Битва за пустыню. От Бухары до Хивы и Коканда - Владимир Виленович Шигин
– Даунинг и Уайтхолл съели Лиденхолл! – говорили тогда в Лондоне.
На Даунинг-стрит размещалась резиденция премьер-министра, на Уайтхолле заседало правительство, а на Лиденхолл-стрит находилась штаб-квартира Ост-Индской компании.
Английское правительство приняло т. н. «Индийский акт», которым отменило полномочия Ост-Индской компании, присвоив себе всю полноту власти. В кабинете был создан пост премьер-министра Индии, а старый контрольный совет во главе со всевластным президентом компании распущен. Вместо прежнего назначили консультативный совет из пятнадцати членов, которых назначала королева Виктория. В то же самое время генерал-губернатору дополнительно присваивалось звание вице-короля Индии, т. к. он объявлялся персональным представителем королевы.
* * *
После этого произошли перемены и в организации армии в Индии, которая постепенно превращалась в одну из крупнейших армий в мире. Для этого были приняты меры по восстановлению доверия солдат-сипаев к английским офицерам и наоборот. Европейские и туземные полки Ост-Индской компании были переданы в состав заново формирующейся индийской армии, которая находилась отныне в прямом подчинении военного министерства. Кроме этого, отныне вся артиллерия находилась теперь под командованием только английских офицеров.
Впрочем, проблемы в индийской армии остались. Надо отметить, что среди английских офицеров в то время процветало беспробудное пьянство. Общественное мнение той эпохи считало, что офицер-джентльмен должен пить много алкоголя, демонстрируя силу воли, твердость духа и крепость здоровья. Как писал о нравах английского офицерства второй половины XIX века историк Вильям Дуглас: «В те дни большого пьянства… ни один офицер не считался годным к командованию ротой, если не осиливал за обедом трех бутылок портвейна». Беспробудное пьянство офицеров также не способствовало налаживанию понимания с солдатами-индусами, приверженцами аскетических правил мусульманства и индуизма.
В целом же, реформировав управление Индией и армией, Лондон был готов не только к отражению любой агрессии в Азии, но и к дальнейшему продвижению внутрь Азиатского континента.
При этом кровавый опыт мятежа резко усилил паранойю англичан по поводу русского вмешательства в индийские дела. Нанеся поражение России в Крымской войне 1853–1856 годов, англичане надеялись не просто удержать Петербург от проникновения на Ближний Восток, но и остановить его продвижение в Центральной Азии. Увы, реальный эффект оказался прямо противоположным…
При этом Россия первые годы после Крымской войны вела себя предельно осторожно, стремясь лишний раз не раздражать своего главного геополитического противника.
– Мы будем признательны, если ведущие государства, у которых меньше нерешенных вопросов и выше организация, установят для нас с географической точностью пределы, на которых мы должны остановиться! – публично заявил тогда канцлер Горчаков, явно подразумевая в своем обращении именно Англию.
Верил ли Горчаков сам тому, что говорил, или просто стремился выиграть время для подготовки последующего мощного продвижения в глубь Средней Азии, мы не знаем. Воспоминаний канцлер не оставил, а свои сокровенные мысли однокашник Пушкина умел хранить в тайне от всех. Что касается англичан, то они не поверили ни единому слову старого хитреца.
* * *
Выше мы уже говорили, что англичане, встревоженные началом генерального наступления России на Среднюю Азию, лихорадочно искали варианты достойного ответа. И в начале 60-х годов XIX века они его нашли.
Если ранее Англия уступала России в Средней Азии по части организации больших разведывательно-научных экспедиций, довольствуясь лишь достаточно редкими полулегальными поездками разведчиков-офицеров, то теперь ситуация переменилась. Возмутителем спокойствия стал капитан королевских инженерных войск Томас Монтгомери, который пришел к поистине гениальному решению – использовать для глубинной разведывательной работы не английских офицеров, а индусов. Дело в том, что подготовка английских специалистов для глубинной (дальней) разведки обходилась очень дорого, поэтому их всегда было немного. К тому же гибель любого из офицеров оборачивалась большим скандалом. С индусами эти проблемы отпадали сами собой. Готовить для засылки в приграничные регионы индусов можно было массово, разоблачить их было намного тяжелее, чем европейцев, ну, а гибель их не волновала совершенно никого. Идея Монтгомери пришлась по душе вице-королю Индии Чарльзу Каннингу, который поставил Монтгомери задачу наладить массовую подготовку туземных разведчиков, которые могли бы собирать политическую информацию по всей Азии, а также нанести на карты Афганистан, Туркестан и Тибет.
Вскоре капитан получил деньги и необходимые полномочия, после чего создал собственную разведывательную школу, носившую ничего не говорящее наименование: «Служба Индии». Штаб «Службы Индии» был размещен в городе Дехрадун, расположенном в предгорьях Гималаев у подножия Сиваликских холмов. Под штаб Монтгомери приглядел на окраине один из старых дворцов Великих Моголов. Для обучения агентов он привлек лучших английских разведчиков и специалистов-картографов. Но большую часть занятий проводил сам. Лично занимался Монтгомери и отбором кандидатов на обучение. Предпочтение он отдавал горцам, которых проверял на интеллект и изобретательность, при этом предпочитал представителей касты избранных и высокоученых индусов, известных как ученые мужи – пандиты.
Поскольку разоблачение агентов грозило смертью, само их существование и деятельность происходили в полной тайне. Поэтому с первого дня в штабе «Службы Индии» был установлен строжайший режим секретности. И здание, и прилегающая территория тщательно охранялись. Даже в стенах школы пандиты не имели имен, а значились под номерами и агентурными кличками-криптонимами. При этом Монтгомери проявил себя не только как выдающийся организатор разведывательного дела, но и изобретатель нового оригинального оборудования, значительно облегчавшего разведывательную деятельность.
Английский историк Питер Хопкирк писал об этом так: «Сначала Монтгомери с помощью системы тренировок обучал своих людей поддерживать постоянный темп движения, который оставался неизменным вне зависимости от того, преодолевался ли подъем, крутой спуск или передвижение происходило по равнине. Затем он преподавал им способы точной, но осторожной фиксации числа мерных отрезков, пройденных за день. Это позволяло, не возбуждая подозрений, с замечательной точностью измерять огромные расстояния. Часто они путешествовали под видом буддистских паломников, которым регулярно дозволялось посетить святые участки древнего Великого шелкового пути. Каждый буддист нес четки из 108 бусинок, чтобы пересчитывать свои молитвы, а также маленькие деревянные и металлические молитвенные колеса, которые по пути вращал. Обе эти принадлежности Монтгомери модернизировал в своих интересах. Из четок он удалил восемь бусинок – не так много, чтобы это заметили, но осталось математически круглое и удобное число 100. После каждых ста шагов пандит как бы автоматически откладывал одну бусинку. Каждый полный кругооборот четок, таким образом, составлял 10 000 шагов.
Общую протяженность дневного марша, равно как и прочие осторожные наблюдения, следовало так или иначе скрытно от любопытных глаз зафиксировать. Вот здесь оказалось неоценимым молитвенное колесо с его медным
