Валерий Медведев - Сверхприключения сверхкосмонавта
Я встал и позволил себя обыскать.
— Нет, это какой-то сверх… сверх… сверх… — сказал отец.
"Ну-ну, папа, поднатужься, ну, догадайся, кто у тебя сын, ну…" — хотелось мне сказать отцу.
— Это какой-то сверхумный, сверхзагадочный сверхбезобразник!
— Знаете, что, ребята, я хочу в конце нашей беседы внушить вам очень полезную мысль, — сказал я.
И эти слова просто взорвали моего отца.
— Минуточку! — воскликнул отец. — Что здесь происходит? Кто кого проверяет? Кто в ком разбирается? Кто кого воспитывает? Кто и что кому внушает? И кто кого здесь гипнотизирует?
"Ах, вот в чём дело! — мелькнуло у меня в голове. — Отец пригласил к себе на помощь не просто врача, а гипнотизёра".
— Нет, ему в нормальном состоянии ничего внушить невозможно, я вас очень прошу, загипнотизируйте Юру, с его согласия — сказал отец. — Ты согласен загипнотизироваться? — спросил меня отец.
— Конечно, согласен, — сказал я, — если дело приняло такой оборот.
— Вы согласны его загипнотизировать? — обратился отец к дяди Петиному знакомому.
— Я согласен, — ответил дяди Петин знакомый. — Но я не убежден, поддастся ли он гипнозу.
— Поддамся, поддамся, — успокоил я гипнотизёра.
— И когда будешь загипнотизирован, дашь нам всем честное слово, что ты с завтрашнего дня станешь учиться умеренно и получишь по какому-нибудь предмету хотя бы тройку!… Вы можете внушить ему, обратился папа к дяди Петиному знакомому, — что он… нет, уж лучше в спящем состоянии вы объясните, для чего это всё нужно!
Мы ушли с дяди Петиным знакомым в мою комнату, и ровно через полчаса я как ни в чем не бывало вернулся в столовую. Дядя Петя и отец сидели не сводя глаз с дверей моей комнаты. Увидев, что я вышел из комнаты один, отец спросил;
— А где же доктор?
— Он спит, — сказал я.
— Как спит?! — вскрикнули в один голос отец и дядя Петя.
— Очень просто. Я его загипнотизировал.
— Как ты его загипнотизировал? — не понял отец.
— Но он не смог меня загипнотизировать, а я его смог, — объяснил я. — Он со мной разговаривал, потом стал говорить: спать, спать, спать! Но ты же знаешь, папа, что сегодня по расписанию у меня сон в десять часов, а сейчас только половина пятого.
— Ну, всем досталось, и гипнотизёру больше всех! — захохотал дядя Петя и всё хохотал и хохотал до слез.
Не знаю, товарищи потомки, что здесь было смешного?!
— Разбудить, — закричал отец, — разбудить гипнотизёра, сейчас же разбудить!
— Пожалуйста, — сказал я, — разбудить так разбудить.
Мы втроем прошли в мою комнату, и отец с дядей Петей увидели гипнотизёра, лежащего на моей кровати в глубоком сне.
— Пациент находится, — сказал я, — в глубоком гипнотическом сне третьей стадии. Обычно различают три степени глубины гипноза: сонливость, гипотаксию и сомнамбулизм. При сонливости наблюдается лёгкая дремота и общее расслабление мускулатуры. При гипотаксии, характеризующейся угнетением произвольных движений, часто отмечаемся так называемая восковидная гибкость мускулатуры — каталепсия, то есть такое состояние, при котором рука, нога или голова загипнотизированного долго сохраняют приданное им искусственное положение. Сомнамбулическая стадия — это стадия наиболее глубокого гипноза. Во время сомнамбулизма загипнотизированному можно внушить различные зрительные, слуховые и обонятельные так называемые галлюцинации.
— Перестань хоть сейчас читать лекцию и немедленно разбуди доктора, — сказал отец в отчаянии.
— А может, мозг-то работает у Юрки не шестью шесть — тридцать шесть, — услышал я за своей спиной. — Может, шестью восемь — сорок восемь? — тихо сказал дядя Петя.
— Что происходит? Ничего не понимаю! — тихо воскликнул отец.
— Таблица уважения происходит, — объяснил я отцу и неожиданно открыл дверцу шкафа. В шкафу сидели Кириллов-Шамшурин и Данилова. — Выходите… заговор обреченных! — И я стал выводить доктора из третьей стадии гипнотического сна.
ВОСПОМИНАНИЕ ПЯТНАДЦАТОЕ. Оказывается, я знаю даже то, чего я не знаю
Я, дорогие товарищи потомки, уже натянул на себя куртку и подумал, что меня уже давно никто не атакует стихами. И только об этом подумал, как тут же обнаружил в правом кармане куртки свёрнутый листок бумаги. Я извлёк его из кармана и развернул. Ну конечно же, это были стихи! Стихи назывались загадочно и на этот раз имели прямое отношение к космосу. Посудите сами: название стихотворения было такое — "На далёкой звезде, на Збюне". Затем шли такие, с позволения сказать, четверостишия:
Тишина кораблём завладела,Космонавт прикоснулся к струне,И гитара чуть слышно запелаНа далёкой звезде, на Збюне,За бортом ветерок не подуетРучеёк не споёт о весне…Космонавтов гитара волнуетНа далёкой звезде, на Збюне.Видно, парень влюбленный мечтаетО глазах голубых на Земле,Под гитару он их вспоминаетНа далёкой звезде, на Збюне.А второй вспомнил иву родную,Вспомнил мать в приоткрытом окне,И гитара с ним вместе тоскуетНа далёкой звезде, на Збюне.Третий видит поля в дымке синейИ скучает по мягкой траве,И гитара поет о РоссииНа далёкой звезде, на Збюне,Зеленеют луга заливные…Звездолётчик коснулся струны,Шлет гитара свои позывные*
Дочитав стихотворение, я косо наложил на тексте следующую резолюцию: "Никакой звезды Збюны нет. В стихотворении речь идёт о космонавтах, следовательно, ко мне, сверхкосмонавту, всё это не имеет никакого отношения". Затем я спрятал текст стихотворения в папку моих воспоминаний, чтобы вечером зашифровать, и, выскочив на улицу, побежал в школу на просмотр самодеятельного концерта. По дороге заглянул к одному парню за мешком с догрузом. Дело в том, что я занимаюсь планёрным спортом в молодёжном составе (под фамилией Нестеров!) Но для полётов не хватает у меня веса, и вот для погрузки мне ещё и одному парню прописали по мешку спрессованных опилок. Взяв мешок, я по дороге от дома до самой школы декламировал то единственное, что я считаю в жизни стихами, а декламировал я вот что:
"Померкли алые краски весеннего заката. На потемневшем небосклоне выступает звёздная россыпь. В южной части неба сияет зодиакальное созведие Льва. Над ним — известное ещё с детства созвездие Большой Медведицы. Несколько ниже — созвездие Волосы Вероники.
Левое созвездие Льва, на юго-востоке, повисло зодиакальное созвездие Девы с голубовато-белой звездой Спикой. Созвездие Девы весьма интересно. В этом направлении сосредоточено грандиозное скопление галактик. Число этих далеких звездных систем достигает двух тысяч пятисот.
Среди них выделяется эллиптическая галактика М87, обладающая огромной массой, значительно превышающей массу такой гигантской галактики, как туманность Андромеды".
По дороге в школу меня вообще-то ничего не беспокоило. Единственное, что меня немного беспокоило — это то, что дни перед этим днём и весь этот день были у меня так заняты и загружены, что я не успел даже мельком хотя бы перелистать учебники и материалы, необходимые для встречи с участниками театральной самодеятельности. У них ведь тоже есть свои учёные записки, учебники и всевозможные пособия. Положение было почти безвыходным, но у нас у сверхкосмонавтов, безвыходных положений не бывает.
"Посмотрим, посмотрим, — подумал я, — какой же у меня будет выход из этого безвыходного положения".
Вбежав в здание школы, я в несколько прыжков поднялся по лестнице к актовому залу. Возле дверей актового зала стоял целый отряд учеников, охраняющих вход в школьный храм самодеятельного искусства.
Я остановился, чтобы оценить обстановку. Маслов и Лев Киркинский посмотрели на меня и многозначительно переглянулись. Лена Марченко с Даниловой Верой тоже переглянулись и сделали большие глаза.
— Те же и Всесторонний, — сказал Лев Киркинский.
"Так, ещё одно прозвище", — подумал я, не обращая внимания на слова Киркинского.
— Ну, что нового? Какие новые безумные идеи носятся в нашем воздухе? — спросила Вера Лену Марченко.
— В воздухе носится такая безумная идея, — сказала Лена Вере, — что когда ты не спишь, то ты спишь, а когда ты спишь, ты не спишь!..
— Эта идея безумная! — согласился с девчонками Маслов.
— Но достаточно ли она безумна, как сказал Нильс Бор, — вопросил всех Лев Киркинский, — чтобы быть воистину гениальной?
При этом разговоре все, конечно, не сводили с меня глаз, а точнее, с догрузочного мешка. Я поставил его перед собой на ступеньку лестницы.
— Ещё одна загадка, — сказала Вера Данилова, — мешок… Что это за мешок? И что бы это значило?
