Ив Соколов-Микитов - Голубые дни (Рассказы)
- Посмотрите, это сидят на отмели фламинго! - разглядывая полоску мнимой "зари", сказал наш спутник.
Чтобы еще раз увидеть редкостных птиц, я попросил поближе направить наш маленький катер. Чем ближе подходили - яснее был виден большой розовый остров, издали показавшийся алой зарею. Несколько таких островов виднелось в туманившейся дали залива. На расстоянии полукилометра можно рассмотреть кормившихся на отмели больших розовых птиц. В бинокль были видны их белые шеи и карминно-красные ноги. Издали весь остров казался недвижным. Большие розовые птицы, казалось, застыли. Нам, охотникам, чудилось - вот сам собою исчезнет, как дивное видение, растает явившийся нам сказочный остров.
В сильный морской бинокль я видел отдельных птиц. Птицы иногда поворачивались, окунали головы в воду. Толстые клювы их были как бы надломаны. Расправляя красные крылья, казалось, они танцевали, и весь остров переливался пламенной алой зарею. (Название "фламинго", что по-русски значит "пламенный гусь", очень удачно определяет огненную окраску этих птиц.)
- На этом острове не менее двадцати тысяч птиц, - окинув опытным глазом весь розовый остров, определил количество птиц бывалый наш спутник.
Мы были шагах в трехстах от живого розового острова, когда, обеспокоенные приближением лодки, птицы зашевелились. Расправляя крылья, птицы взлетали одна за другою, выстраивались в длинную вереницу. Отражаясь в зеркальной глади залива, затейливо извиваясь, красная вереница исчезала за горизонтом, и нам казалось, что это разгорается в небе вечерняя алая заря.
Бесконечной лентой извивалась над заливом вереница чудесных птиц. Любуясь невиданной картиной, долго следили мы, как на глазах наших, точно видение, исчезает, тает в воздухе очарованный розовый остров.
НА ОТМЕЛЯХ
На берегах обширного Кизыл-Агачского залива стояли некогда мощные рыбные промыслы-ватаги, большие морские пароходы беспрепятственно входили в самую глубь залива. В последние годы Кизыл-Агачский залив быстро мелеет. С каждым годом обнажается илистое дно - вязкий черный "батак", в котором неопытный охотник рискует погибнуть. Обмеление вызвано общим понижением уровня Каспийского моря. Причиною этого обмеления является отчасти недостаток воды, подаваемой главнейшими реками - Волгой и Уралом. Так истребление лесов Севера, снабжавших реки водою, отозвалось в противоположной части страны.
Почти с каждым годом изменяет свои очертания мелководный гостеприимный морской залив. Новые открываются кормные отмели. Там, где еще в прошлом году свободно проходила моторная лодка, теперь можно плыть только в легком куласе.
Осторожно толкаясь чапом, медленно приближались мы к отмелистому берегу залива. Чем дальше пробирались в глубину заповедника - смелее, доверчивее были окружавшие нас птицы. Мы слышали непрекращавшийся шум, то переходивший в отдаленные раскаты, то затихавший. Издали этот шум был похож на приглушенный рев водопада. Садясь и взлетая, беспрерывно шумели на отмелях несметные стаи. Птицы вдруг то поднимались темною тучей, то, покружившись, шумно садились. Трудно понять, что пугало, заставляло внезапно взлетать спокойно кормившиеся стаи. Быть может, птиц пугали разбойники-шакалы, подкрадывавшиеся из камышей к своей добыче.
Множество перьев и белого пуха плавало на поверхности воды, под которою было видно мелкое дно, испещренное следами птиц. Длинный тонкий чап глубоко уходил в жидкий батак - слой легкого ила, покрывавшего вязкое дно залива. Черным потрескавшимся батаком были покрыты обнажившиеся отмели, на которых кормились и отдыхали бесчисленные птичьи стаи.
Необычайное обмеление не позволяло нам пробраться в самые глухие уголки птичьего заповедника. Сидя в куласе, только издали я мог любоваться открывавшимся перед глазами не доступным человеку пространством. Чувствуя полную безопасность, птицы плавали, кормились, летали. В бинокль можно было видеть гусей, лебедей, уток, несчетными стаями покрывавших зеркальную гладь.
Упираясь чапом в мягкое дно, с великим трудом добрались мы наконец до береговой отмели, сплошь покрытой потрескавшимся батаком. Окончательно уткнувшись в ил, наш кулас остановился в нескольких сотнях шагов от плоского берега. С большой опаской ступили мы в расплывавшийся под ногами жидкий батак. Каждый шаг здесь грозил опасностью.
Берегись, неосторожный охотник, в погоне за дичью угодивший в бездонный батак! Еще не скрепленная корнями растений болотная топь может расступиться. Напрасно будет стараться охотник выбраться. Вершок за вершком, точно пасть страшного чудовища, засосет его вязкий батак...
С величайшей осторожностью двинулись мы к желтевшей впереди стене береговых камышей. Как бы предупреждая о появлении незваных гостей, кружились и кричали над нашими головами чайки. Острыми косяками проносились стайки гусей, летевших в поля на жировку.
Сопровождаемые тревожными криками птиц, благополучно добрались мы до густой стены камышей, шелестевших на ветру. Выбравшись на сухое, с любопытством я принялся разглядывать чудесную грамоту следов, отчетливо рисовавшихся на грязи. Здесь были тоненькие крестообразные следы куликов и камышовых курочек, цепочкой тянулись четко печатавшиеся следы шакалов и диких котов. Глубокие следы кабанов скрывались в чаще камышей. Разглядывая грамоту следов, еще живее представлял я великое множество зверя и птицы, населявших край птичьих зимовок.
Звериными узкими тропами, пробитыми в камышовой чащобе, выбрались мы из болота. На высоком, покрытом степною растительностью берегу еще виднелись остатки морской пристани; заросшая тростником и бурьяном, лежала на боку старая барка. Несколько десятков лет назад здесь еще был берег моря, стояли рыбные промыслы. Заслышав шаги людей, задневавший шакал выскочил из-под старой барки; с шумом и треском поднялся из высокой травы выводок степных турачей.
СУЛТАНСКИЕ КУРОЧКИ
Скрытыми кабаньими стежками, испещренными следами зверей, я пробираюсь к глухим птичьим озеркам. На этих озерках обитают султанские курочки - нарядные птицы.
Большою редкостью стала теперь султанская курочка. Некогда ею кишели камышовые заросли Кизыл-Агача. В летние месяцы султанская курочка появлялась и в северной части Каспийского моря. Во время сильного шторма однажды живая птица была поймана на центральной улице шумного города Баку. Сильный ветер принес ее на балкон городской квартиры профессора-биолога. Редкостная птица как бы сама пожаловала с визитом к ученому-птицеведу. Чучело этой султанки, пойманной в городе, хранится в зоологическом музее.
В суровую зиму, причинившую много бедствий всему птичьему населению Кизыл-Агача, особенно много погибло от морозов нежной султанки. Не умея хорошо и быстро летать, султанка оказалась беспомощной среди покрывшегося льдом залива. Разбойникам-шакалам досталась богатая пожива. Шакалы переходили по льду замерзшее пространство и подбирали ослабевших от бескормицы птиц. Много миллионов птиц погибло на шакальих зубах.
Оставшаяся после суровой зимы султанская курочка гнездится в самых глухих камышовых зарослях Кизыл-Агача. Увидеть ее очень трудно. Нужно знать места, иметь охотничье терпение и осторожность, чтобы в свое удовольствие полюбоваться редкостной птицей, одетой в яркий костюм, пышность которого послужила поводом к ее наименованию.
Осторожному и наблюдательному охотнику, умеющему хорошо подслушивать и примечать открывающиеся его слуху и зрению тайны, приятно наблюдать из засады за жизнью редкостных птиц, чувствовавших себя в безопасности на глухом, скрытом озерке. Не замечая скрывшегося человека, птицы свободно расхаживают по вязкому батаку, оставляя на жидкой грязи тонкие крестики следов. Длинные пальцы султанки устроены так, что эта птица, величиною едва уступающая домашней курице, не проваливаясь и не завязая, легко бегает по самым топким местам. Странно видеть, как, точно нарядные маркизы в старинном чопорном танце, раскланиваясь и обмахиваясь веерами, друг за дружкой следуют птицы. По поверхности зеркального озерка, покрытого не заметными глазу листьями водорослей, птицы проходят как по паркету. Тонкие, длинные пальцы их опираются на листья растений, и охотнику кажется, что птицы идут по зеркальной поверхности воды.
Осторожно, как зверь, раздвигаю высокий, шелестящий над головою камыш. Не замечая человека, надо мной проносятся стройные косяки птиц. Я слышу свист крыльев, обдающих меня ветром, вижу тяжелые тела птиц, их длинные, вытянутые шеи с маленькими головами. Чтобы не выдать себя, приседаю в густых камышах, и птицы низко проносятся над моей головою.
Я иду тихо, напряженно прислушиваясь к каждому звуку. Неровен час, на счастье охотника, вывалит из батака зазевавшийся, задремавший секач-кабан или покажет гриву седой камышовый волк, свежими следами которого покрыта пробитая кабанами глухая тропинка...
