ты ее послушай. Приложи к уху.
Я поднял раковину - тяжелую, колючую - и поднес к щеке. И сразу накатил ритмичный гул. Океанские валы ровно шли на пологий песчаный берег. Еще немного - и брызги, прилетевшие с гребней волн, осядут у меня на лице. Я прикрыл глаза. Ощущение близкого моря стало полным... И вдруг мне показалось, что Володька сказал какие-то слова. Я взглянул на него, не опуская раковину. Нет, Володька молчал, только смотрел на меня неотрывно и тревожно. А слова прозвучали опять. Они проступили сквозь шум океанского наката. И еще, еще... Сначала я просто почувствовал, что это человеческие слова. Потом понял, о чем они. И сразу же узнал голос.
Он звучал как магнитофонная лента, склеенная в кольцо.
"Приходи, как раньше... Приходи, как раньше... Приходи, как раньше..." звал из чужого мира мой далекий друг - трубач, командир и рыцарь Валерка...
Видимо, я очень долго слушал, и в тревожных Володькиных глазах появилось нетерпение. Тогда я опустил раковину.
- Володька, ты слышал в ней слова?
Он растерянно мигнул:
- Я думал, что показалось... Разве так бывает?
- Бывает, - сказал я.
У меня появилось странное ощущение. Была уверенность, что скоро случится что-то необычное, но не чувствовалось волнения. Наоборот, пришло спокойствие и даже какая-то сонливость. Я сел на стул перед Володькой, улыбнулся ему и сказал:
- Это не для тебя раковина... Просто они не знали, что мы поменялись комнатами.
- Кто? - спросил Володька и придвинулся вплотную.
- Помнишь, я рассказывал? Про Город, про барабанщиков, про Канцлера? Про Валерку и Братика... Ты, Володька, решил, что это совсем сказка?
Он взял раковину, прижал к уху. Потом прошептал:
- Зовет...
Я кивнул.
Володька требовательно смотрел на меня.
- А как туда попасть?
Я пожал плечами:
- Понимаешь, Володька, раньше он сам приходил за мной...
- Разве ты не знаешь дорогу?
"Дорогу... - подумал я. - Это не дорога. Это способ перехода в непонятный мир: то ли в сказку, то ли в другую галактику. Наверное, есть какие-то хитрые законы, только я их не изучал. До того ли мне там было?"
- Не знаю, - сказал я. - Сейчас не знаю...
- Но ты должен знать!
- Каждый раз - новый способ. Наверное, должно быть какое-то место. Особое...
- Место? - переспросил Володька.
- Да. Откуда можно уйти к ним...
- Место... - повторил Володька. Сел опять ко мне на колени, глянул снизу вверх. - Только ты не смейся и не спорь... У меня уже было, как сегодня с этой раковиной. Ну, не так, а похоже. У дедушки на даче...
Я слегка удивился. Дача Володькиного деда находилась далеко за городом. К тому же она стояла заколоченная, а дед отдыхал в Сочи.
- Было, - повторил Володька. - Когда мы там в июне жили... Знаешь, там такая улица есть, и мне иногда казалось, что в конце ее море... На самом деле ничего нет. Ну, кусты да трава. А идешь, и все кажется, что вот-вот море будет. Даже запах как от водорослей. А если глаза закроешь, то совсем будто на берегу. И шум...
- А ты доходил до конца улицы?
Володька сердито мотнул головой:
- Не доходил.
- А почему? Боялся, да?
- Да нет... Ну да, боялся. Что обманусь...
- Ну что ж... Может быть, это то, что нужно, Володька.
Он вскочил:
- Так едем!
- Прямо сейчас?
Володька очень удивился:
- А разве можно ждать?
Я встряхнулся. В самом деле, что со мной? Что за сонная одурь? Или правда старею и глупею понемногу. Может быть, там дорога каждая секунда, а мы рассуждаем!
- Одевайся, - велел я Володьке, а сам спустился к себе. Надел сапоги, взял брезентовый плащ. Положил в карман тяжелый охотничий нож - подарок приятелей, с которыми был в походе по Кавказу. Может быть, и не пригодится, а может быть... При этой мысли у меня слегка заболел шрам на левом боку, и кольнула тревога за Володьку. Но было ясно, что уговаривать его остаться бесполезно. К тому же я не знал дороги...
