Борис Житков - Что я видел
А потом там есть ещё игрушки, которые сами ходят. И там Пётр Викторович будет им показывать, как делать из бумаги аэропланчики, которые летают, а бабушка их научит делать себе варежки. И ещё всякое интересное.
Мне очень захотелось, чтоб скорей туда. А бабушка остановилась и стала яблоки покупать.
Я стал кричать:
— Я не хочу яблок! Скорей идём!
Бабушка взяла и сказала:
— Я вовсе не тебе яблоки покупаю, а Петру Викторовичу и себе. А ты не ешь, пожалуйста. А главное, не кричи на всю улицу.
Я рассердился на бабушку. А она всего два яблока и купила. Только большие-пребольшие. И дала одно Петру Викторовичу.
Он положил в карман и сказал мне тихонько:
— Потом съедим.
Дворец пионеров
Пётр Викторович пошёл очень скоро. И меня за руку потянул.
И вдруг он говорит:
— Смотри!
Я посмотрел и вижу — дом. И ступеньки. А там дверь. А около дома стоят два мальчика. И трубят в трубы. Только они ничего не трубят, потому что они каменные. И они очень большие и серые. Я сразу узнал, что это пионеры. Потому что они с трубами.
Я стал кричать:
— А я знаю! А я знаю! Пионеры! Пионеры!
Пётр Викторович закричал:
— А ну, бегом!
И мы побежали через улицу. И прямо в этот дом.
Это и был Дворец пионеров.
Мы вошли, а там большая комната. В ней столбы. Они не круглые, а с углами. И на этих столбах сделаны картинки. Там девочки, и мальчики, и звери тоже.
А Пётр Викторович говорит:
— Потом посмотришь. Теперь вытирай скорей ноги.
И мы пошли, где вешалки. И я там отдал тётеньке шапку. И Пётр Викторович свою шапку тоже отдал.
Там много-много вешалок. И они отгорожены длинным столом.
Тётенька положила на стол железный кружочек с верёвочкой.
Я посмотрел и закричал:
— А я знаю! Семь и семь.
Тётенька засмеялась. И Пётр Викторович тоже засмеялся. И сказал:
— Верно, верно. Только надо говорить: семьдесят семь и ещё — не кричать.
Я не стал кричать и услыхал, что играют на трубах. Только не знал, где.
А потом была большая лестница. И я хотел туда идти. Потому что очень красиво. И около лестницы стоят деревья. Они в зелёных кадках, а в кадках земля. Деревья оттуда и растут.
А вдруг кто-то крикнул:
— Алёша, Алёша!
Я оглянулся. А это бабушка.
Она говорит:
— Чего же вы убежали?
Я сказал, что очень хочу игрушки, которые сами ходят. И потом вырезать аэропланчики, которые сами летают.
Тоня
Я хотел идти туда, где лестница. А бабушка пошла со мной совсем не на лестницу, а вбок, в комнату. И Пётр Викторович тоже.
Там сидели какие-то тётеньки.
Они вскочили и стали говорить:
— Ах, Марья Васильевна! Ах, как хорошо! Ах, какой мальчик!
Всё «ах, ах» говорили.
И бабушка стала с ними что-то быстро говорить.
А Пётр Викторович посадил меня на диван и сам сел рядом.
И говорит:
— Ты успокойся. Мы сейчас пойдём смотреть игрушки. А сначала яблоки съедим.
Достал это большое яблоко, которое бабушка дала. Потом ножичек из кармана. Очистил яблоко, и мы стали есть очень интересно. Потому что он вырезал из яблока лодочки, кубики и кружочки.
И все смеялись, потому что Пётр Викторович очень смешной.
Вдруг в дверь постучали.
Прибежала девочка, больше Клавди, и у ней на шее красный галстук, как у пионеров. Она побежала к бабушке и что-то ей говорила очень быстро.
Я думал, что не по-русски, а это она по-русски. Только так скоро, что все засмеялись. А бабушка сказала:
— Тоня, ты не все слова сразу, а по очереди.
А Тоня не стала больше говорить и стала очень красная. И потянула бабушку за руку. Прямо со всей силы.
Бабушка так боком и пошла, потому что не могла устоять. И ничего не успела договорить. А крикнула:
— Алёшка, идём!
И мы все пошли на лестницу. Тоня меня за руку вела. Бабушка за другую.
Мы пошли по лестнице на самый верх.
А другие девочки смотрели на нас, как мы идём.
И все говорили:
— Здравствуйте, Марья Васильевна!
И ещё говорили:
— Тоня, кто это такой? Какой маленький!
А Тоня тоже им говорила. Она очень скоро говорила, и я не понимал, что она говорит.
Девочки кричали:
— Что? Что? Тоня, что?
А Тоня стала рукой махать.
Тут мы пришли в комнату. Очень большую, прямо как на вокзале. И там много-много стульев. На стульях сидели девочки и мальчики и смотрели, как говорил один большой. Там пол был выше, чем у нас, где стулья. Потом мы пришли в комнату, где стоит рояль, и там мальчик учился играть. И тётенька сидела рядом. Это для того, чтобы его учить.
Я сказал бабушке, чтоб меня тоже учить.
Бабушка сказала, что я маленький. И что мне можно играть только в игрушки.
А когда мне будет восемь лет, меня тоже будут учить играть на рояле.
Как мы птичек делали
А потом мы пошли по лестнице в самый низ. И мы пришли в комнату. В этой комнате все стульчики маленькие, и все столы маленькие, и все скамеечки маленькие. Они такие маленькие, как у меня дома есть стулик, на котором я сижу.
Мальчики сидели около стола, и Пётр Викторович показывал, как складывать бумагу и потом вырезать, чтоб вышла птичка. Мальчики вырезали, и выходила птичка. Если её снизу подёргать, то она машет крылышками.
И все мальчики сделали таких птичек. И мне захотелось такую. Я схватил одного мальчика за руку и закричал:
— Дай, дай!
А потом сказал:
— Пожалуйста.
А мальчик птичку поднял совсем вверх и сказал:
— Ишь, какой! Возьми да сделай.
Тогда я заплакал. А на меня никто не глядел.
Все мальчики кричали и дёргали птичек. И птички махали крылышками. Мальчики говорили:
— А моя вон как!
— А моя ещё лучше!
— А моя шибче!
Я рассердился, стал махать руками, как птица, и закричал:
— А я ещё бегать могу!
И побежал. А они всё равно не глядели. Я их стал нарочно хлопать руками, когда бегал. Один мальчик сказал:
— Ты что дерёшься?
Я его хотел опять хлопнуть. И вдруг Пётр Викторович меня поймал и говорит:
— На тебе птичку.
А я махал руками и нарочно хлопнул по птичке. Птичка упала на пол, а я убежал и всё махал руками. И вдруг увидел бабушку. Она с девочками и мальчиками сидела у низенького столика.
Бабушка застучала ножницами по столу и сказала очень громко:
— Алёша, сейчас же ко мне!
Как мы коврики делали
Я увидал мальчиков. Они качались на очень больших лошадях. Я убежал туда и схватил одну лошадь за хвост. Она не стала качаться. Мальчик рассердился и крикнул:
— Пусти!
А я не пускал. Тогда он стал слезать. И говорил:
— Ну, погоди! Ну, погоди!
А я со всей силы закрыл глаза и крепко-прекрепко стал держать хвост. Я думал, мальчик начнёт меня тащить или бить, чтоб я пустил.
А меня взяли за плечо. И это бабушка. Она сказала:
— Перестань сейчас же безобразничать!
И за плечо увела меня к столику, где сидели мальчики и девочки. Посадила на скамеечку и села со мной. А там девочки и мальчики вырезали из бумаги тесёмочки: красные, белые и всякие. А потом из тесёмочек делали коврики и радовались. Я сначала не хотел, а потом тоже стал вырезать тесёмочки. Только очень криво. Бабушка сказала, чтоб я потихонечку. Я стал потихонечку и вырезал одну красную совсем хорошо. Потом ещё зелёную. Тоня всё говорила, а мальчики смеялись, что она непонятно говорит.
Бабушка сказала Тоне, чтоб она потихоньку говорила, а то мы не станем понимать. И пусть скажет как надо. И все её стали передразнивать и смеялись. Тоня стала понемногу говорить, как будто читает. И тогда мы понимали. И всё ей давали: и ножницы, и бумагу, и бумажные тесёмочки давали, и всё, что она просила.
Как мы запускали автомобильчики
Потом пришёл Пётр Викторович и говорит:
— Пойдём, Алёша, заводные автомобильчики пускать.
Я сказал:
— Почему заводные?
Он сказал, что их ключиком заводят. И они сами бегают. У них в серединке машинка.
Один мальчик сказал:
— Я тоже хочу.
И мы пошли. А когда Пётр Викторович завёл и пустил, я сказал:
— Я знаю. Это не автомобильчик, а танк.
Он был зелёный. Сверху башня. А из башни выходит пушка. А сбоку у танка ключик. Надо сначала ключиком повертеть, а потом поставить на пол.
И тому мальчику, что с нами пошёл, Пётр Викторович тоже дал танк. Такой же, как мне.
Мы сели на пол и стали пускать танки. Я на его танк, а он на мой: чтоб столкнулись. А они не попадали. И пробегали мимо. Мы их ловили и опять запускали. И потом они попадали. Они как столкнутся, так — трах! И один упадёт. Совсем набок. Лежит и жужжит. Это в нём машинка жужжит. А потом пускали танки вместе. У кого скорей. Только я не мог заводить. И мне другой мальчик заводил.
