Тринадцать - Ава Хоуп
Родители поженились сразу после школы, а через два года родилась я. Сейчас им обоим по тридцать восемь лет. И выглядят они просто сногшибательно. Оба высокие, подтянутые и чертовски красивые. Что не удивительно, учитывая многочасовые ежедневные тренировки в спортзале, пилатес, диету и косметологические процедуры в мамином салоне.
— Как мама?
— Просила передать, что любит тебя.
Отец кивает, поджав губы, и я тяжело вздыхаю, когда на мои глаза наворачиваются слезы.
Мои родители вместе всегда и везде. Понятия не имею, как им удается на протяжении вот уже двадцати пяти лет быть такими влюбленными друг в друга, но ни одна пара из так мною обожаемых любовных романов не сравнится с той, что я вот уже восемнадцать лет вижу перед своими глазами. А теперь им придется жить порознь какое-то время. И все из-за меня.
— Иди сюда. — Папа широко раскрывает свои руки для объятий, и я делаю несколько шагов к нему навстречу, чтобы уткнуться носом ему в грудь.
— Мне так жаль.
— А мне нет, Ливка. Новая глава в твоей жизни.
— Скорее уж целая новая книга.
— И пусть, — усмехнувшись, произносит отец. — Стань тем, кем хочешь быть. Делай то, что хочешь делать. Твори, Лив.
— Почему ты поехал со мной?
— А разве я мог поступить иначе?
— Да. Ты мог бы остаться во Флориде. И тогда тебе бы не пришлось кардинально менять свою жизнь из-за меня.
— Ливка, для меня ты все еще та самая малышка, которая умещалась у меня на сгибе руки и посапывала, пока я тихо напевал «Let it be»8. И, несмотря на то что тебе уже восемнадцать, я буду оберегать тебя. Всегда. Это не означает, что я буду отслеживать каждый твой шаг и пытаться контролировать. Я бы никогда не сделал подобного, потому что уважаю твои личные границы. Но я буду рядом.
Слезы из моих глаз ручьями текут по моим щекам. Честно, не знаю, что такого я сделала в прошлой жизни и чем заслужила таких крутых родителей, но я, черт побери, самый счастливый ребенок на всем белом свете. Они любят меня. Несмотря ни на что.
— Спасибо, пап.
— Пожалуйста, милая. Готова отправиться в путешествие по мрачным подземным туннелям замка Дракулы?
Отстраняюсь от его груди и удивленно смотрю на него, вскинув бровь.
— Ну, может быть, туннелей там, конечно, и нет, хотя я сильно сомневаюсь, учитывая, что интерьером здесь определенно занималась сама Уэнсдэй Аддамс9, но то, что это самый, что ни на есть, настоящий замок — определенно.
Губы отца раскрываются в широкой улыбке, и я звонко смеюсь.
— Всегда готова!
Папа целует меня в макушку и открывает входную дверь. Мы выходим из находящейся неподалеку от университета квартиры, которую он арендовал для них с мамой, и направляемся к главному корпусу университета, в общежитии которого я теперь буду жить.
Конечно, перевестись посреди учебного года, будучи при этом первокурсницей, — не просто отстой, а полный отстой, но я должна создать новую, лучшую версию себя, и не ударить лицом в грязь. Снова.
Глава 2
Оливия.
Уже начало марта, а весной даже не пахнет. На улице — ни единого намека на солнце. Небо полностью затянуто серым полотном, погружающим город в подобие Сайлент-Хилла10. После жаркой Флориды, где сейчас определенно солнечно и тепло, все вокруг кажется мне каким-то угрюмым. На часах — четыре часа дня, и сегодня суббота. Видимо, у студентов уже закончились занятия, потому что у огромного фонтана, расположенного прямо по центру площади перед главным корпусом, нет ни единой души. По обеим сторонам дорожки из светло-серой брусчатки, по которой мы направляемся к общежитию, раскинулись многочисленные кустарники. Пронизывающий холодный ветер шатает их голые ветви из стороны в сторону, заполняя абсолютную тишину вокруг нас их шелестом. Ветер такой сильный, что я сильнее кутаюсь в свое кашемировое пальто, пытаясь согреться.
— Это, конечно, не Темплманский во Флориде, но выглядит не хуже. Что думаешь? — спрашивает мой отец, когда мы подходим к корпусу моего нового университета.
Выглядит не хуже?! Это он так шутит, да?
Мы стоим перед величественным замком из бордового кирпича, башни которого устремлены вверх, к облакам. Вход в здание украшает большое гобеленовое панно с гербом университета: огненный дракон с пером вместо хвоста, изображенный на темно-зеленом фоне. На массивной готической двери из темного дерева выгравировано высказывание Шекспира «Где мало слов, там вес они имеют». Витражные разноцветные окна в пол, расположенные по обеим сторонам от двери, кажутся блеклыми из-за темно-серого неба и невольно заставляют задуматься о чем-нибудь мрачном. Например, о моей жизни.
— Звони Дину Винчестеру11, я в аду.
— А, по-моему, миленько.
— Как думаешь, здесь обучают экзорцизму?
— Думаю, нет. Иначе бы кто-нибудь из студентов уже изгнал бесов из тела канцлера. А этот демон в юбке на ни за что на свете не допустит такого вопиющего поведения студентов.
— Все настолько ужасно?
— Ну, как тебе сказать… что-то между Мирандой Пристли12 и Свежевателем душ13.
— Сильно. Когда ты успел с ней познакомиться?
— Она заходила в мой кабинет.
— Что ж, значит, она не вампир, раз ей не нужно твое разрешение, чтобы войти.
— Определенно нет. — Папа издает смешок. — Скорее — левиафан14.
Морщусь, вспоминая внешний вид левиафанов, и показываю два пальца в рот. Папа смеется и целует меня в висок.
— Тыковка, мне нужно, чтобы ты кое-что мне пообещала.
— Все, что угодно, — тут же отвечаю я.
— Если ты вдруг решишь стать частью тайного общества каких-нибудь готов, то молю, не крась волосы в черный, купи парик. Мама этого не переживет.
— Окей, пап. Я сделаю себе пару пирсингов на лице и татуировку на весь лоб, но волосы трогать не буду. Это святое.
Папа вскидывает бровями, и я вздыхаю:
— Шутка.
— Лив, ты же знаешь, что можешь хоть ирокез розовый себе сделать, и все-равно для нас ты останешься самой прекрасной девочкой в галактике.
— В галактике?! Хан Соло15, ты ли это? — театрально визжу я, пока отец громко смеется.
Мы с папой просто обожаем старые фильмы и сериалы про сверхъестественных существ и другие миры. Это наша с ним фишка,
