Звезды сделаны из нас - Ида Мартин
Мне уже совсем дурно, в голове плывет, а желудок сопротивляется интоксикации.
– Я пришел нарочно, – признаю я. – И теперь буду приходить всегда. Чтобы каждый раз, глядя на меня, вы вспоминали Макарова. И то, как он оступился. И как был наказан. Чтобы смотрели и помнили, что за все в жизни нужно расплачиваться. Быть может, не сию секунду и не громом среди ясного неба, а всего лишь мокрым асфальтом или фонарным столбом. Бог все видит, пацаны, и вы у него уже не на хорошем счету.
Лицо Журкина вытягивается, Титов бледнеет, на губах Румянцевой блуждает недоверчивая, но испуганная улыбочка.
– Хочешь, чтобы мы связали его смерть с тобой? – Она косится на мальчишек.
– От вас я ничего не хочу. Просто сказал, и все. Дальше решайте сами.
В школе звенит звонок, ашки и десятиклассники сваливают, а наши замирают в непонятках.
Судя по всему, их пробрало. Они вроде и наехать хотят, но теперь уже не знают, стоит ли.
На этой фееричной ноте я горделиво вскидываю подбородок, разворачиваюсь с одной лишь мыслью – поскорее добежать до туалета, но после первого же шага организм, придя в движение, больше не в состоянии сдерживаться. Ноги подгибаются, и меня позорно тошнит прямо на глазах у всей макаровской шоблы.
Глава 10. Нелли
«Ну-ну. Если не возражаешь, спрашивать, как ты собираешься это делать, я не стану, но с нетерпением буду ждать отчета. Можно даже фото или видео».
Сообщение улетает, однако остается непрочитанным. Облокотившись на стол, гипнотизирую взглядом телефон и жду ответа, но Глеб вдруг выходит из Сети. Экран гаснет. Становится тоскливо и холодно.
Разговор с ним настолько увлек, что день пролетел незаметно: я смеялась, удивлялась, сочувствовала и спорила, хотя, по всем раскладам, должна была плакать в подушку, проклинать Орлову и мучиться в компании собственных тараканов. Этот парень – полный псих, но мне его уже не хватает.
Друзей в реале у меня давно нет, а на расстоянии – не было никогда. Я считала знакомства в Сети мутной темой, попусту отнимающей время, но сегодня поняла, что это не так. Где-то в астрале открылась дверца, и мы, находясь в разных городах и в сотнях километров, прошли через нее и посидели рядом, смеясь и похлопывая друг друга по плечу.
Тишину нарушают бормотание соседского телевизора и визг Бориной инерционной машинки, в свете настольной лампы поблескивают стеклянные стеллажи и серебристые ручки шкафов. Но мир больше не ограничивается пределами восьмиметровой комнаты, не кажется пустым и враждебным, потому что нашелся Глеб – еще одна обитаемая планета посреди мертвого космоса.
Выпрямляю затекшую спину, раскрываю электронный дневник и принимаюсь за домашку, но увещевания Глеба не дают сосредоточиться.
Разве не весело спихнуть королеву школы и занять ее место на пьедестале?
В глубине души я знаю: не будь стервы Миланы, лавры «красы и гордости» по праву достались бы мне. Жаль, не всем везет так же сильно, как этому странному парню, и враги сами собой не устраняются. И, каким бы заманчивым ни был предмет спора, я заведомо знаю, что не потяну: у Глеба хотя бы имеются чертовы «данные» – внешка и подвязанный язык, у меня же нет абсолютно ничего.
Вообще-то, я боролась. И за долгие годы борьбы предприняла сотни попыток приблизиться хотя бы к уровню фрейлин Орловой: спорила, отстаивала мнение, даже один раз дралась, но все бесполезно. Естественно, я не стала докладывать Глебу о своих скорбных делах.
До «чудесного преображения» Люда была прикольной: не шарила в школьных предметах, зато знала все о корейских айдолах и знаменитых видеоблогерах, выдумывала игры и развлечения и понимала меня с полуслова. Я помогала ей с уроками, делилась последней жвачкой и обожала бывать у нее в гостях. Она запросто дарила мне игрушки, карандаши и ластики и говорила, что мечтает быть похожей на мою маму.
Но шесть лет назад Люда Орлова явилась на линейку в честь Дня знаний и, задрав нос, демонстративно встала подальше, а мою попытку обняться пресекла писклявым возгласом:
– Отойди, Кузьмина, от тебя воняет!
От меня не воняло: блузка и юбка были идеально выглажены и благоухали чистотой, но именно тогда аморфные персонажи нашего класса впервые обратили на Людку внимание. Дальше – больше. Она провозгласила себя Миланой и превратилась в агрессивную тупую особь с дерьмом вместо мозгов.
– А вы знали, что она до сих пор в куклы играет?
– У них с сестрой разные отцы. Оба сбежали, но мать не расстроилась: регулярно приводит в дом своих мужиков, а этих убогих отправляет гулять на улицу. А они даже не понимают, чем мамаша там занимается…
Каждый день начинался с офигительных историй обо мне, зачастую выдуманных, но иногда – вполне правдивых. Люда вываливала на публику все мои сокровенные секреты и с хищным интересом наблюдала за реакцией собравшихся. Придумывала обидные клички. Цеплялась, бесила, доводила. Но ребят тянуло к ней, как магнитом.
Можно сказать, она и возвысилась за мой счет.
Сначала я плакала. Потом пыталась игнорить. Но, даже если я давала достойный отпор, у нее всегда имелся туз в рукаве: она начинала оскорблять маму.
* * *
Задача по геометрии никак не дается: со мной такое впервые. Я откладываю карандаш, выключаю настольную лампу и, раскрыв окно, высовываю разгоряченную голову в прохладу осеннего вечера.
Над черной громадиной соседнего дома раскинулось небо с точками звезд. Интересно, видит ли их Глеб?
Сколько себя помню, мне не давали покоя звезды. Непостижимо, что я – существо, ненадолго и непонятно зачем пришедшее в мир, – и эти вечные, холодные небесные тела принадлежим одной Вселенной. И каждый раз, глядя вверх, я искала с ними хоть какую-то связь. Но недавно услышала, что все люди состоят из остатков сверхновых – по сути, из одних и тех же древних атомов.
И теперь ощущаю волшебную связь между нами всем сердцем.
В прихожей щелкает замок – с работы возвращается мама. Выползаю ее поприветствовать и тут же удостаиваюсь тяжелого взгляда:
– Неля, опять за старое? Кто ты на этот раз: попугай или фламинго?
Алина растерянно хлопает глазами: вернувшись с прогулки, я не показалась ей во всей красе – быстро составила творожки в холодильник и, проскочив мимо приоткрытой двери гостиной, заперлась у себя в ожидании новых сообщений. Зато Борис, кажется, впечатлен цветом тетушкиной шевелюры.
Вручаю ему маленького ослика с пищалкой внутри, купленного на кассе в супермаркете, и в груди разливается тепло: беззубая искренняя улыбка племянника дорогого стоит.
– Я
