Николай Дубов - Беглец
Вышка упиралась в небо. Надо было запрокидывать голову назад, чтобы посмотреть на ее макушку. Самые большие дома он видел в Евпатории. Куда им... Даже стальные решетчатые мачты с прожекторами и флагами на переправе показались теперь низенькими и маленькими. В дощатом сарае работал двигатель, железная труба, выведенная наружу, постреливала дымком, из-под нее расплывалась черная маслянистая лужица. Извиваясь по земле, к вышке ползли не то трубы, не то кабели. Поодаль стоял маленький домик.
Юрка подошел и осторожно заглянул в окошко. Домик был нежилой, там стояли только стол и несколько табуреток. За столом сидел рыжий парень в очках и в кепке. Он был еще совсем молодой - толстогубый и круглощекий, а борода пробивалась рыжим пухом. Наверно, там была вода, но Юрка не решился войти и попросить - толстогубый сердито хмурился, муслякал потухшую папиросу и что-то быстро писал авторучкой.
Юрка вернулся к вышке. Основание ее было приподнято над землей, к нему вел помост из толстых брусьев. Дальше Юрка идти побоялся, сел на краешек помоста. Нижняя секция вышки с трех сторон была обшита досками. Справа и слева стояли какие-то машины, барабаны с намотанными толстыми тросами. С самой верхушки на черных промасленных тросах свисал огромный крюк, под ним четырехгранный брус, воткнутый в круглый стол. Брус и стол вращались с такой скоростью, что еле различимы были грани бруса. И над всем висел железный грохот. От этого грохота подрагивал даже помост, на котором сидел Юрка. От грохота, а может, оттого, что хотелось есть, у Юрки разболелась голова. Возле машины стояли двое мужчин в спецовках и ничего не делали, только смотрели время от времени на белые диски приборов. Юрке все больше хотелось пить, но подойти ближе он не решался - пугал оглушительный грохот, и Юрка боялся, что дядьки в спецовках заругают и прогонят его.
Мимо него прошел в вышку рыжий парень в очках. Он тоже стал смотреть на приборы, что-то прокричал, ему прокричали в ответ. Один из мужчин в спецовке вышел, спустился по помосту и остановился возле Юрки, вытирая замасленные руки концами.
- Ты тут зачем? - спросил он.
- Так, - сказал Юрка, вставая. - Посмотреть.
- А откуда взялся, где живешь?
- Там. - Юрка махнул рукой в сторону моря.
- Вот и беги туда, ребятишкам тут делать нечего.
- Я пить хочу, - сказал Юрка, - у вас напиться можно?
- Пойдем.
В домике, где раньше сидел рыжий, человек в спецовке подошел к стоящему в углу пузатому металлическому баллону, подставил стакан и нажал рычажок. В стакан брызнула шумная пузырчатая струя. Юрка проглотил колючую, пузырящуюся воду и протянул стакан снова.
- Кто это тебя так? - спросил мужчина, когда Юрка напился и вытер губы.
- Упал, - сказал Юрка и покраснел.
- Интересно ты падаешь - на все стороны... Ну, дело твое. Беги теперь домой.
- Дяденька, - сказал Юрка, - а мне к вам нельзя? Учеником. Или убирать чего... Я бы все-все делал.
Мужчина внимательно посмотрел на него.
- Что, конфликт дома, и ты, значит, отдал концы?
Юрка потупился и не ответил.
- У нас для ребят работы не бывает. Буровой мастер - видал, в очках? - и тот инженер, с высшим образованием. Ты, если уж так прикрутило, в город подавайся, в ремесленное. Там квалификацию получишь, человеком станешь...
Юрка повернулся к выходу.
- Постой, ты небось есть хочешь? - Юрка смущенно пожал плечами. - На вот, у меня завтрак остался.
Отойдя несколько шагов от домика, Юрка развернул газету - между большими кусками хлеба лежали ломтики колбасы. Он решил съесть половину, а половину оставить, но колбаса была такая вкусная, а Юрка такой голодный, что не удержался и съел все. И снова захотел пить. Почему-то дома, когда вода была под рукой, он пил редко и мало, а теперь хотел непрерывно. Возвращаться опять к вышке? Буро-ржавые переплетения ее уже так отдалились, что снова казались голубоватыми. И что там делать? Видно, и Виталий Сергеевич не всегда говорил все правильно и всю правду... "Все это для вас, для тебя..." А на поверку совсем не так. Что ему оттого, что там ищут, нашли или найдут нефть? Это само по себе, а он сам по себе. И на переправе будет то же самое. Вон плывут над ней синие дымки. И там грохочут машины, работают люди. Ну, построят город. А ему скажут: пацанам тут делать нечего...
9
Уже давно перевалило за полдень, раскаленная улица была пуста, только в стоячей воде промоины-канавы копошились утки. Спрятавшись за железной цистерной у копанки, Юрка долго выжидал и приглядывался - не покажется ли знакомая фигура. Магазин недалеко от колодца, а в него могли навернуться папка или мамка. Хорошо еще, что колодец стоит на самом выезде из села и единственную улицу его видно напролет. На двери сельмага висел замок, на улице ни живой души. Юрка вышел из-за цистерны, открутил вентиль и припал к трубе. Потом он посидел в тени за цистерной - ноги гудели от усталости, ступни горели. Напившись еще раз, он обогнул задами Ломовку, пересек дорогу и по меже между ячменем и виноградником пошел к морю. В Гроховке опасность наткнуться на папку была еще больше, и он решил прийти туда со стороны моря и когда стемнеет. Юрка прошел по берегу до места, от которого до Гроховки осталось километра два, если идти напрямик. Солнце склонялось к западу, но до вечера было еще далеко, Юрка выкупался, лег на горячий песок, чтобы подсохнуть, и, сморенный усталостью, заснул.
- Эй! - загремело над ним.
Юрка вскочил. Рядом стоял Роман Безногий. Юрка сгреб свои одежки и бросился бежать.
- Ты чего, ты чего сдрейфил? - закричал Роман.
Юрка оглянулся и остановился - Роман был один.
- Чего ты как припадочный? - сказал Роман. - Меня боишься?
- Не, - сказал Юрка, - я думал...
На берегу, кроме него и Романа, никого не было. Солнце уже спряталось за уступом берега, вот-вот начнет темнеть. Значит, он долго проспал.
- "Думал", - сказал Роман. - Видно, у тебя ноги быстрей действуют, чем голова, сначала бежишь, потом думаешь.
Роман был совсем или почти трезвый, папки нигде не видно. Юрка начал одеваться.
- Постой, - сказал Роман. - Плавать умеешь? А нырять? У меня закидушка зацепилась, нырни давай...
Шагах в двадцати лежало Романово имущество - пиджак, кошелка и мятый котелок. От воткнутой в мокрый песок короткой палки убегал в море шнур закидушки. Юрка поднял его и, пропуская между пальцами, пошел в воду. Берег здесь оказался приглубый, волна поднялась Юрке до горла, он поплыл, загребая одной рукой, потом набрал воздуху в легкие и нырнул. Если бы не держаться за шнур, он, может, и достал бы до дна, но отпустить шнур он боялся - в воде уже было темно, - а добраться, загребая одной рукой, не удалось. Юрка вынырнул, повернул к берегу.
- Не достал? Эх, так его, придется лезть самому...
Роман отстегнул деревянную ногу, разделся и на одной ноге запрыгал к воде. Плыл он красиво и быстро, лучше, чем ходил по земле. Возвращаясь, он на четвереньках вылез на песок, смотал закидушку, снова ее закинул и опять запрыгал на одной ноге к одежде.
Юрка испуганно смотрел на искромсанную багровую культю.
- Что, не нравится? - сказал Роман. - Вот так, браток: был моряк, красивый сам собою, а теперь вечная слава и полторы ноги... - Он оделся, но, видно, плавая, продрог и зябко передернул плечами. - Выпить хочешь?
Юрка покачал головой.
- Ну и ладно, не приучайся. Все одно я б не дал, самому мало.
Он достал из кошелки бутылку, заткнутую тряпичной пробкой, запрокинул голову и половину мутной беловатой жидкости вылил себе в рот, как в воронку, потом достал кусок хлеба, понюхал и положил обратно.
- Ты что, рубать хочешь? - спросил он, поймав внимательный Юркин взгляд. - На, действуй.
Роман отломил себе небольшую корочку, остальное протянул Юрке.
- А где тебе ногу?.. - спросил Юрка, набивая рот хлебом.
- В Евпатории, в десант...
Он достал бутылку, запрокинул голову и вылил в себя остаток беловатой жидкости.
- У нас курортник утонул, - сказал Юрка. - Помнишь, на "Волге" в подвал приезжал?
Роман посмотрел на него помутневшими глазами и ничего не ответил.
- А ты знаешь, где Сенька-Ангел живет? - спросил Юрка.
- Шоферюга? - Роман кивнул.
- У него тетеньки такой нет, Ю л и в а н н а называется?
Вместо ответа Роман сказал:
- Слышь, Жорка...
- Да какой я тебе Жорка, когда я Юрка!
- А какая разница? - мутно посмотрел на него Роман. - Ты, слышь, собери давай, чего найдешь, костер зажгем, а то трясет меня...
В наступающей темноте собирать топливо было трудно, да и не бывало здесь никогда ничего путного, так только - палочки, тростник, пересохший кушир. Юрка нагреб ворох такого мусора, Роман ловко и быстро разжег костер, протянул к огню руки. За их спинами сразу стало темным-темно.
- Понимаешь, - сказал Юрка, - он утонул, а она осталась. И где теперь - неизвестно. Семен ее увез.
Роман уже опьянел, лицо у него набрякло, он бессмысленно таращился на огонь и вдруг закричал свою песню: