Шестипалый - Владимир Резник
— Ты посмотри. Это лежало в альбоме с моими нотами и домашним заданием.
Дедушка взял листки и принялся с видом знатока их изучать. Это длилось некоторое время, пока Лиза ядовито не посоветовала ему перевернуть ноты, поскольку он их держит вверх ногами. Но и это не помогло. Даже перевернув листки, дедушка так и не нашёл в них ничего смешного и вопросительно посмотрел на внучку.
— Деда, ну посмотри на эти аккорды: вот, вот и вот, и таких много — в них же шесть нот в одной руке, да ещё и растянуты на три октавы. И для правой руки есть, и для левой. Какие же руки должны быть, чтобы это сыграть? По шесть пальцев на каждой, да ещё и таких длиннющих, — с досадой сказала Лиза, расстроенная тем, что не получилось так смешно, как она рассчитывала.
— Вот как, — заинтересовался дедушка. — Интересно. Шесть пальцев, говоришь? Шестипалый? А кто твой преподаватель музыки?
— Да нет же, у моего преподавателя пять пальцев. Как у всех, — сказала Лиза. — А это наверно какая-то ошибка.
— Возможно, — задумчиво сказал дедушка. — Возможно, и просто ошибка. А знаешь что, Лиза — у меня к тебе просьба: не говори ничего своему преподавателю. Не рассказывай, что ты обнаружила эти странные ноты и, тем более, что кому-то их показывала. Просто верни эти листки вместе с заданием — и всё. Как будто их и не заметила. Договорились?
— Договорились, — ответила Лиза, но глаза её уже азартно блестели. — А что? Ты его подозреваешь? В чём?
— Лиза, успокойся. Никого я не подозреваю. Это совсем о другом. Просто мне надо проверить кое-что по картотеке. Что-то было у нас такое интересное, связанное с шестью пальцами. Кстати, это не такая редкость. Один человек на несколько тысяч рождается с шестым пальцем. Аномалия такая. Ничего страшного. Правда, обычно этот палец не развит и уж тем более не на столько, чтобы играть на рояле.
Дети сделали вид, что поверили, но только вид, потому что слишком хорошо знали своего дедушку. Он явно заинтересовался этими нотами, тем более что перед тем как уходить, сфотографировал оба листка на телефон. После того, как он ушёл, и Лёня, внимательно прослушавший весь разговор, пока никто не видел, сделал то же самое — переснял ноты. А ещё дедушка потихоньку выяснил у мамы близнецов, кто преподаватель, и где он находится. Оказалось, что живёт учитель музыки совсем рядом, в десяти минутах ходьбы. Обратились к нему по рекомендации кого-то из знакомых, берет не дёшево, но пока что все друг другом очень довольны: и родители, и сама Лиза, и учитель. Узнав всё это, дедушка тут же предложил свои услуги для того, чтобы иногда, когда он свободен, отводить Лизу на занятия — на что тут же и получил от всех радостное согласие.
Дедушка действительно стал водить Лизу на уроки музыки и познакомился с учителем. Тот оказался стройным, спортивным мужчиной лет тридцати на вид, вежливым и аккуратным. Встречал он учеников в домашнем фланелевом костюме и обязательно в галстуке. Галстуки каждый раз были разного цвета, и Лиза, всегда обращавшая внимание на чей-то гардероб, утверждала, что за полгода занятий цвета галстуков ещё ни разу не повторялись. Жил учитель в уютном двухэтажном доме на тихой улице, заросшей высокими старыми платанами. На клумбе перед домом росли астры и анютины глазки, зелёный газон вокруг был ровно пострижен, а в маленьком садовом фонтанчике всегда журчала вода. В большой гостевой комнате на первом этаже, где и происходили занятия, на натёртом до блеска паркете стоял чёрный концертный рояль. Плотные бархатные шторы с золотыми кистями отгораживали комнату от уличных звуков. Впрочем, там и без того обычно было тихо.
Дедушка сводил Лизу несколько раз и то ли потерял к этому интерес, то ли нашлись более важные дела, но вскоре её снова стала водить на занятия мама. Но зато у дома, в котором жил учитель, на противоположной стороне улицы запарковался большой фургон зелёного цвета да так и остался там стоять. Иногда, раз в несколько дней он уезжал, а на его место приезжал другой, поменьше фургончик, только белый, с рекламой Пепси-Колы на боку. Машин, запаркованных вдоль тротуара, на улице было много, и никто не обратил внимания на ещё одну.
Глава 2. Хвост
Время занятий у детей не совпадало: в понедельник Лёня играл в теннис, на следующий день Лиза занималась музыкой, потом Лёня учился играть в шахматы, а Лиза рисованию. Заняты были все дни недели, и времени, чтобы просто побездельничать, у близнецов оставалось совсем мало — ведь были ещё и школа, и домашние задания. Пока Лиза занималась музыкой, Лёня оставался дома. Родители хотели, чтобы он тоже учился играть на пианино, но Лёня не собирался быть музыкантом — он твердо вознамерился стать великим сыщиком. Правда, недавно был прочитан от корки до корки Конан-Дойль, а его знаменитый Шерлок Холмс играл на скрипке, но Лёня подумал и решил, что пока без этого можно обойтись. Вот станет таким же известным, а там будет видно. Потом и научимся. Курительная трубка — второй обязательный атрибут великого сыщика — была пока тоже недоступна. Он видел её в магазине, но продавец с таким изумлением посмотрел на него, когда он крутился возле витрины, что Лёня даже не решился спросить, сколько она стоит. Лиза, которая назначалась по очереди то доктором Ватсоном, то профессором Мориарти, поначалу пыталась протестовать, но вскоре поняла, что главную роль ей ни за что не отдадут, и смирилась. Единственно кем она никогда не соглашалась быть — это миссис Хадсон, и на эту роль обычно заманивали бабушку. Загадок, таинственных событий и ужасных преступлений вокруг было множество, и Лёня не скучал. То пропадали отложенные на праздник конфеты, и сыщику приходилось засыпать всю кухню чёрным порошком, снимая отпечатки пальцев со шкафчика (Лиза всё отрицала, и преступление осталось нераскрытым). То исчезал очередной носок, и главный подозреваемый — Шницель — категорически не хотел сознаваться, а после, чтобы запутать следствие, подбрасывал пропавший носок в Лёнин ящик с бельём. Короче, работы хватало, но загадочные ноты с музыкой для шести пальцев никак не могли пройти мимо внимания будущего великого детектива. Он подолгу изучал сфотографированные им ноты, заставлял Лизу попробовать сыграть ему их на пианино и даже сам пытался, растянув, как только мог, пальцы, взять немыслимый аккорд. Он, пока не видели родители, пошарил по интернету и изучил всё, что смог найти, про шестипалых, но ничего интересного и тем более ведущего к разгадке, пока не обнаружил.
Лёне не разрешали дома просто так бесцельно тыкать пальцем в клавиши, а заниматься музыкой, учиться, да ещё и с преподавателем — он точно не собирался. Какие ещё преподаватели могут быть у Великого Сыщика? Но когда мама с Лизой уходили на занятие, он включал электропианино и развлекался, как мог. В один из таких дней он поставил на пианино их той-терьера Шницеля и задумчиво смотрел, как бедная собака, опасливо переступая по клавишам и каждый раз пугаясь новому звуку, извлекает из инструмента странные и неблагозвучные аккорды.
— А что, — с важным видом держа в руках воображаемую трубку, рассуждал он, — если научить Шницеля правильно перебирать лапами, то можно его надрессировать, чтобы он мог играть и более сложные мелодии. Элементарно — Ватсон! Он же может одновременно извлекать четыре звука четырьмя лапами. А если бы у него и хвост был не такой куцый обрубок, а подлиннее, то можно было бы взять и пять нот сразу.
И тут его словно подбросило.
— Хвост! Хвост!
Забыв несчастную собаку на пианино, Лёня, как был в тапках и домашних шортах, помчался наверх к дедушке. Тот, к счастью, был дома и сразу открыл дверь приплясывающему от возбуждения внуку. Не дав дедушке сказать и слова и не поздоровавшись, стоя на лестничной площадке, Лёнька завопил.
— Дедушка! Шестой палец — это не палец — это хв…
Большая дедушкина ладонь запечатала ему рот. Оглянувшись по сторонам и убедившись, что
