Валерий Гусев - Под девятой сосной в чистом поле
Ответа он не получил, а Лешка показал мне глазами, что уж он-то давно разгадал эту хитрость.
Папа: И еще есть неясность. При чем здесь вообще Халитов? Он такими делами не занимается.
Отец Леонид: Организатором кражи он быть не может. Он к нашему храму внимателен и щедр. Да и записка эта от «Ш.Х.» - не в его стиле.
Не зря он следователем когда-то хотел стать. По особо важным делам.
Участковый: И пульнуть этой запиской в окно здания милиции из рогатки - смешно! Не в его стиле. Мальчишество!
И тут они все разом повернулись к нам. И уставились. Как три крокодила на двух кроликов.
Папа(вполголоса): Дима ничего не знает, а Лешка ничего не скажет.
Участковый: Младшего надо изолировать. Пока он в беду не попал.
Папа: Я заберу его с собой.
Отец Леонид: Не делайте этого, Сергей Александрович. Мальчишка славный, мы его очень полюбили. И старший такой серьезный. Пельмени варить умеет. Мы за ними приглядим.
Папа (с усмешкой): Какая наивность, отец Леонид.
Батюшка смущенно кашлянул.
– Иди сюда, - строго сказал папа Алешке.
Но тут за окнами послышался женский щебет, и кто-то позвал матушку Ольгу. Она выглянула и обрадованно помахала рукой. В горницу впорхнули две веселые блондинки. Брюнетки в прошлом.
– Какая компания! - радостно возвестила Люсьена.
– Только нас здесь не хватало, - добавила по существу Люська. Она вообще была попроще. Мягко говоря.
Блондинки тут же уселись за стол. Оперативное совещание оказалось под угрозой. Но тетя Оля спасла положение. Блондинки пришли за консультацией - у них созрели огурцы, и они хотели посоветоваться с матушкой, как их солить по старинному монастырскому рецепту. Тетя Оля быстренько споила им по чашке чая (без пирогов, мы с Алешкой уже постарались) и пообещала в ближайшее время прийти к ним и помочь с засолкой.
Блондинки очень обрадовались и защебетали так, что даже веселых воробьев за окошком заглушили.
– Приходите прямо ко мне, - сказала Люсьена, - моя фазенда как раз напротив терема. Вы знаете, где писатель живет? Он очень любезный, даже один раз нам бутылку вина подарил. И еще обещал. Ждем вас.
И они выпорхнули. Как две воробьихи. Но не в окно, а в дверь.
– Алексей, - тут же сказал папа. - Ты проделал большую работу. И не знаю, чего от нее больше - вреда или пользы. Но с этого момента…
– Понял, понял! - Алешка поспешно поднял руки вверх. И добавил совершенно другим, совершенно спокойным голосом: - Я больше ничего делать не буду.
– Точно? Обещаешь? - И сколько в Лешкином голосе было спокойствия, столько же в папином голосе было сомнения. И поэтому он спросил: - А почему?
Алешка посмотрел на него, на участкового, на отца Леонида и небрежно сознался:
– Потому что больше ничего делать не надо. Я все уже сделал. - Он перевел свой хитрющий взгляд на батюшку: - И очень скоро вы получите чудотворный образ в собственные руки. А вы, дядюшка мент, получите в собственные руки тех, кто его украл.
Мне показалось, что за окном от этого заявления даже воробьи замерли. Обалдели, грубо говоря.
Лешка любит эффекты. Он подошел к окну, постоял, глядя задумчиво в сад, потом повернулся к нам: худенький силуэт на фоне летней зелени и солнечных лучей - и вполголоса добил присутствующих:
– Икону принесут сами похитители. И еще прощения будут просить. - Пауза. - Мы свободны?
Он кивнул мне, как полководец адъютанту, и печатным шагом вышел за дверь. Я - за ним. И только услышал за спиной насмешливый папин голос:
– Вот и поговори с ним…
Но в этом голосе была не только насмешка, а еще и скрытая, но явная гордость.
Теми, кто тылы обеспечивает, так не гордятся…
На улице Алешка, как говорится, снял с себя грим. И стал обычным пацаном. Немного озабоченным.
– Дим, я, конечно, им чуточку соврал. Я не все еще сделал. И ты мне поможешь, ладно?
Мне захотелось вытянуться перед ним в струнку и, отдав честь, рявкнуть на всю улицу:
– Рад стараться, ваше благородие!
Ну… я это внутренне сделал. А на лице изобразил предельное внимание.
– Сейчас идем к одному человеку, - сказал Алешка. - И сделаем из врага друга.
– ?
– Из соучастника - соратника, - постарался он объяснить, видя мое недоумение.
– А кто он, этот вражий друг?
– Поля, - коротко ответил Алешка.
– Заполошная? Полинка?
– Художник, с насморком.
Художника мы застали дома. Он топил печь и сжигал в ней свои черновые работы. В комнате было жарко и грустно. Рядом с печью лежали расколотые дощечки. Поля терпеливо подкладывал их в огонь.
– Улики сжигаете? - невинно спросил Алешка.
– Вы все знаете? - тон у художника был печальным и безразличным.
– Мы - дети Шерлока Холмса, - сказал Алешка.
– А точнее?
– Наш папа, полковник милиции. Он служит в Интерполе.
Художник закрыл печную дверцу и встал.
– Я же не знал, - сказал он в свое оправдание. - Марусин заказал мне две копии иконы Божией Матери. И обещал хорошо заплатить. Мои картины плохо продаются…
– Надо писать такие, - назидательно сказал Алешка, - которые продаются хорошо.
– Это не так просто, - вздохнул художник Поля. - Но я, правда, ничего плохого не думал. А когда узнал о краже, сразу же пошел к Марусину.
– И он вас выгнал?
– С помощью Жорика. И пригрозил, что я теперь - соучастник.
– А милиция на что? - продолжал «допрос» Алешка.
– Вот и я так думал. Так ему и сказал. А он мне в ответ: «Ничего не знаю! Вы мне продали три иконы. Две копии, а одна - подлинник, украденный из церкви. Кто ее украл? Кто с нее копии сделал? То-то!» И поставил точку в конце нашего разговора. Мол, Жорик, гони его в шею!
– Вот гад! - вырвалось у Алешки.
Художник Поля усердно закивал:
– Если бы я мог ему отомстить!
– Бог его накажет, - с уверенностью сказал Алешка. - Главное - это икону вернуть.
– А как? Я все сделаю! Что нужно?
Все это время, когда шло превращение соучастника в соратника, я хлопал глазами и рассматривал висящие на всех стенах картины - холсты и картонки. Некоторые мне нравились - там, где все было ясно и понятно. Вот поле под солнцем. Вот дуб с дуплом. Вот задумчивая морда коровы с прилипшей к губе соломинкой.
А некоторые рисунки состояли из одних только разноцветных пятен. Наляпанных одно на другое. Как мы узнали позже, именно эта мазня и покупалась. Странные у нас любители живописи…
– Дим, - вернул меня к действительности Алешкин голос. - А ты как думаешь…
– Я забыл, - машинально ответил я привычной и лаконичной фразой. - Напомни.
– Дядя Поля в ближайшее время пойдет к Марусину и проболтается, совершенно случайно, что наш папа - полковник милиции.
Слова «совершенно случайно» Алешка выделил загадочной интонацией.
– А что потом? - с тревогой спросил я. - Запремся в доме и будем обороняться твоей пращой?
– Совсем наоборот, - сказал Алешка. - Сразу после этого мы пойдем в гости к Марусину. Как два дурака.
«По-моему, как один», - подумал я, но вслух этого не сказал.
Глава XI
Украли матушку!
– Ой, Дим! - как-то подозрительно воскликнул Алешка. - Папа свой мобильник забыл!
Алешка стоял возле распахнутого холодильника, откуда он вытаскивал остатки торта. Сунулся внутрь, передвинул банки с консервами и воскликнул еще подозрительнее:
– Ой, Дим! Папа и диктофон свой забыл!
– В холодильнике? - не поверил я.
– А что? - Алешка невинно распахнул глаза. - На него похоже. Помнишь, когда я был маленький, мы три дня его очки искали? Весь дом перевернули, вместе с антресолями. А они в холодильнике нашлись.
Это я помню, нашлись. Но не сразу. А только когда кончились щи в кастрюле. На самом ее дне. Для меня это до сих пор осталось загадкой.
Правда, папа действительно иногда забывал очки в холодильнике. Но на полочке, а не в кастрюлях. И это было объяснимо. Приходит он поздно с работы, все уже спят, а он голодный. Сунет голову в холодильник что-нибудь съедобное достать - очки запотели. Папа их снимет и положит на полочку. И начинает доставать еду и ставить на столик. А потом дверцу захлопнет и садится поскорее ужинать. Ужинать-то, особенно ночью, и без очков можно. А утром носится по всей квартире: «Куда вы мои очки засунули?»
Но вот чтобы забыть очки в кастрюле со щами - мне тогда это показалось очень подозрительным. Не Алешка ли их туда забросил, в воспитательных целях?
Мне и сейчас показалась подозрительной папина рассеянность. Не использовал ли Алешка свой опыт из раннего детства? Но не в воспитательных, а в каких-то других целях.
– Ну, ничего, Дим, - беспечно успокоил меня Алешка. - У папы на работе еще один мобильник есть, обойдется.
– А диктофон? Может, у него там что-нибудь важное записано? Или секретное.
Алешка присвистнул:
– Ничего там секретного нет. И важного тоже - пустая кассета. Я проверил.
