Елена Усачева - Бал неисполненных желаний
– Мы поняли, – кивнул русиш. – Только у нас сейчас Бунин, а не Цветаева.
Класс зааплодировал.
Прежде чем сесть, Макс победно вскинул подбородок.
– Какой счет? – повернулся к нему Славка.
– Двадцать один – пятнадцать. У них не было шансов.
– Вы позволите мне продолжить? – спросил учитель.
– Да, конечно, – ответил Макс, устраиваясь на своем месте.
Томочка сияла. Наверное, потому, что Максик еще ни разу не прибил ее своей сумкой. Или потому, что он наконец-то пришел?
– Народ, не разбегайтесь! – приподнялся Славка, как только отзвенел звонок на перемену. – Есть пара вопросов.
Русиш демонстративно громко грохнул стопкой книг и вышел. Славка проводил его кивком головы и снова приподнялся, прощаясь.
– Во-первых, – начал он, усаживаясь удобней, – на следующей неделе выпускать газету, а с материалами негусто. Тамара, Соня, вы берете на себя малышей. Все как всегда. На сбор материалов у вас два дня. Гера и я пойдем к пятым-шестым. Дима и Фил берут на себя седьмые-девятые. Макс с Марком – на вас десятый.
– Десятый уже отчитался, – поднял пятерню Макс. И с извиняющейся улыбкой объяснил: – Они мечтают засветиться.
– Отлично, тогда на тебе вычитка материалов. Успеешь?
Макс закатил глаза к потолку.
– Сегодня у меня свидание, завтра у меня свидание, послезавтра…
Он сделал паузу, а вредная Томка хихикнула.
– О! Послезавтра у меня курсы. Послезавтра точно все вычитаю.
Все скромно отвернулись от поникшего Димочки. Фил нервно закусил губу.
– Во-вторых, – продолжил Славка, – у Катрин четверка по химии.
Кузнецова скривила губы, но смолчала. Да, да, у нее четверка. Тяжелые времена настали, товарищи.
– Гера, ты на нее плохо влияешь, – припечатал Тырин.
– Да, я такой, – довольно погладил себя по груди Герка и сощурил свои серо-голубые глаза. Ах, эти длинные ресницы, эти ямочки на щечках, это небесная лазурь в очах. А еще как рисует…
– Фил, твоя работа, – качнул головой Славка, отметая лишние сантименты. – Катрин, договоришься с ним, ладно?
– У меня музыка, курсы, и сегодня я иду в театр, – быстро перечислила Кузнецова.
– Мы успеем. – В глазах Фила плескалось удовольствие – так садист смотрит на свою потенциальную жертву. В химии Фил был неумолим. Он ею бредил, мог с людьми говорить одними формулами.
– Завтрак, завтрак, – подняла руку Ленка, напоминая о себе.
– Все, расходимся. – Славка поймал за локоть Макса. – Найди Федю с Ванькой, пускай они приходят на занятия.
– Вот сейчас и скажу.
Макс выразительно поглядел в потолок.
Тамарка снова хмыкнула, подхватила Макса под руку и повлекла на выход.
Соня тоже стала выбираться из-за парты. Она шла последней. Но тут Славка резко повернулся, не выпуская ее из класса.
– Сладкая моя, – пропел он, заставляя одноклассницу вздрогнуть. Лучше бы он звал ее Мармеладовой!
– Что? – повернулась Соня.
– У меня к тебе просьба. – Славка был крайне серьезен. – Ты должна сегодня зайти к Диме в гости.
– Зачем?
– Он расстроен. Станет плохо учиться. А нам это незачетно.
– И чем я с ним буду заниматься? Литературой?
– По литературе у него хорошо. И дальше будет хорошо, если…
Славка выразительно замолчал.
– Если? – переспросила Соня, хотя и так все поняла. Ужаснулась, конечно, но логика Славкиных слов была ясна.
– Да… – Славка не сомневался в Соне – в их классе дураков не было. – Просто приди и просто поговори. Он не должен расстраиваться. Год у нас только начинается. И этот год последний. Стоит избегать крайностей.
Соня поморщилась. Потом скривила губы. Потом склонила голову к плечу. Не помогло. Не хотелось идти к Димочке. Его скучное лицо рождало тоску.
– Предложи это Леночке, – предприняла она неубедительную попытку избавиться от неприятного задания. – Или давай на следующей перемене это обсудим? Проголосуем!
– Дорогая, – Славка подошел вплотную, сжал ее ладонь, – ты начала, тебе и завершать. А в кино мы тогда с тобой можем сегодня не идти. Ты свободна!
Соня распахнула глаза. Перспектива была радужная.
– Что же ты мне сразу не сказал! – оттолкнулась она от Славки. – Да я неделю буду с Падалкиным ходить, лишь бы не с тобой.
Славка послал ей воздушный поцелуй:
– О! Сладкая ты моя!
– Тырин, – тяжело вздохнула Соня. – Моя фамилия Сладкова, а не Сладкая. Ты что-то путаешь!
– Начальство не путает, начальство вводят в заблуждение непроверенные факты, – произнес Славка и, довольный выполненной работой, потопал на выход.
А Соня опять опустилась на стул. Идти домой к Падалкину – сущее мучение. Во-первых, у Падалкина скучно. Стеллажи с книгами, стеллажи с фильмами, стол. Во-вторых, едят они почему-то одни каши. В-третьих, любит он только фотографировать и вспоминать, что было раньше. Летописец, блин!
От вздохов легче не стало. От покашливания тоже. Тревога торкнулась туда-сюда в груди. А что поделаешь? Надо так надо. Димочка и правда сильно расстроился. Она стала вестником его расстройства. Будем считать, что это такая форма умерщвления. Пару раз сходит, поговорит о вечном, а там, глядишь, Падалкин о своей печали забудет.
Соня перекинула через голову лямку сумки.
А в столовой для нее уже завтрак взяли – хорошо, когда класс дружный. Всегда есть на кого положиться.
Выходя, она зачем-то окинула взглядом кабинет. На столе ярко-оранжевым пятном выделялся журнал. Ах ты, Леночка, Леночка! Помчалась есть, а про свои обязанности забыла.
Брать журнал не хотелось – в столовой с ним будет неловко. Но ведь она не должна тащить его в столовую? По дороге можно забросить в учительскую, сказать Лене, она заберет перед уроком.
Соня подхватила журнал и отправилась завтракать.
– Вы не понимаете, что это такое! – кричал из-за приоткрытой двери учительской русиш. – Это какой-то фашизм.
– Сергей Юрьевич! Будьте, пожалуйста, осторожны со словами. При чем здесь это? – нараспев говорила Зоя Игоревна, математичка. Классная тетка. Так объяснять, как она, никто никогда не мог.
– А при том! Вам всем кажется, что у вас удобный, дружный класс, воспитанный на коммунарских ценностях. А на самом деле это жесткая тоталитарная система, которая еще покажет себя.
– Дорогой мой! Они выпускаются в этом году! И что-то пока ничего плохого не показали. Только хорошее. Их взаимовыручка, их поддержка… Другим смотреть на них надо и учиться.
– Да, это автократия, – заскрипел Большой Брат, – подчинение личности общим интересам. Но пока они держат себя в рамках приличия.
– Это вам так кажется, что они держат! – горячился русиш. – Они давно уже живут самостоятельной единицей. Мы им не особенно нужны. Они и без нас хорошо справятся.
– Ну, ну, ну, – запела Зоя Игоревна. – Не выдумывайте.
– Вот вы хотите к ним перевести Гладкого. А ведь они его не примут. Вот увидите – будет война.
– Это добрые, милые ребята, и никакой войны… – не соглашалась математичка.
– Возможно, вполне возможно, – скрипел Большой Брат.
Со спины накатил шум – кто-то шел в закуток перед учительской, и Соня была вынуждена постучать в дверь.
– Извините, я оставлю журнал? – робко спросила она.
– Конечно, Сладкова, – улыбнулась Зоя Игоревна и выразительно посмотрела на русиша. Тот хмурился. Большой Брат изу-чал рисунок ковра на полу.
– Потрясающая новость! – подсела за свой стол в столовой Соня.
Каша, бутерброд с маслом и сыром, какао – ребята о ней подумали, ребята ей все взяли. Как же все-таки…
Народ оторвался от приема пищи. Соня скорчила лукавую рожицу Славке, пронзившему ее командирским взглядом.
– К нам едет ревизор? – хихикнул Фил.
– Да! – Соня откусила половину бутерброда и с удовольствием запила теплым какао.
– В смысле? – коротко переспросил Славка.
– К нам переводят новенького! И ты, о мерзейший, не будешь больше издеваться над моей фамилией. Потому что его фамилия еще лучше. Его зовут Гладкий.
– Хорошо, не Черствый, а то бы подавились, – первым отреагировал Гера и красиво прищурился. Впрочем, у него все получалось как будто красиво.
– Зачем нам новенький? – напрягся Тырин.
– Он, наверное, олимпиаду выиграл, – предположила Лена, – вот его и взяли.
– Новенький – это хорошо! – Фил с ухмылкой посмотрел на Славку.
Командир их маленькой боевой ячейки многозначительно свел брови.
– Ничего хорошего!
– А давайте проголосуем, – мягко вклинился в разговор Гера. – Принимаем мы новенького или нет.
– Как же голосовать, если мы его еще не видели? – напомнила Лена.
– Не увидели и не увидим, – поторопился Фил.
– А вдруг он красивый? – протянула Катрин, ехидно глядя на Геру.
Тот ухмыльнулся. Если здесь и можно говорить о красоте…
– А – давайте! – вдруг выбрался из своей печали Димочка. – Я – за!
– А я – против! – Чтобы подчеркнуть солидность своего решения, Тырин поднялся.
