Мариэтта Чудакова - Не для взрослых. Время читать!

«Первым моим чувством был страшный испуг. Я вскочил, дико озираясь кругом, и вдруг, подняв голову, увидел на ограде своего попугая.

Конечно, я сейчас же догадался, что он-то и выкрикивал эти слова: таким же точно жалобным голосом я часто говорил ему эту самую фразу, и он отлично ее затвердил. Сядет бывало мне на палец, приблизит клюв к самому моему лицу и причитает уныло: «Бедный Робин Крузо! Где ты был и куда ты попал?»

Но даже убедившись, что это был попугай, и понимая, что, кроме попугая, некому тут и быть, я еще долго не мог успокоиться».

И опять потекли долгие годы одиночества.

И «случилось событие, которое совершенно нарушило спокойное течение моей жизни.

Было около полудня. Я шел берегом моря, направляясь к своей лодке, и вдруг, к великому своему удивлению и ужасу, увидел след голой человеческой ноги, ясно отпечатавшийся на песке!

Я остановился и не мог сдвинуться с места, как будто меня поразил гром, как будто я увидел привидение.

Я стал прислушиваться, я озирался кругом, но не слышал и не видел ничего подозрительного».

Он изучил окрестности – других отпечатков не было. Однако он понимал, что не ошибся: «Это был несомненно след ноги человека: я отчетливо различал пятку, пальцы, подошву. Как он сюда попал? Откуда здесь взялся человек? Я терялся в догадках и не мог остановиться ни на одной».

Шли дни, загадка не разгадывалась, никаких людей не было видно, и Робинзону стало уже казаться – не его ли это собственный след? И когда он пришел на то место и поставил свою ногу на след – его нога оказалась значительно меньше!

...Тогда он стал превращать свой дом в настоящую неприступную крепость – обнес двумя оградами и так далее.

Прошло еще два года. И однажды он добрался до западной оконечности своего острова, где никогда не бывал. «То, что я увидел, когда спустился с пригорка и вышел на берег, ошеломило меня. Весь берег был усеян человеческими костями: черепами, скелетами, костями рук и ног».

Он понял, что, после своих морских сражений, дикие племена высаживаются на этот берег и съедают плененных, поскольку все они – людоеды. «С омерзением отвернулся я от этого зрелища. Меня стошнило. Я чуть не лишился чувств. Мне казалось, что я упаду».

Можно сказать, что на этих страницах кончается одна часть жизни Робинзона на острове – одинокой и успешной борьбы за существование. Начинается другая – со сражениями с людьми и спасением людей. «Пусть я погибну в неравном бою, пусть они растерзают меня, – говорил я себе, – но не могу же я допустить, чтобы у меня на глазах люди безнаказанно ели людей!»

И наступает день, когда он спасает одного дикаря от тех, кто хотел его съесть. А тот не может понять, как удалось Робинзону убить человека на расстоянии – он никогда не видел ружья.

Спасенный человек станет самым верным другом и помощником Робинзона. Дальше события пойдут по нарастающей.

Робинзон с новым товарищем, которого он назвал Пятницей, уже спасает других людей от верной и страшной смерти – и наконец находит возможность для своего спасения: он может, наконец, покинуть остров, на котором провел много-много лет, и отправиться на родину, в Англию – конечно, со своим верным Пятницей! Ведь родился Робинзон в Йорке – том самом старом английском городе, который и дал имя главному городу Америки – Нью-Йорк, то есть – Новый Йорк.

Не прочесть книжку про удивительные приключения морехода Робинзона Крузо, – невозможно. Все-таки это – одна из самых знаменитых и самых увлекательных книг в мировой литературе.

И напоследок – один совет. Если вам не более двенадцати лет и вы собрались читать эту книжку – ищите ее в переводе Корнея Чуковского. Прекрасный перевод дает большой роман в сокращении – это скорее переложение, чем перевод: убраны детали, которые в вашем возрасте не очень интересны.

Но если вы не успели прочесть роман до двенадцати-тринадцати лет и захотели, поверив мне, прочитать его сейчас, в четырнадцать-шестнадцать лет – ищите более полный текст, в переводе (тоже очень хорошем) М. А. Шишмаревой. Там вы узнаете и о том, что было с собственностью Робинзона – плантациями в Бразилии, и многое другое из жизни купца XVII века. Раньше, в советское время все это нам, тогдашним детям, было непонятно, поскольку не было никакого предпринимательства и ни у кого не было никакой собственности, кроме одежды, посуды да постели. Ну, еще книг.

А тут – компаньоны честно следили за прибылью пропавшего Робинзона, ничего не присвоили – и, когда он неожиданно для всех вернулся на родину, послали ему на кораблях разные товары в счет его прибыли. И вот бразильские корабли с его богатствами прибыли в гавань. «Узнав об этом, я побледнел, почувствовал дурноту, и если бы старик-капитан не подоспел вовремя с лекарством, я, пожалуй, не вынес бы этой неожиданной радости и умер тут же на месте».

Вот какие страсти!

ПЕРЕЧИТЫВАЙТЕ ПУШКИНА!

...Сегодня многие терпеть не могут, чтобы их учили то есть поучали. Чтобы их воспитывали.

Пушкин никого не учил своими стихами. А вот воспитывает он нас ими или нет?

Вот вам мораль: по мненью моему,Кухарку даром нанимать опасно;Кто ж родился мужчиною, томуРядиться в юбку странно и напрасно...

«Домик в Коломне» – поэма, которую мы цитируем, так и кончается:

...Больше ничегоНе выжмешь из рассказа моего.

Не знаю, хорошо ли мужчине «рядиться в юбку». А насчет нанимать даром – над этим еще стоит подумать. Ведь про это же – и «Сказка о попе и работнике его Балде»:

Нужен мне работник:Повар, конюх и плотник.А где мне найти такогоСлужителя не слишком дорогого?

И Балда ему предлагает служить за три щелчка по лбу в год (само же предложение проистекает, пожалуй, из того, что Балда-то по рынку навстречу попу «идет, сам не зная куда», – ментальность, однако).

Невеселый конец истории всем, надеюсь, памятен с детства:

Со второго щелкаЛишился поп языка;А с третьего щелкаВышибло ум у старика,А Балда приговаривал с укоризной:«Не гонялся бы ты, поп, за дешевизной».

Нравоучительно и при этом современно звучит, почти «рыночно». При желании можно услышать некое предостережение – очень даже по делу.

«Сказку о рыбаке и рыбке», хочется верить, родители вам прочитали одной из первых.

Тут все вроде ясно – старик внял мольбе рыбки и отпустил ее. Да не просто – а на все ее предложения:

Дорогой за себя дам откуп:Откуплюсь чем только пожелаешь

не поддался —

И сказал ей ласковое слово:«Бог с тобою, золотая рыбка!Твоего мне откупа не надо;Ступай себе в синее море,Гуляй там себе на просторе».

Как же не читать эту сказку детям вслух!..

Кроме как у Пушкина, где ж еще сегодня услышишь, что бывают добрые поступки безо всяких условий – без откупа (по-нынешнему – без отката), просто – ступай (как чудесно это «ступай», обращенное к рыбке!..) да гуляй...

«Не посмел я взять с нее выкуп» – не побоялся, а – не решился: что-то внутри не пустило. То самое, наверно, что в давнее время называли совестью: говорили – «совесть не позволила». И сегодня многим все-таки не позволяет делать плохое.

Это потом старуха принудила старика вернуться к морю и добирать шаг за шагом упущенную выгоду.

И тут уже автор и жалеет старика, и в то же время – по-своему суров к нему за податливость к чужой злой воле.

Потом Чехов изобразит этого старика из пушкинской сказки в своих «Трех сестрах» – он отнесется к Андрею, посадившему на голову сестрам свою жену Наташу, так же жалостливо-пренебрежительно: это безвольный тип русского человека, человек-тряпка, потакающий своим безволием деспотам, губящий тем самым лучшее вокруг себя и себя самого...

(Это только кажется, что быть безвольным – ничего особенного, ни для кого не опасно. Такой человек может оказаться очень даже опасным – и для себя самого, и для других. Почти так же, как такой, кто, наоборот, обладает железной волей, но лишен всякой морали и занят только своей выгодой.)

Но до Чехова, который родится в 1860 году, через двадцать три года после гибели Пушкина, еще далеко. И на другой год после «Сказки о рыбаке и рыбке», в 1834 году, Пушкин пишет «Сказку о золотом петушке» (помните, я упоминала ее в связи с Вашингтоном Ирвингом?)

...Про царя Дадона, который воевал-воевал, сам нападал на соседей,

Но под старость захотелОтдохнуть от ратных делИ покой себе устроить;Тут соседи беспокоитьСтали старого царя,Страшный вред ему творя.

И тогда он

...с просьбой о помогеОбратился к мудрецуЗвездочету и скопцу.И тот сразу разрешил проблему.Вот мудрец перед ДадономВстал и вынул из мешкаЗолотого петушка.«Посади ты эту птицу, —Молвил он царю, – на спицу...»

И поясняет, что теперь уж никто не нападет на царя внезапно – чуть откуда-нибудь грозит опасность —