Борис Шергин - Гость с Двины
Андрея положили в каменном берегу, накрыли аспидной плитой. На плите высечена надпись: "Спит Андрей Двинянин, жда архангеловы трубы".
Эта весть об Андрее прилетела на Двину, и была печаль великая, и дружина плакала - ушел и нам прощения не оставил.
Через четыре года по Андрееве исходе, значит, через пять лет после его быванья в Ютте, пришел на Двину скандинавский корабль, и хозяин корабля стал сыскивать об Андрее. В тот же вечер встретился с Андреевой дружиной.
- Вы Андреева дружина. Вам должно принять эти гривны. - Недостойны.
- Раздайте скудным, бедным людям.
- Не нашими руками раздавать. Тяжко нам будет получать спасибо за Андрееву милость.
Наконец сошлись на том, что надобно учредить память Андрею. А как Андрей был отменный мореходец, то да будет память его знатна и слышна в морском сословии.
- Наша Двина ходит промышлять рыбу в Западный Мурман, близ Бусой салмы. Это место вы, скандинавы, зовете "Жилище туманов", и Андрей мечтал учредить здесь остерегательный звон.
- Быть по сему,-отозвался варяженин.-Я в эту же зиму вылью колокол и весной, на Троицу, привезу кораблем.
- Быть по сему,- отвечали двиняне.- Мы явимся на Мурман раньше тебя и к Троицыну дню возведем на Бусой вараке столп-звонницу. Еще кладем на тебя заповедь, государь варяженин. По ободу, по краю колокола, вылей сей стих: "Малый устав преступив, исполнил великую заповедь".
Как пообещал варяженин, так и учинил. Сыскались в Скандинавии искусные мастера-литейщики. Вылили из меди, олова и серебра художный колокол. Только стих, завещанный двинянами, вылили латинской речью. По тому же латинскому обычаю колокол был окрещен и наречен Андреем.
Весною, когда полетели в русскую сторону гуси, гагары и утята, варяженин погрузил колокол на свой корабль и вслед за птицей, пошёл в русский ветер.
В эту пору стоит на Мурмане беззакатный день, и берега грезят и манят в великой прозрачности.
Варяженин видит Бусую вараку в полном лике: на вершине возведена звонница новгородским обычаем, но в один пролет.
Варяженин трубит в рог, и Русь трубит ответно. Колокол вздымали на гору на моржовых ремнях, всем народом.
Звон был учрежден западным обычаем: в пролете, в железных гнездах, ходила дубовая матица. В матицу врощены уши колокола. От ушей спущены до земли ременные вожжи. Звонарь, стоя на земле, управлял вожжами. Матица начинала ворочаться, раскачивая колокол. Колокол летал в пролете, язык бил свободно, рождая звук певучий, грозный и жалобный.
Это звенящее нескончаемое пение носилось по океану триста лет. И проходящие мореходцы поколение за поколением поминали гостя Андрея с Двины и гостя Варяженина.
После этих времен дошел день и час: колокол зазвонил сам собою, ужасая слышавших.
"Последи же бысть трясение земли о Западный берег Мурмана".
Тряхнуло гору в Кольской Губе, дрогнула Бусая варяка, качнулась звонница. Колокол звеня и рыдая, как птица слетел в глубину морскую. Но и в начале нынешнего столетия мореходцы уверяли, что звенит Андреев колокол и на дне моря-океана.
