Владислав Бахревский - Дядюшка Шорох и шуршавы
- Луна! - сказал Женя, сладко почмокал, натянул одеяло на плечи, ткнулся головой в подушку и заснул.
3
Лёня тихонько приподнялся. Луна была высокая, крыша сарая за окном сияла, словно вставшее на дыбы озеро. Сияло, затуманившись сверху от ночного холода, стекло. В комнате каждый предмет всяк по-своему, но светился, играл.
Лёня поглядел на свои руки. Они были теперь точно из серебра. И одеяло, любимое, давнишнее, показалось ему лесной поляной, на которой росли диковинные травы. Между этих трав сверкал голубой ручеёк. Лёня потрогал его: это была лента, невесомая и тоненькая.
"Её потеряла девочка с качелей! - догадался Лёня. - Неужели проснусь завтра - и ничего не будет?"
Он зажал ленту в кулаке, кулак положил под голову и крепко закрыл глаза, чтобы скорее наступило утро, а то ведь и ленту проспишь.
"Отчего луч оборвался? - подумал он, засыпая. - Может, облако прошло или пролетела птица?"
И вскочил: "А перстень?"
Выбрался из постели, встал на пол босыми ногами и замер: не потревожил ли он покой музейного кресла, зеркала, стульев, вещей?..
Зеркало сияло само для себя, старикашка-придворный дремал, поджав ноги... Лёня бесшумно опустился на колени и полез под стол. Перстня под столом не было. И под радиатором не было. И под сервантом. От луны в комнате светло, да и перстень - не иголка, золотой ведь, блестящий.
"Женьку, что ли, разбудить? Пусть тоже ищет".
- Человек! - услышал он тоненький плачущий голос. - Человек, отдай мою ленту!
Ну, как тут было не вздрогнуть? Даже очень храбрый человек вздрогнул бы. В лужице лунного света стояла воздушная девочка. Она сложила ладони лодочкой. У неё дрожал кончик носа, дрожали губы, даже бант на голове дрожал.
- Ну пожалуйста! Без ленты меня не пустят на праздник Полнолуния.
- Возьми! - Лёня разжал пальцы: лента была у него в кулаке.
- И ты ничего не просишь в награду? - удивилась девочка.
- Но ведь лента не моя, а твоя.
- Ты добрый. Конечно, добрый! Ты сумел не потревожить покой вещей. Но почему ты не спишь?
- Женька перстень мамин уронил. Сразу мы не подняли, а теперь я не найду никак.
- Это же так просто. Я спрошу о перстне моих друзей.
- Мастера?
- Его зовут дядюшка Шорох, а у меня и у моих сестёр имя одно на всех. Мы - шуршавы.
Тин-тинь!.. - прозвенело над головой.
- С Полнолунием, милая Шуршава.
Стоя ногами на потолке, размахивал шляпой с длинными волнистыми перьями опять-таки очень странный, несовременный и совсем какой-то не такой человек.
- Ах, это ты, братец Нечаянные Звоны!
- К вашим услугам, кузина! А где прелестные сестрицы?
- Они готовятся к балу, а я...
Тонни-тонни-тонн!.. - серебряно зазвенело на окне.
- Красиво? - спросил Нечаянные Звоны.
- Очень! - сказал Лёня.
- Я польщён. Моё искусство признают даже люди.
- Братец, с тобой очень неудобно разговаривать.
- Ах, простите, кузина!
Нечаянные Звоны раскинул руки и, кругами, опустился на пол. Поклонился, щёлкнул шпорами на высоких ботфортах, а прозвенело на потолке: плинь-плинь-плинь!..
Лёня и Шуршава посмотрели на потолок, и Нечаянные Звоны рассмеялся, довольный, в свою кружевную перчатку. Он был на голову выше Лёни, но вдвое, а может, и втрое тоньше его. Это был замечательно утончённый человек и весь в кружевах: кружевной воротник, кружевные камзол и рубашка, кружево парика, кружево жестов...
Нечаянные Звоны выхватил из-за пояса дирижёрскую палочку, сделал выпад к серванту.
Юнь-юнь-юнь!.. - будто на ксилофоне, сыграло под Женькиной кроватью.
- Вы удивлены? Но ведь я - Нечаянные Звоны, - сказал и скрылся.
- Братец, мне нужно тебя спросить о чём-то очень важном! - взмолилась Шуршава.
- О перстне с янтарём? - Нечаянные Звоны выглянул из-за зеркала. Кузина, у меня ни одной свободной секунды. Я тоже спешу на бал. Впрочем, вот вам намёк: сегодня слишком много летучих мышей.
- Летучих мышей? - удивился Лёня. - Но ведь только март. Летучие мыши погружены в спячку.
- Как знать! - Нечаянные Звоны кинул вверх два сверкающих хрустальных шарика, они стукнулись - и ничего, ни звука.
- Это одна из его шуток! - объяснила Шуршава. - Он чем-то напуган. Знаешь что, пошли к Весёлому Пешеходу.
Девочка взяла Лёню за руку и повела в соседнюю комнату.
4
Тик-так! Тик-так!
Здравствуйте, шалунья.
Тик-так! Тик-так!
С балом Полнолунья!
Нет, это не маятник раскачивался на старых маминых ходиках. Это вышагивал звонконогий человечек с циферблатом, как с рюкзаком, за плечами. Он шагал, шагал, и всё на одном месте. Но это его нисколько не тревожило. Он был весел и беззаботен, словно там, куда он спешил, его ожидал праздничный стол.
- Здравствуй, братец! - Шуршава помахала Весёлому Пешеходу лентой. - Я пришла к тебе с мальчиком Лёней...
- Сестрица! Я шагаю день и ночь. Днём - поторапливаю людей, а ночью, когда мои башмаки гремят на весь дом, я даю знак дядюшке Шороху, что ему пора приниматься за дело. Все события мира, большие, малые, крошечные, совершаются на моих глазах...
- Дорогой братец! - попробовала вставить словечко Шуршава. - Мальчик Лёня потерял...
- Разве можно перебивать старших? - рассердился Весёлый Пешеход. - Ты даже не пробуй угадать, сколько мне лет. Да, я выгляжу молодо! Но потому, что не даю себе расслабиться. Я шагаю, шагаю. И этот огромный циферблат мне не в тягость. Правда, однажды у меня отнялись ноги. Это было во время войны. В наш дом попала бомба, и моё сердце остановилось. Люди вернули меня к жизни. И с той поры я иду без устали. Нет ничего прекраснее - всегда, каждое мгновение быть в пути!
- Дорогой братец, я тебя не перебиваю! - сказала Шуршава. - Но скоро бал.
- Ах, эти нетерпеливые шуршавы! Впрочем, скорее сделай то, что собиралась сделать потом.
- Я собиралась подарить мальчику Лёне голубую горошину. Если съесть половину этой горошины, то можно проникнуть в страну Золотоголовой Птицы. Но мы пришли спросить тебя о янтарном перстне...
- Скорее дари горошину! - вскричал Весёлый Пешеход.
- Вот она, - Шуршава положила Лёне на ладонь голубое драже. - Вторую половину нужно съесть, когда...
И в это мгновение трубы на кухне затряслись, засипели, захрипели, заулюлюкали.
- Ай! Ай! - Шуршава зажала пальцами уши, бросилась бежать и исчезла.
И тотчас раздался противный гнусавый голос:
- Хулиганам Сипам-Хрипам - привет! Выходной марш удался на славу!
Загремел таз, сорвалось с полочки и упало в ванну мыло, рассыпались зубные щётки. В ванной комнате кому-то было тесно.
Лёня спрятался у двери за портьеру. И вовремя! В мамину комнату вошёл толстый круглый человечек. У него даже уши были круглые! И конечно, брюшко и нос, а рот - от уха до уха, и такой узкий, словно его бритвой прорезали.
- Эй ты, Весёлый Пешеход! Тебя приветствует Серый Озорник!
На круглом человечке была соломенная шляпа всмятку и серый плащ, который долгое время служил подстилкой Тузику. Разговаривая, Серый Озорник не смотрел на собеседника, глаза у него бегали по Комнате и то сжимались в щёлочки, то выпучивались, как у лягушки.
Тик-так! Тик-так!.. - сердито гремели башмаки Весёлого Пешехода.
- Не любишь ты меня! А ведь со мной не соскучишься! - Серый Озорник хихикнул и достал из кармана толстенький пакет. - Отличная пыль! Умывальник я уже припудрил, чистюлю-недотрогу. А здесь что делается?! Окна-то как сияют! Полнолуния дождались!
Серый Озорник насыпал целую ладонь пыли, дунул на окна, а потом - на Весёлого Пешехода.
- Вот тебе! - и, хохоча, убежал в комнату, где спал Женя. И сразу зашумел: - Носочек к носочку, ботинки - рядком. Совсем испортились ребята! Сделаем так. Один носочек на цветочек, другой - под матрас. Это задачка младшему на завтра.
Серый Озорник расправился с Женькиными носками и взялся за Ленины ботинки.
- Правый ботинок на пианино, самое место, а левый... - он призадумался, глаза у него выпучились, - обуем кресло. Вот уж старикашка попрыгает на балу! А мальчишки утром набьют друг другу шишки: "Это ты спрятал мои носки!" - "Нет, это ты раскидал мои ботинки!"
Серый Озорник напялил на ножку музейного кресла Ленин ботинок, и глазки его стали узкими, забегали по комнате.
- Ага! Варенье со стола не убрали!
Схватившись за бахрому скатерти, Серый Озорник раскачался и, дрыгнув в воздухе ножками, очутился на столе.
- Оставим на память отпечатки пальцев. Родители так и ахнут поутру: "Варенье? Руками? Немытыми?"
Серый Озорник, хихикая, погрузил руки в варенье.
Дили-донн!..
Это явился Нечаянные Звоны.
- Господин пакостник! Вы уже тут как тут! - Нечаянные Звоны выхватил из-за пояса дирижёрскую палочку. - Я вас вызываю!
- Одно мгновеньице! - прогнусавил Серый Озорник. - Позвольте, я приведу свой костюм в порядок. Варенье, знаете, липкое!
- Я жду вас! - Нечаянные Звоны брезгливо отвернулся.
- Э-эх! - заорал Серый Озорник и сиганул со стола в Женькину постель. Ищи меня свищи, балбес в кружевах! - крикнул он, ныряя под кровать.
