Юные бойцы революции - Петр Андреевич Павленко
И так случилось, что у меня в это время оказался как раз такой зуб. Его можно было считать одновременно и выпавшим и выбитым. Он у меня сильно шатался, и, когда во время игры один из приятелей нечаянно двинул меня локтем по подбородку, зуб вылетел… Я решил, что никак нельзя пропустить такой случай — вырастить зубы, которыми можно будет перекусывать гвозди.
И в одну из ночей, в тот самый час, когда мать уже ушла на работу, а отец ещё не возвратился с работы, я отправился на пустырь закапывать свой зуб.
Место я заметил заранее — возле старого сарая. Я выкопал ножом ямку, уложил в неё зуб, засыпал землёй и проговорил три раза: «Растите, зубы, здоровыми и острыми» — и в этот момент услышал голоса, скрип телеги…
Я немедленно юркнул в сарай и замер, стараясь дышать пореже.
Прямо к сараю подъехала телега. Люди разговаривали тихо, но я услыхал голос отца. Тут я испугался ещё больше. Я знал, что мне сильно попадёт, если он увидит, что я ночью торчу на пустыре из-за какого-то зуба.
— Вам бы этих солдат найти…
Они работали долго. Взошла луна, и я сквозь щель в стене разглядел солдат, вырытые глубокие ямы и ящики, которые они зарывали в землю. В ящиках были винтовки. Когда они кончили работать, отец сказал:
— Спасибо вам, товарищи солдаты, за помощь рабочему классу. Близок тот час, когда мы возьмём эти винтовки в руки и пойдём вместе с вами свергать власть капиталистов и помещиков.
На следующее утро отца арестовали.
Я не знал, что мне делать с моей тайной, она меня жгла, не давала покоя. Я бы, конечно, мог рассказать о зарытых у стен старого сарая винтовках кому-нибудь из верных товарищей отца, но мне было стыдно признаться, что очутился я ночью на пустыре из-за зуба… Мне было стыдно, что я поверил какой-то старухе…
Но теперь, когда я понял, что винтовки, спрятанные отцом, необходимы рабочим для вооружённого восстания против помещиков и буржуев, я преодолел свой стыд и рассказал матросу всё…
5
Не было, наверно, никогда мальчугана за Нарвской заставой, с которым обращались так осторожно, как со мной.
В ту ночь меня вели на пустырь, словно я был стеклянный. За одну руку меня держал матрос, за другую — дядя Вася, командир заводского отряда Красной гвардии, а ещё один командир освещал нам дорогу фонариком.
Я привёл их к сараю и показал место, где были зарыты ящики с винтовками. Потом приехал заводской грузовик с рабочими; они быстро откопали ямы, погрузили тяжёлые ящики в грузовик, и мы поехали на завод. Там роздали винтовки рабочим.
Отряд за отрядом уходил с заводского двора в темноту, один за другим уезжали грузовики, переполненные вооружёнными рабочими. Остался последний грузовик. На него погрузили ящик с патронами и пулемёт. На этом грузовике должны были ехать матрос и группа красногвардейцев.
Я не стал дожидаться особого приглашения. Я не очень был уверен, что матрос захочет меня взять с собой, и незаметно, в суматохе, прошмыгнул в грузовик и забился под брезент, которым был укрыт ящик с патронами.
— Полный вперёд! — услышал я голос матроса.
Через секунду машина так резко рванулась, что я, не успев ухватиться за ящик, полетел к борту. Если б меня не задержали чьи-то сильные руки, я бы, несомненно, вылетел из машины.
— А ты здесь для чего? — строго спросил матрос.
Но я ничего не ответил, я молчал. Машина мчалась по тёмной улице, на крыльях её с нацеленными вперёд винтовками лежали рабочие, свистел ветер, и мне казалось, что мы не едем, а летим.
— Придётся всё-таки тебя, браток, ссадить, — сказал через некоторое время матрос.
И тут я понял, что мне больше нельзя молчать.
— Как же можно меня здесь ссаживать! — держась за матроса, чтобы не вылететь, с волнением произнёс я. — Я с этого места дороги домой не найду, могу заблудиться…
— Так, так… А с какого же места ты дорогу знаешь?
— От Смольного знаю…
Все рассмеялись, а матрос громче всех.
— Ну и хитёр же ты, паренёк! Ладно, довезём тебя до Смольного.
6
Город был погружён в полную тьму, и только Смольный сиял огнями всех своих многочисленных окон. Он был как сказочный замок в эту туманную октябрьскую ночь.
На площадь, лежавшую перед Смольным, со всех сторон из тьмы вливались людские потоки. Отблески костров, яркие лучи прожекторов броневых автомобилей, многочисленные фары грузовиков скользили, переливались, вспыхивали, озаряя суровые, мужественные лица людей и белоснежные колонны Смольного.
— Запомни эту ночь, мальчик! — неожиданно дрогнувшим от волнения голосом произнёс матрос и, крепко обняв меня за плечи, спрыгнул с грузовика на землю и скрылся в людском потоке.
Один за другим уезжали грузовики, переполненные вооружёнными рабочими.
— Дяденька! — крикнул я ему вслед и, не получив ответа, растерянно обратился к красногвардейцам, оставшимся в машине: — Куда же он? А как же мы…
— Он пошёл в штаб, — ответил один из рабочих, — пошёл к Ленину.
И я… я тоже видел его в эту ночь — видел Владимира Ильича Ленина. Он стоял вместе с матросами и солдатами на высоких ступеньках Смольного. На Неве уже грохотали залпы «Авроры», из Смольного шли на штурм вооружённые отряды — началась Великая Октябрьская социалистическая революция.
7
Я, к сожалению, лично сам не участвовал в решающем штурме Зимнего дворца, где засело последнее в России правительство помещиков и буржуев. Я хотел участвовать в штурме, но мне не разрешили. Матрос приказал мне не высовываться из подворотни, в которой разместился тыл нашего отряда. Но я помогал чем мог. Я приносил красногвардейцам воду, патроны.
Но зато на следующий день, в первый день рождения Советского государства, на первой октябрьской демонстрации я шагал рядом с матросом. Над нашими головами развевалось пробитое пулями красногвардейское знамя нашего отряда. И когда перед самым входом на площадь Смольного наша колонна задержалась и командир другого отряда спросил матроса, показывая на меня: «А это что за мальчуган с вами?», то мой матрос ответил:
— Это стоящий мальчик… мальчик с Нарвской заставы.
П. Павленко
Мальчик с Остоженки
Полковник Славин, тяжело раненный при взятии Берлина, приехал на поправку в
