Николай Богданов - Чудесники
Председатель только усами шевелил, как рассерженный таракан.
— Вначале пропали ребята, а нынче ночью у кого пропали топоры, у кого лопаты! Что это делается?
— Да отстаньте вы, производим дознание. За тем и ходим!
Тут вожатый сел на завалинку, посадил рядом крольчиху и сказал:
— Ну и дела, Маша, просто удивление. Ты только не крольчись раньше времени, все расследуем!
Когда скрылись колхозницы, вожатый подошел к председателю и отрекомендовался:
— Петя Рысаков, назначенный к вам вожатым.
Председатель отвернулся от деда в красном галстуке и воскликнул:
— Где же вы раньше были? Всего бы на два дня раньше… Коварное дело у нас произошло, пропали ребята всем отрядом!
— Что же мне теперь делать? Какой же я вожатый без отряда? Крольчиху вот нес им в подарок…
— Насчет крольчихи не беспокойтесь, — отозвался дед. — Мы ее успокоим, у меня старуха страсть любит всякое зверье. И уважатых любит.
— Это наш завхоз, товарищ Савохин, — познакомил председатель. — Сдаю вас ему на попечение. Накормит, напоит, потом во всем разберемся.
— Натощак трудно разобраться, — сказал дед, — пошли пообедаем.
Жил дед Савохин на самом краю деревеньки, такой маленькой, что все избушки ее можно было пересчитать по пальцам. Лепились они по косогору вразброс, сползая к болоту, от которого были отгорожены плетнями. Многие избы покривились, иные заколочены. Единственным украшением села был старинный барский дом, белевший оштукатуренными колоннами среди густого сада, да церковь с множеством куполов, похожих на луковицы.
— Бедноват ваш колхоз, — сказал Петя старику, оглядывая покосившиеся избы.
— А с чего же ему быть богатым, — ответил дед, — исстари бедней нашей деревни не было. Земли у нас песчаные. Луга заболоченные. И с таких немудрящих угодий сколько лет еще барина кормили да попа содержали!
— Ну, теперь-то уж пятнадцать лет после революции прошло. Легче стало?
— Да… барина стряхнули, а поп от бескормицы в другой приход сбежал. Теперь бы жить можно, да вот беда: вся молодежь на стройку уехала.
— Далеко ли?
— Далеко, на Магнитные горы, какой-то большущий железный завод строить. Приехал к нам вербовщик, напел, как соловей, про эту стройку, ну, молодежь-то и подалась. А председатель, вместо того чтобы удержать хоть несколько парней-комсомольцев, сам их спровадил. "Ладно, — говорит, — в нашем нехитром хозяйстве я и без вас с одними бабами да стариками управлюсь".
— Однако пионерский отряд у вас был неплохой. О нем добрая слава шла.
— Что и говорить, славились наши ребята. Прямо чудесники!
— Но почему же они пропали?
— Чудесники были — чудесно и пропали, — уклончиво ответил дед.
— Восемнадцатый год на свете живу, не первый год в пионерских делах кручусь и ничего подобного не видывал!
— Покрутись в нашем колхозе и не такое еще увидишь, — усмехнулся дед и толкнул дверь в свою избу.
РАЗНЫЕ БЫВАЮТ ВОЖАТЫЕ…
— Прошу любить да жаловать — это наш новый уважатый! — провозгласил дед, обращаясь к старушке, поднявшейся со скамейки. На лице ее отразилась радость.
— Милости прошу, сыночек, соскучилась я без уважатых, теперь заживем весело! В вас-то вся наша отрада. Мало ли в нашем селе квартир, только я никому не уступлю уважатого!
Петю заинтересовала такая любовь бабушки к вожатым, и он спросил, чем они ей понравились?
— Да уж и не говори, у каждого свой талант!
Бабушка быстро собрала обед, на столе появились щи, к ним гречневая каша да варенец. А крольчихе налила молока в ямочку, выдолбленную в полу. Старики сели рядом. Петя обедал, а они любовались аппетитом вожатого.
После обеда Петя хотел отдохнуть, но дед Савохин достал из ящика и подал ему старую бритву, мыльницу, кисть.
— А ну-ка, помолоди старика, ишь весь зарос!
Петя растерялся от неожиданности и взял бритву.
А старик быстро примостился перед зеркальцем.
— Ты наведи на ремне, — посоветовал он, — а то у меня борода чисто из проволоки.
— Я еще не бреюсь, — пролепетал Петя, — я и в руках бритвы не держал. Советую вам завести безопасную.
— Ну, ну, давай принимайся, — не слушал его дед.
"Наверное, здесь такой обычай — пообедал, брей хозяина, — подумал Петя. — Но как же я его буду брить, если не умею, а у него борода как проволочная? Соскользнет бритва, порежу!" Петя поежился.
— Слушайте, — сказал он, — в Африке бороды не бреют, а выщипывают, честное слово.
— Что ж мой старик, гусь тебе, что ли, — перья из него щипать? — обиделась бабушка.
Савохин осмотрел Петю с ног до головы:
— Брить не умеешь, а уважатый — вот чудак. У нас тут был один до тебя, вот это уважатый! Не только меня — всех ребят дочиста брил. Ходили у него все с головами ясными, как коленки. Бывало, только и слышишь, как пищат у него под бритвой. "Терпи, — говорит, — это не роскошь, а гигиена". Страсть любил брить, на всех практиковался. Старушку мою и то остриг. Семьдесят лет косу носила, а тут модную прическу завела — уговорил! Вот это уважатый!
— А как его фамилия?
— По фамилии не помню, а прозвали мы его Стригунок.
Тут Петя вспомнил, что был такой ученик в городской парикмахерской, которого уволили за неспособность.
У него ни один клиент не уходил непорезанный. Парень был комсомольцем и согласился работать вожатым.
— Значит, не можешь, — сказал старик, — не той природы. — Он убрал бритву. — Ну, тогда через себя повернись, гоп-ля! — скомандовал он.
Бабушка и старик хлопнули в ладоши, глаза у них загорелись, как у любителей цирка перед представлением.
Петя совсем растерялся. А старики, разрумянившись от нетерпения, покрикивали:
— А ну живей, живей, гоп-ля!
Петя стоял неподвижно.
— Кого ж ты привел? — спросила бабушка. — Он ничего не умеет. Ах, какой до него ловкий был!
— Как он чисто делал двойной кульбет!
— Голубей изо рта пускал! — добавил старик.
— Горшки бил и заново делал!
— А помнишь, как подскакнул к потолку, да и прилип, да и спустился оттуда, как змей-искуситель, и язык показывает!
— А помнишь…
Старики не могли оторваться от забавных воспоминаний.
— Да, вот это был уважатый, у него по селу все ребята на руках ходили. Ничего не делали просто. Идешь, бывало, по селу — вдруг к тебе на плечи скок один, прыг другой! И вот стоишь, изображая пирамиду, пока не ссыплются! Одно слово — был акробат. В какой-то цирк обратно уехал, экая жалость!
— А вы, знать, не из таких? — горестно спросила бабушка.
— Нет, мы не такие, — смутился Петя.
— А то еще был такой студент Водичкин, политик. Этот ужасно политикой ребят донимал. "Капитал" Маркса с ними изучал, чтобы, говорит, смолоду раскусили, что это за пакость капитализм. Ребята у него до того заучились, заговариваться стали. Что ни день, то собрания проводил. И чаще всего с вечера на ночь. "Чтобы и во сне, — говорит, — решали задачи мировой революции!" Ну, этого сняли. Приехали из райкома партийные товарищи, ознакомились с его политикой и тут же отправили обратно на юридический факультет, доучиваться.
То бледнея, то краснея, слушал Петя удивительные рассказы старика о своих неудачных предшественниках.
Старик лукаво взглядывал, явно наслаждаясь его смущением.
— Так ни один вожатый вам и не подошел? — воскликнул Петя. — А чем же вы-то ребятам угодили, что вас почетным пионером избрали?
— Да я не угождал, просто помогал им чем мог, по-свойски. Учил, как лучше коня запрячь. Показывал, как сподручней пахать да сеять. Как держать косу да укладывать снопы на возу… Интересно, какой у вас будет подход?
— К кому подход? Ребят-то у вас нет! Пропали. Исчезли. Испарились. Улетучились! — рассердился Петя. — Вы дайте мне ребят, а подход я найду как-нибудь!
Очередь смущаться пришла старику:
— Да, это действительно неувязка…
— Хороша неувязка — нет ребят, словно с кашей съели. А бабушка Шагайка говорит: сварили на мыло!
— Не старуха — чистый провокатор, — крякнул дед.
— Ну, а все-таки, где же пионеры?
— Не могу сказать, — пожал плечами дед. — Сам дознаешься, если ты настоящий уважатый.
— Да я не "уважатый" — вожатый! Я этого дела не оставлю, я дознаюсь, какая тут… — Не успел Петя закончить фразы, как за окном раздался страшный шум, топот ног и чьи-то крики: "Держи, лови!". Дед выскочил на улицу, за ним — бабка, за ней — Петя.
ЧТО НИ ШАГ, ТО ЗАГАДКА
Кого ловить, что держать? Улица не сразу успокоилась. Мимо, запыхавшись, протопали какие-то старики, похоже, ночные сторожа.
— Устрекали, проклятые.
— Ох, уж эта "Постегайка"!
— Попадет нам от Вильгельма, — переговаривались они.
— Что за "Постегайка"? Кто устрекал, какой Вильгельм? — спросил Петя.
